Послушай, сказал я примирительно, ведь это парадокс!
Ну и что же? Разве парадоксальная задачауже не задача? Ты утверждал, что формальная логика универсальна, вот и разбирайся с ее помощью. Что же все-таки делать с этим оригиналом, вознамерившимся поболтаться на виселице, пропустить или повесить?
Сергей был неумолим. Я сдвинул шляпу на лоб, почесал затылок и объявил:
Но, черт его дери, парадоксы потому и называются парадоксами, что они неразрешимы!
Гранин засмеялся:
Так уж и неразрешимы? А ты представь себя стражником на мосту, представь, что это за твоей спиной город, где ты родился и вырос, а вокруг него шныряют лазутчики. И вот является какой-то проходимец и начинает молоть какую-то чушь. Да неужели бы ты не разрешил вставшую перед тобой задачу?
Да разрешил бы, с сердцем сказал я, но мне бы пришлось выйти за рамки заданных условий!
Верно! Тебе пришлось бы выйти за рамки формальной логики, за рамки псевдомогучих, а на самом деле бессильных «да» и «нет».
Сергей поежился, пряча подбородок в воротник плаща, и уже мягче, задумчивее продолжал:
Ты правильно говорил, Никола. Мир чудовищно сложен. А мы пытаемся изобразить его с помощью умопомрачительного скромного материаланолей и единиц! Без искажений и огрехов это так же немыслимо, как без разрывов и складок растянуть сферу на плоскости. Погрешности изображения мира с помощью нолей и единиц и проявляются в форме различных логических парадоксов. Эти парадоксы существуют не в реальном мире, а в формализованном мышлении, в рамках некоторых надуманных задач. Ты ежедневно решаешь десятки и сотни парадоксов, даже и не подозревая об их существовании. Вспомни, например, задачу о буридановом осле, который умер с голоду между двух охапок сена лишь потому, что он находился от них на абсолютно равных расстояниях. Разве реальные ослы, я уже не говорю о людях, испытывают когда-нибудь такие затруднения?
Я вздохнул:
Хорошо, согласен. Формальная логика порочна, формальная логикабяка. Но я не слышал еще, что ты предлагаешь взамен ее. А голая критика еще никогда не рожала ничего, кроме пустого места!
Чтобы ответить на этот вопрос, я вернусь к задаче, которая была предложена Санчо, спокойно проговорил Гранин. Давай задумаемся, кто виноват в том, что стражник на мосту оказался в таком двусмысленном положении. Догадаться нетрудноначальник стражи! Он плохо проинструктировал своего подчиненного, говоря современным языком, разработал неполную программу его действий. Он предусмотрел лишь два варианта: свободная дорога, если путник сказал правду, и виселица, если он солгал. Выясняется, однако, что эти варианты не исчерпывают действительности. Если бы начальник стражи знал об этом, он обязательно добавил что-нибудь в таком роде: «Буде же путник выскажется странно, не истинно и не ложно, то, толкнув его с места в воду, предоставить самому провидению решить его судьбу».
И тут мешанина образов и мыслей, почерпнутых мной за последние дни, машинное безумие, ящерицы, кошки, режимы работы мозга и автопилотывдруг отлилась в единое стройное целое. Догадка молнией сверкнула у меня в голове.
Так-так, я снял шляпу, вытер лоб и снова надел ее, ты считаешь, что человеческий мозг работает не в двоичном, а в троичном коде?
Именно! И в этом его решающее отличие от логосов!
Следовательно, переход мозга с обычного режима работы на аффектоидный есть по сути переход с троичного кода работы на двоичный?
Верно, это своеобразный скачок в прошлое, к предкам, потому что мозг пресмыкающихся, по-видимому, работает только в двоичном коде.
А безнадежные шизофреникиэто, стало быть, люди, мозг которых устойчиво перешел на двоичный режим работы?
По крайней мере у кататоников.
Так мы говорили, азартно перебивая друг друга, пока я не остановился и не сказал:
Ты знаешь, Сергей, ведь это очень интересная мысль! Вы должны понять меня, я математик. Общие рассуждения, как бы они ни были интересны, так и остаются для меня общими рассуждениями. Другое делопереход с двоичного кода на троичный. Это нечто конкретное, что можно подвергнуть строгому математическому анализу. Двоичному коду соответствует формальная логика, а теперь перед моим внутренним взором смутно вставали контуры нового грандиозного научного зданияматематизированной диалектической логики, которая будет соответствовать коду троичному. Логики, в которой наряду с утверждением и отрицанием есть еще и отрицание отрицания, похожее на утверждение, однако, в отличие от формальной логики, ему не эквивалентное.
Меня смущает одно, признался я, возобновляя движение, ты не без оснований считаешь, что моделирование бесконечной вселенной всего из двух кирпичиковзанятие для безумцев, порочное в самой своей основе. А потом добавляешь третий кирпичики пожалуйста, вселенная на лопатках!
Меня и самого смущало это, признался Гранин, пока я не сообразил, что просто-напросто не учитываю особенностей этого третьего кирпичика. Если «да» и «нет»это самые настоящие, глупые кирпичи, то «отрицание отрицания», ни «да», ни «нет»нечто гибкое, многоликое, могущее в итоге превратиться во все, что угодно. Мозг мне представляется теперь не просто устройством уникальной сложности, но и сложноиерархической суммой многих логических подсистем, в каждой из которых проблема рассматривается с разных точек зрения и на различных уровнях обобщенности. Если в одной подсистеме не получено радикальных «да» и «нет», проблема передается в следующую, и там это ни «да», ни «нет» рассматривается заново. Я думаю, что озарение, вдохновениеназывай это, как хочешь, состоит по существу в расширении сферы троичного кода в нашем мозгу, в создании новых, дотоле не существовавших и, увы, неустойчивых логических подсистем.
Некоторое время мы шли молча.
А ты представляешь, какая это возняперевести все эти мысли на строгий язык математики? высказал я вслух вдруг пришедшую в голову мысль.
Да, без всякого энтузиазма согласился Гранин. И засмеялся, ободряюще тряхнув меня за плечо:Ничего! Помощники найдутся!
9
На следующий день после того памятного вечера, когда мы с Сергеем ходили по гостям, а потом гуляли под дождем, я вернулся с работы усталый, с тяжелой головой. Гранин лежал на диване, закинув руки за голову и глядя в потолок. Скосив на меня глаза, он спросил:
Жив?
Жив, не совсем уверенно ответил я.
Скинув верхнюю одежду, я прошел на кухню, выпил две большие чашки крепкого холодного чая, а потом присел рядом с Сергеем и рассеянно спросил:
Как дела?
Да вот, еду, ответил он неопределенно, покосился на меня и сердито закончил, в Новосибирск!
В Новосибирск? удивился я. Это еще зачем?
Какая-то конференция в Новосибирском филиале, вот и все.
Некоторое время я смотрел на него, с трудом переваривая смысл его слов.
Но тебе же нельзя ехать!
Сергей молча передернул плечами.
Тебе нельзя ехать! уже зло сказал я. Ты на пороге большого открытия, и надо ковать железо, пока оно горячо!
Кого это интересует, с досадой проговорил Сергей, глядя в стену.
Как это кого? взбеленился я. Это должно всех интересовать. Всех, понимаешь?
Ты думаешь, я не пробовал отказаться? покосился на меня Сергей. Некому больше ехать, вот и весь сказ. У одного болеет жена, другой загружен лекциями, третий готовится к защите, четвертого подпирают сроки с заданной работой. А у меня? Ведь наша работа над логосамичистая самодеятельность.
Может быть, из-за того, что с утра у меня было отвратительное самочувствие, я не мог слушать Сергея равнодушно и буквально клокотал от ярости.
Жены, диссертации, сроки! Ты весь свой запал растеряешь в Новосибирске! Неужели ты не понимаешь, что, соглашаясь на эту дурацкую командировку, ты предаешь и Шпагина, и науку?
Сергей смотрел на меня с любопытством.
А что прикажешь делать? Козырять догадками, еще не зная, что из них получится?
Что делать? Вот увидишь, что надо делать!
Эти слова я прокричал ему уже из прихожей, натягивая плащ.