И то правда! сказал он и несколько успокоился.
Я заметил, что в своей эгоистической увлеченности экспериментом он мне не очень сопереживал. А самое удивительное, что и сам я сопереживать нам обоим не торопился. Ни себе, ни совладельцу моей личности на воле если волей можно назвать периметр Витиного участка.
* * *
Витя, очевидно, уже пожалел, что по пьянке со мной разоткровенничался. Вечером он сказал:
Убивать, действительно, не то что жалко, но как-то нерационально. Я сейчас как раз думаю над тем, как тебя рационально использовать. Может, Михалковых с Кончаловскими забашлять, чтоб кино про тебя сняли?
Надо было сначала с намерениями определиться, а уж потом проект затевать, сказал я безжизненно.
Не люблю загадывать, сказал Витя. Загадывай, потом отгадывай, почему все не так
Документы, друзья, деньги все это в городе у меня было. К сожалению, на другое лицо. Если бежать, то бежать надо в двух экземплярах. Иначе не имеет смысла побег. Не оставлять же в заложниках часть своего «я». Но если уйти от Вити не составляло труда, то о побеге из заключения не стоило даже думать. Да и воли на свершение подобных действий у меня вдруг не стало. Я опять задремал.
Сомлел, то ли приснился, то ли донесся сквозь сон Витин голос. Ешь витамины, бегун!
* * *
Приступы моей абулии не укрылись от Рафика.
Возможно, что двойники не обладают полной самостоятельностью, теоретизировал он. Что они ограничивают друг друга в степенях свободы. То есть воля одного тормозит волю другого. Как ты думаешь? А?
Он тут же позвонил Вите.
Надо их на одном поле свести, сказал он. Для чистоты эксперимента.
Потом выслушал Витины возражения.
Если что, заверил его Рафик, обратно-то сесть всегда можно. Тут важно знать, как они со своим двойником встретятся. Как прореагируют друг на друга? Как себя поведут?
Витя что-то ему ответил.
Ярар, сказал Рафик, выражая согласие.
* * *
Задрав подбородок, Витя подтягивал узел галстука, собираясь на какую-то кинематографическую конференцию.
Так-то так, говорил он в трубку мобильного, но что-то сдается мне, что до окончания эксперимента вас троих нужно взаперти держать Ладно. Будет им рандеву. Только учти: головой отвечаешь!
Он сорвал галстук и отбросил его прочь. Сунул мобилу в карман.
Ярар передразнил он Рафика.
4
Было немного боязно. Да и кто б не испугался встречи с тем, кто знает и понимает тебя не хуже, чем ты сам? Кому ведомо твое самое сокровенное? От коего не укроется ничего, что есть в тебе подлого, кому явственно мельчайшее движение твоей души?
Кроме того, существует африканская народная примета на этот счет: встретить двойника к смерти.
Решения Витек принимал быстро. Катя явилась ко мне уже наутро.
Доктор попался добрый, сказала она. В невменяемости не отказал.
При других обстоятельствах я б эту адвокатеньку расцеловал.
Вы, кажется, не очень-то рады?
Рад, выдавил я.
Встретить адвоката к перемене участи. Это из разряда отечественных народных примет.
Можете уже собирать свои вещи, радостно заверила меня Катя. Еще денек-другой и
И свежевыбритый, простившийся с Рафиком, я вышел за ворота тюрьмы. Мой прежний костюм сидел на мне мешковато.
Так вот ты какой! сказал Витя, видевший меня в этом обличье впервые. Ничего, внешность располагающая. Понятно, почему тебе дятлы баксы несли. Вот закончим с нашей насущной темой, станем вместе обувать обывателей. Мне двадцать процентов. Тебе тоже двадцать. Остальное поделим в иной пропорции. Тебе теперь ничего не грозит, раз уж оформили юридически как юродивого.
Мое настроение, несмотря на радостное событие, оставалось мутным и переменчивым. Привычная абулия вдруг сменилась лихорадочным возбуждением. Я внезапно и неестественно оживился, суетливо вертел головой, шарил вокруг себя, словно был в поиске. Витя, в обычном своем монологе, поначалу моего смятения не замечал.
Сидим, квасим: Элемент, я, Шифанера с Квакиным весь гегемон. В «Нептуне» было. И вдруг налетает, словно демон, ОМОН
Замутненным сознанием я улавливал отдельные словесные обороты, но их значение от меня ускользало, не хотело складываться в осмысленный речевой продукт. «Гегемон-ОМОН», настойчиво крутилось в башке, потом и это исчезло. Мне показалось, что я отключился на пару минут, ибо мы как-то мгновенно быстро миновали целый квартал. Возникла уверенность, что именно так сходят с ума. Я запаниковал. Мои поскоки и ерзанья стали активней, а в особо остром приступе паники я попытался открыть дверцу автомобиля, чтобы вывалиться на ходу. Оказалось, что она заблокирована.
Эй, ты чего? обратил наконец внимание Витя на мои обстоятельства. От воли крыша поехала?
Я извлек из горла какой-то звук, схожий с кудахтаньем, и тут же надолго, почти до икоты, закашлялся. Витя, не выпуская руля, похлопал меня по спине. Это реально меня успокоило. Во всяком случае, позволило взять себя в руки и не демонстрировать свое состояние на публику.
Это бывает успокоился Витя на мой счет. Сейчас прибудем. Светка делает шоппинг. Товарищ майор при ней. В доме, кроме тебя да собак, никого нет.
* * *
Я вылез из-под стола. Отер пот. Тихо, сказал я себе. Спокойно. Поводов для паники нет. Я выглянул в балконную дверь. Во дворе пусто.
Страхи мои улеглись. И даже того более: сменились радостным нетерпением. Оба пса, замерев, как изваяния, уставились в створки ворот. Я им посвистел. Они повели ушами.
С тебя ростом, только брюнет, бубнил Витя. Вполне адекватный, хоть и румын. Или цыган я сам еще толком не определился.
Я поглядывал по сторонам, уже вполне безмятежно. Говорят, такое бывает после эмоциональных срывов. Дорога была мне незнакома. Прошлый и единственный раз из психушки, в качестве румына меня в закрытом санитарном фургоне везли.
Румыны тихими стопами Цыганы шумною толпой, декламировал Витя, наверно, Пушкина. О контрабандистах, наверное.
Псы одновременно снялись с мест и завертелись один слева, а другой справа от ворот, створки которых тут же разъехались. И плавно сомкнулись, когда автомобиль подкатил к крыльцу. Мы вышли. Я с балкона за нами внимательно наблюдал.
* * *
Я проследовал вслед за Витей в дом, который другими глазами уже видел и знал. Мы поднялись на второй этаж. Витя все что-то мне говорил, говорил, как будто наговориться не мог, но я не слышал, взволнованный предстоящим событием.
Я прислушивался к тому, как приближались наши шаги. Затаив дыхание, не сводил глаз с входной двери.
Она открылась. Витя пропустил меня вперед, слегка подтолкнув. Я вошел.
Мы замерли, уставившись друг на друга.
Я видел его и в то же время его глазами себя. Я видел Витю за своей спиной и в то же время пространство за спиной румына. Совершенно непонятно, как это укладывалось в моей голове. В обеих моих головах, если точно.
Так мы стояли неподвижно несколько секунд или минут, покуда оба дыхания не выровнялись в унисон, пока наши сердца не застучали в такт, а мысли не обрели единое направление. Мы воспринимали друг друга в реальном времени, а не ретроспективно, как было еще несколько часов назад.
Ну же, пожмите друг другу руки! сказал Витя, любуясь на нас.
Ноги приросли к полу. Суставы сковало. Тело отказывалось повиноваться. Мы не могли с места сойти. Тогда Витя слегка подтолкнул меня того, что стоял у двери, я сделал шаг, другой шагнул мне навстречу, а руки одновременно взметнулись для рукопожатия, словно движимые одним импульсом.
Ну что, узнали друг друга?
Узнали, дуэтом отозвались мы, изумленно воспринимая двойное тактильное ощущение.
Да обнимитесь же, черти! Ну же! От всей души! подсказывал и радовался за нас Витя.
Мы, как это принято в сентиментальных гангстерских боевиках, обнялись. Запах чужого пота, отметил один. Запах лосьона и пота, отметил другой.
И одновременно с этими вынужденными обнимками что-то случилось с нашим совместным сознанием, фейерверк самых разнообразных эмоций и мыслей возник и расцвел невозможно было отделить одну от другой, тем более осознать, зафиксировать.