Желтая шуршащая обертка тут же полетела в сторону.
С марципаном! благоговейно ответил друг. Антон был сладкоежкой и больше всего на свете любил шоколадные конфеты с марципаном, которые, кстати говоря, были очень дорогими. В разы дороже любых хороших конфет. Спасибо! Тронутый трансформер принялся обнимать Марка.
С наступающим.
* * *
Тридцать первое число шумело обычными приготовлениями. Поднявшись пораньше, Марк первым делом был отправлен в магазин за соком и минералкой. Погода на улице стояла чудеснаятихая, светлая, снежная, о чем напоминала режущая глаз белизна и пышная хрустящая подстилка под ногами.
Потом младший омега и отец занимались уборкой, в то время как папа суетился на кухне, причитая, что не успеет и что лишняя пара рук ему бы пригодилась. Когда же Марк предлагал помочь, родитель шустро спроваживал его подальше из святая святых.
Что ж, юный трансформер действительно предпочитал держаться от кухни подальше и не потому, что не любил, просто то, что он готовил как-то не хотелось есть
Наконец пришли трое дедушек, несказанно обрадовав Александра Ивановича ровно до тех пор, пока они не стали комментировать кулинарные успехи папы и вид приготовленных блюд. Папа покраснел и попытался выставить умников из кухни, но не тут-то было! И уже все четверо стали толкаться в крошечном помещении, давая бесценные советы и поглядывая с неодобрением друг на друга.
Марк с отцом прикрыли дверь, стараясь не попасть под горячую руку и стали наряжать невысокую, зато зеленую сосну. Игрушек было много: советские сосульки металлического цвета и разноцветные шары с детьми, катающимися на санках или разворачивающими подарки под елкой; были и новые украшения, такие как резные гирлянды, фонарики с крошечными лампочками, пластмассовые фигурки животных. Марк осторожно вынимал сокровища из больших обувных коробок, прикреплял разогнутые скрепки и аккуратно вешал на тонкие коричневые веточки, колясь о свежие иголки.
Закончив с любимым занятием, отец и сын принялись заниматься столом. Установив громоздкий предмет мебели на середине и распахнув тяжелые створки, отец отправился за посудой, пока Марк достал из шкафа праздничную скатерть и укрыл темную лакированную поверхность. Из коридора послышался шум и смех, привлекший омегу.
и не надо добавлять сюда имбирь! голосил папа.
Самое то, сынок.
Думаю, немного майонеза тоже не помешает, смотри, какой сухой, вмешался другой дедушка-омега.
И будет болото по тарелке растекаться!
Не придумывай, Саша. Всухомятку жевать, что ли?
Аа-а-а! не выдержал родитель, когда отец обнял его сзади и чмокнул в блондинистую макушку:
Не обижать моего котенка.
От сквозившей в голосе заботы Марку стало даже неудобно.
Да мы разве обижаем? возмутились трое оккупантов. Мы же хотим как лучше. Пусть учится, пока мы живы.
Правильно говорит Сергей Макарыч. Так что не спорь, Денис. Мы же вас любим и хотим как лучше
Стоя в дальнем конце коридора и прислушиваясь к разговору взрослых, Марк как никогда чувствовал себя одиноким. У дедушек есть родители. У папы отец и наоборот. А у него? Конечно, семья большая и все его любят, несмотря на то, кем он является, но вот разве с ними разделишь свои горести и радости?
А Родион далеко. Словно бы не в другом городе, а в другой вселенной. Там, куда Марку ни за что не добраться, как бы он не стремился.
Накрыли на стол, уставили салатами и запеченной рыбой. Оливье и селедка под шубой были гордостью папы, потому что уплетались первыми до последней ложечки. Затем слушали обращение президента по телевизору и считали бой курантов. Разлили по бокалам шампанское, и даже Марку, и произнося привычные тосты о здоровье и счастье, дзынькнули стеклом, загадывая желания, пока не отзвучал последний удар.
Заглатывая кислую газированную жидкость, Марк ни о чем не думал и ничего не просил, просто стараясь не расплакаться и не испортить всем настроение. Затем грянули первые удары фейерверка во дворе.
Деня, свет потуши.
Отец щелкнул выключателем, когда все семейство сгрудилось у окна, наблюдая за яркими одинокими вспышками. Визгливые огоньки выстреливали в темное небо красным, желтым, зеленым, разбрызгивая затухающие искорки чужих надежд и мечтаний.
Хватит стоять без дела! заявил папа, как маленький выскакивая в освещенный коридор, где был припасен собственный арсенал. Марк, не отставай! Кто последнийзакрывает дверь!
Все ринулись следом, стремясь занять табуретку в прихожей и натянуть сапоги или ботинки побыстрее.
Марк, шевелись! подгонял отец, взъерошив склоненную над шнурками макушку и выскакивая наружу вслед за супругом и дедушками. В подъезде из-за приоткрытой двери слышался шум спешивших на улицу людей.
Как только Марк остался один, он оставил шнурки в покое и выпрямился. Перед ним, в кухонном проеме блистали взрывающиеся звезды. Они улетали вверх, бросая одинокие всполохи на дно заплаканных глаз. Омега хлюпнул, нос заложило, нечем было дышать.
Ком в горле поднимался все выше.
Послышались приглушенные шаги и дверь распахнулась.
В проеме возник Родион.
Часть 24 Самый лучший день
Он вошел в прихожую, прикрывая дверь, щелкнул выключателем, увидел заплаканную мордашку омегии раскрыл объятья:
Иди сюда.
Марку большего и не требовалось. Тяжелые слезы вновь выкатились из глаз, соскальзывая с впалых щечек, когда он кинулся к альфе.
Альфа тяжело дышал, словно запыхался:
Так и знал, что тебя нельзя оставить одного ни на минуту. Что случилось?
Омега отрицательно покачал головой, уткнувшись в мягкий кардиган и жадно дыша своим любимым.
Альфа тяжело вздохнул: нежелание омеги делиться личным раздражало и выводило из себя. Действовать нужно было осторожно, чтобы не спугнуть мелкого, но больше позволять ему прятаться в собственной раковине Родион не собирался.
Марк, он силой оторвал от себя омежку и заставил посмотреть себе в глаза, рассказывай.
Омега сам того не желая, отвел взгляд.
Смотри на меня, твердо, но не грубо одернул его попытку укрыться Родион.
Ты ты будешь считать меня глупым.
В этом не будет ничего нового.
Омега покраснел, пытаясь вырваться, но альфа не позволил.
Сначала правду. Почему ты плачешь?
Просто, прошипел Марк.
Просто?
Просто потому, что моя пара предпочитает встречать праздник без меня! рассержено выпалил омега, наплевав на то, что подумает Родион. Если он предъявляет на него права и делает с ним, что хочет, то омега хотя бы скажет все что думает.
Альфа улыбнулся. И Марк замер.
Еще никогда омега не видел, чтобы вечно неприступный и безразличный Родион улыбалсягубами, глазами, запахом, вспыхнувшим сладостью.
Скучал? Марк растерянно кивнул, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища, словно подсмотрел великую тайну Сокольникова. Родион крепче притиснул тоненькое, несопротивляющееся тельце к себе и уткнулся в светлую макушку. «Как отец», мелькнуло в голове и тут же исчезло.
Пойдем.
Куда? непонимающе отстранился Марк.
В особняк. Нам приготовили ужин. Я, признаться, немного устал.
Альфа не врал. Несмотря на врожденное достоинство и умение вести себя, не позволявшее расслабить плечи или отпустить идеально прямую спину, под его глазами залегли тени, черточки заострились, выдавая напряжение и усилие. Но Марку так не хотелось уходить!
Именно сейчас, когда Родион оказался рядом и можно было провести праздник вместе со всеми!
Ухватившись за внезапный порыв сил, принесенный сказочным подарком, омега прильнул к альфе, обнимая того за пояс и кладя голову на грудь. А затем запрокинул голову, умоляюще заглядывая в спокойные голубые глаза:
Давай останемся. Пожалуйста.
Альфа рассматривал маленького милого омегу, доверчиво жавшегося к его груди.
Не уверен, что твои родители будут счастливы меня видеть.
Мы всегда рады гостям, дверь распахнулась шире, в квартиру вошел Александр Иванович. Особенно гостям сына, сдержано произнес старший омега.
За ним уже спешил отец и дедушки.
О, у нас еще гости! С праздником, молодой человек!