Поэтому ничего не остается, как уничтожить гнилые обрывки воспоминаний и вернуть чистоту структурам, отвечающим за память. Затемприсоединить к костяку. Некоторые источники не желают сливаться в стройную единую систему и потому приходится силой встраивать их.
Тут же в метапамять Оно вторгаются картины чужих, прошлых жизней. Блеск лезвия глаудиса (короткий меч) в свете жар-камня. Каменные лица особей, боящиеся взглянуть на вожака. И вид огромной пещеры, где они прятались от невзгод.
Оно хохочет и единым желанием расщепляет девять источников, превращая в один могучий источник. Тут же Хранилище словно уменьшается в размерах, буря смыслов смолкает.
В мертвой тишине Оно ощущает себя неуютно, хотя и всячески пытается подавить в себе это чувство. Акт умерщвления и рождения Личности сродни божественному акту создания мира. Ощущение постоянности не получается описать. До Оно доходит, что все реальное, действительно существующее, подвержено распаду. Все животные структуры умирают. И потому главноесохранять ФОРМУ (бывшая женская особь подсказывает, что все сущее обладает энтелехией, но Оно отмахивается от этой идеислишком уж противоречивая).
Тишина больше не пугает.
Хранилища нет, как и двенадцати источников.
Теперь существует только один источник.
И Оно.
Пора приступать к следующему этапу.
Пора
* * *
Создание Я напоминает детскую забаву, а запуск алгоритмов неразделимой личности происходит непринужденно, легко. Хотя поначалу Оно пришлось поиграться с делением и воссоединением разумов двенадцати источников. Мало ли. Ошибки неизбежны, это надо понимать. Но ничего плохого не случилось.
Части Я соединяются. Швы практически невидны. Да и кто будет копать так глубоко, чтобы их найти? Я наполняется целеустремленностью, несгибаемой волей и ненавистью. Получающийся разум наделяется страхами и сомнениями. Ничто неидеально. Формы костяка порой еще расплываются, но усилением мысленных цепочек удается их удержать. Оно одаряет Я своим интеллектом. Интеллектом, превосходящим по мощности все биологические формы. Но самое важное: научить Я создавать и видеть структуры.
Личность приобретает нужные формы. Прекрасная песня мыслей заставляет Оно трястись от наслаждения. Прекрасная песня чужих мыслей.
По-прежнему не хватает слов и определений. Приходится придумывать. Но как в будущем Я будет общаться со смертными? Общаться, чтобы понимали? Задача куда сложнее, чем кажется. Время растягивается в бесконечности, а решения не найти.
Чтоделатьчтоделатьчтоделатьчтоделать
Оно делит психику Источника на несколько взаимодействующих частей. В одной будет обитать Оно, в другойЯ. Всё просто. Когда будет необходимость в сложных мыслях, части начнут взаимодействовать.
Крик Я слышится в пустоте.
Рождается новое существо.
* * *
Я пришел в себя, но глаза не открывал, морщась от боли в голове. Хотелось некоторое время полежать на камнях и медленно осознавать происходящее. Вопросы подобно рою хунфусе жужжали внутри меня: что случилось? Где я? Кто я? Пришлось покачать головой, чтобы отогнать их.
Странное чувство.
Словно никогда раньше подобного не делал.
Открыть глаза?
Что-то подсказывало мне, что не стоило так поступать. Поэтому сосредоточился на внутренних чувствах. Здоров ли я? Надо было пошевелиться, но не покидало ощущениевместе с этим пропадет нечто важное. Тело ломило, словно меня долго били. Странным было то, что камень под лопаткой то больно впивался, то исчезал. Сложно объяснить даже самому себе. Словно кто-то специально тыкал меня в спину.
К тому же в груди зарождалась непривычная ярость. Так, хватит. Надо переключиться на другое
Открыть глаза?
Уверен ли
(Оно засмеялось.)
Я пошевелил пальцами. Это показалось почти непристойным. Вроде все нормально, хотя странное чувство никуда не подевалось. Как будто меня запихнули в мешок и бьют палками. Дышать было трудно, я почти не слышал биения сердца. Может, я умер?
Собрав волю в кулак, открыл глаза. Миллионы загадочных и необъяснимых форм обожгли зрачки, и я закричал. Однако боль никуда не делась, наоборотпронзила меня с новой силой. В то же мгновение к моим страданиям примешалась струйка страха. Реальность распадалась и тут же соединялась в глубине меня. Это было необъяснимо.
(Оно смягчило больсамую малость.)
Я растянулся на земле, придавленный новыми ощущениями. Каждая деталь впечатывалась в мозг.
Сталактиты выглядели неслыханно огромными, в диаметре получалось не меньше двух локтей. Удивительно, раньше подобного не замечал. Тесный пучок острых длинных каменных сосулек неудержимо стремился вниз, к поверхности. По крайней мере, так казалось. Я всматривался в сталактиты и различал многообразие их оттенковот темно-коричневого до светло-алого.
В нескольких эмиолиусах от меня валялся на сером, провонявшем экскрементами песке жар-камень. Небольшие языки пламени плясали и словно подпрыгивали в надежде вырваться к длинным сосулькам. Чем больше я вглядывался в огонь, тем сильнее меня завораживал этот необычный танец. Со мной как будто общался жар-камень, посылая понятные только нам знаки. Нестерпимо захотелось подняться, подобрать его и убаюкать на руках как младенца.
Я видел каждую деталь в пещере даже сквозь плотную мглу. Вот в дальней части стоял покосившийся дом. В глиняных стенах зияли крупные дыры, а крыша, сделанная из костей алахамов, давно обвалилась. Вот у склона валялись спальные мешкиперепачканные в крови и глине и смердящие, как болото. От одного их вида к горлу подкатывает противный комок, я с трудом сдерживаю рвоту.
А вот на куче тряпья сидел мужчина: лоб слегка выпирал вперед, яркие голубые глаза холодно блестели, ежик волос слегка тронула седина. Был он широк в плечах, выглядел крепким, как скала, в руках чувствовалась мощь. Кровь засыхала неопрятными коричневыми комочками на лице. Особенно её много набралось под веками и губами. На груди присосалось странное склизкое существо с треугольным телом.
Я смотрел на себя.
Слабый ветер донес до меня мой испуганный крик. Преодолевая страх, я уставился на девушку, стоящую передо мной. Маленькая, худенькая, с длинными иссиня-черными волосами цвета ночи. И это тоже был (была?) я.
Затем пришло понимание, что мой взгляд разбросан по всей пещере, отчего в голове возникала невероятная ирреалистичная картина. Я мог одновременно коснуться дальней стены, ощутить шершавый холодный камень, хотя вокруг меня было свободное пространство. Мог то перемещаться из одной головы в другую, то быть во всех одновременно.
Чтобы успокоиться, я вернулся в тело мужчины с тварью на груди. Почему-то это казалось правильным. Немного полегчало, хотя от волнения разделился. Голова взрывалась от такого количества противоречий. Так, хватит. Не надо спешить. Тяжело дыша, я без труда оторвал существо из груди и бросил под ноги. Уродец, по всей видимости, давно издох.
Затем я, стараясь не терять контроль над собой, огляделся. Насчитал одиннадцать человеческих тел, исключая меня, мужчины, женщины. Их (мои!) лица казались очень знакомыми, но память отказывалась работать. Я приказал подойти всем оболочкам к себе. Словно управляешь пальцами. Если не задумываться, как получается разделяться, то не испытывал никаких трудностей. Однако стоило сосредоточиться над тем, как же осуществлялся контроль между телами, то взгляд расфокусировался, и я видел сразу двенадцатью парами глаз.
Подошел к себе худенькой красивой женщиной. Поигрался, меняя угол зрения. То смотрю на словно вытесанное из мрамора мужское лицо, то любуюсь черными длинными волосами и тонкой девичьей фигурой.
Неплохо, сказал я сразу двенадцатью ртами и замер.
(Оно открыло часть сознания, делясь новыми словами и формулировками.)
Для простоты выделил для себя главное тело (мужчина с седым ежиком волос), обозначил его как первое. Черноволосая женщина (я! я! я!) стала второй. Одноглазый стариктретьим. Великанчетвертым
Каждый получил номер.
После этого быть собой стало легче. Имена не важны. Не могу же я себя назвать двенадцатью разными именами? Глупости, конечно же.