На первом и последующем посту Иван от имени лейтенанта просил выслать на разбомбленный пост усиление. Поручения такого не было, но лишними люди никогда не бывают. Старшина Ковалев больше никогда не планировал проезжать через дорожные посты на этой дороге. Этак ближайшие года два или даже три. Тем более, что ближайшие две, может, три недели он решил посвятить всё своё время нахождению в больничной палате. Выход за территорию госпиталя исключался Иваном категорически. Мысль была проста, «Я самый контуженый и больной в мире человек и мне больше ничего не надо!»
До госпиталя Иван не доехал. Дорога в сумерках требовала очень сильного напряжения зрения и скорости реакции. Всё это пропало после первого часа пути. Жутко неприятно было попасть даже под засветку голубоватого света маскировочных фар. Более неприятным был возврат вращающего и колышущегося пространства. Пришлось даже съехать к обочине дороги и остановиться.
Десять минут отдыха и ложка мёда состояние самочувствия не улучшили. Внутри черепа явственно к шуму ночи прибавилась мелодия циркулярки в голове. Пока слегка, но это не значит, что эти звуки не усилятся, а самочувствие не ухудшится. Пришлось Ивану объяснить попутчикам, что дальше двигаться надо по любому, но без него за рулём. Садятся, значит, первым у кого зрение получше и вперёд. Можно по ложке мёда под язык для профилактики, говорят, что это помогает. Дорогу в городе до госпиталя придётся спрашивать. Ничего особого, он даже днём так делал. Можно попросить патруль проводить, а помощь оплатить трофеем, вот парабеллум на это дело. Главное сразу не тупить и найти провожатого на первом посту в городе.
Пришел в себя Иван уже в госпитале. В светлой палате, на чистых простынях, когда ему делали укол в пятую точку тела, что немного ниже поясницы. Укол был болезненный, но медсестра Ивана обрадовала, что раз больно, значит, это хорошо. Получалось, что чем больше боли, тем больше облегченья и в боли заключается леченье! Вот такой парадокс на тонкой грани болезни и здоровья. Внешне изуверская философия лечебных процедур, как не крути, имела право на существование.
Заживление раны требует активации всех резервов организма, а что как не боль лучше всего активирует реакцию тела и мобилизует? Больно? Значит, это то место, где нужна максимальная помощь! Хехехе! Круто! Интересно, как боль в таком случае, возникшая в низу тела способствует излечению мозга, который находится в самом верху? Кто бы объяснил такой феноменальный парадокс? Этот вопрос недолго мучил старшину Ковалева, ответ почти в клюве ему принёс капитан госбезопасности Соломин. Особист ворвался в палату Ивана, где он, кстати, находился один и заявил, что если Иван не может понять своей головой самого простого, то придётся ему осознать некоторые простые и очевидные истины через зад.
На эту мудрейшую фразу, старшина Ковалев заявил капитану госбезопасности Соломину, что он именно этим и занимается в этой палате. Согласно плану прописанных врачом процедур. Зад раненого и контуженого старшины Ковалева уже своё получил, только некоторые люди явно хотят предотвратить лечебный эффект от зада к голове, как доктор прописал. Соломин уронив челюсть на грудь, осел на табурет.
Ваня, ты что, дурак?
Не знаю, в истории болезни такого диагноза нет, там записано «раненый и контуженый».
Ваня, лучше бы там было записано, что ты дурак!
Может быть и так, подумал про себя Иван Иванович Ковалев, погружаясь в сладостную страну снов и грёз. Вся реальность для него исчезла. Особенно, исчез капитан государственной безопасности Соломин и его вечные вопросы, на которые обязательно надо было давать ответы, как устные, так и письменные. Но не в этот раз.
Глава 15
В общем, Иван напрочь отказался чтото объяснять или писать любые бумаги ни в особый отдел госпиталя, ни в отдел НКВД города Киева до своего излечения от пограничного сумеречного состояния. Правда, при этом он не забыл через привезённых бойцов сдать рацию, документы, личные вещи, оружие и боеприпасы в особый отдел госпиталя. Что касается продуктов питания подаренных и трофейных, то лохань с малосольными огурчиками он отдал, а всё остальное прикрыл в своей каптёрке механика, она же кладовая в боксе с пикапом. Относительно судьбы полуторки группы НКВД, ему на неё было прямо скажем, наплевать. Их машина, вот пусть и переживают, а механик гаража госпиталя на больничном листе, по служебным обстоятельствам!
Уклониться совсем от описания событий на лесном хуторе Иван не смог в силу обстоятельств. Он всё же командир одной из трёх групп, принимавших участие непосредственно в боевых действиях. Доклад был сух и краток. До пошлого, как «пришел, увидел, победил» он естественно не опустился. Прописал, что такого числа, в такое время, был доставлен со взводом охраны к хутору и получил устный приказ следующего содержания. В результате боя приказ выполнен, противник уничтожен, взвод понёс потери. После боя убитые захоронены, списки захоронений с документами убитых прилагаются. Раненые и материальные ценности доставлены и сданы в госпиталь. Отдельные моменты боя и события после, можно уточнить у раненых бойцов взвода охраны.
Вспоминать, чтото при шуме в голове и проникающей в череп звенящей циркулярки Иван не желал категорически. Что он мог тогда сделать, он лично сделал. Отвечать за чужие приказы, содержания которых он не знал, это несусветная глупость. Ему дали приказ, и он его выполнил. Выполнил, как сумел, враг разбит, победа за нами.
Сотрясение мозга и контузию диагностировать у Ивана для врачей госпиталя было совсем не сложно. Одной контузией больше или меньше, это никак не изменит сам диагноз. Что касается рабочих обязанностей Ивана в должности механика, то он свою задачу выполнил и запчасти раздобыл. Кроме запчастей Иван нашел людей способных водить автомобиль. Одного точно, а второго тоже можно использовать в таком качестве. На крайний случай, второй чтото знает и чтото умеет. Как минимум, стажёром под присмотром он вполне в гараже сгодится. Три с половиной водителя, это не шесть, но это намного лучше, чем всего два человека на пять машин.
Однозначно, начальственный состав госпиталя был доволен, ну, кроме особиста Соломина. Ему ведомственный интерес был ближе, чем интересы госпиталя. Чтото там в его ведомстве не могли разобраться с щекотливым моментом похода за зипунами к немецким парашютистам. Слишком много в этом деле было порубанных бомбами и пострелянных немцами работников НКВД. Начальству хотелось избежать клизмы.
Система избежать наказания отработана и работает чётко, если не упущено время и весть не дошла до начальства. На первом этапе есть уловка, когда сообщают о событии и ставят вышестоящих перед фактом уточнения фактов. Уточнение, это повод затянуть доклад и найти всё же виновника. Понятие стрелочника из чужих, это аксиома. Если такого не найти, то это катастрофа. Проще взять и нагадить самому себе на буйну голову, впрочем, это одновременно поставит под удар всю касту. Такое никому не прощают. Что там хотели органы через капитана Соломина провернуть, это Ивану было не интересно, но он знал, что надо всегда держаться подальше от неудачников.
За операцию против десанта, если сочтут нужным, могут даже наградить. Дело громкое и скандальное, трупов горы, выражаясь фигурально, а это всегда луч света от будущей награды. Горы трупов при одержанной победе, подчёркивают мужество и героизм. Победа оттеняет и подчёркивает талант полководца. Если без трупов, то это вроде и не победа, а некое недоразумение. Впрочем, для НКВД более важен момент захвата в плен противника и без потерь в собственных рядах. Именно такая специфика, но не в этот раз. Война!
Коготок в деле немецкого десанта у Ивана завяз, но так именно Иван и разрубил этот гордиев узел, а вот прочие не смогли! Это при том, что операцию разработали люди в званиях и с большими заслугами. Вот и пусть докладывают, что задача выполнена, а цель достигнута. Победа дорогая и кровавая, но цель оправдывает любые потери. Если в докладе Ивана и бойцов взвода охраны, что ни так, то пусть разборки делают сами у себя. Только тогда награду никто не получит, но никого и не накажут. Только как отказаться от награды, которая была так близко, так возможна?