Мрак сопровождался раскачиванием, словно тело бросили в набежавшую волну и оно скользит по морям, по волнам. Горло першит от гари. Воздух втягивается в лёгкие со свистом и обжигает всё внутри. Снаружи спине тоже горячо. Ооочень горячо! Грудь вся сдавлена болью. Только один живот часто, часто двигается и обеспечивает воздухом лёгкие. «Замуровали, демоны!», эта крылатая фраза из кинокомедии в настоящий момент для Ивана звучит совсем не смешно.
Иван напрягает все мышцы и пытается разгибатели тела, рук и ног помочь ему выпрямиться. Только мышцы стали все вялые. Даёшь! Разгибатели, мать родину вашу в кости, позвоночник и скелет! Уууах! Кааак больното. Какая дикая боль! Но света и воздуха стало вдосталь! Смотреть, конечно, можно, а вот дышать нельзя!
«Горит и кружится планета!», эта одинокая мысль, как заезженная пластинка, шипя и щёлкая, пульсировала в голове Ивана. Фоном для этой мысли служил свист сверчка и звон внутри черепа. Эти звуки уж точно были внутри черепа, а не снаружи. Звуки неким образом похожи на работу пилы типа «дружба два», но та работает на два такта точно в соответствии с ритмом, «дзинь», пауза, «дзинь». Так вот звуки в голове выводили непрерывно и без пауз «зиу», «зиу», «зиу». Мотив без конца полз по черепу, отражался и терзал мозг над глазами, туманя взор и мешая осмыслить звуки и осознать чтолибо увиденное.
Кто я? Где я? Тело трясёт или это трясётся земля? И почему? Да. Почему все его называют КОвалев, ведь он точно помнит, что он Иван Иванович КовалЁв! Имя и Отчество все называют правильно, только фамилию искажают. Для чего это они делают??? Я же им всем говорил, что я КовалЁв! Так нет. КОвалев и не иначе. С чего это они? И что это за звуки снаружи? Что за треск? Вот его уже и нет. Гдето он пропал. Улетел? Как ритмично колышется всё вокруг, аж тошно стало. Чтото было не свежим в обед! На эту мысль желудок экстрагировал всё содержимое наружу и не единожды. Повар, гад! «Вау!» «Вау!» «Вау!» Все эти «вау» прерывались только судорожным вдохом.
Голова отключилась, а тело начало действовать само на рефлексах и инстинктах. Руки шарили на поясе и снимали тяжёлую флягу с ремня, откручивали пробку и вливали жидкость в рот. Тело имело желания, а мозг както заставлял эти желания исполниться. Мозг много чего делал! Он, например, оценивал состояние всего организма, и Иван точно понимал, что всё далеко не блестяще. Стошнило, это раз; мышцы все дёргаются, это два; муть в глазах, это три; звуки внутри черепа, но не снаружи, это четыре. Хуже всего, боль тупая, острая и прочая, это мигом отключает сознание, раз и напрочь улёт во мрак! Боль, это не простое и основное пять, а шесть, семь, восемь, девять и так без конца. Боль, это целая вселенная!!! Она везде и во всём.
В следующий раз Иван очнулся от того, что боль волнами от плеча шла к макушке и потом стекала до самых пяток. Именно так Иваном воспринималось, скорее всего, дружеское похлопывание по плечу. Сквозь вату в ушах слышны были какието слова. Мозг определял, что это слова, а вот их смысл был непонятен. Звук без пауз «зиу», «зиу», «зиу». И полное безразличие ко всему кроме боли. Иван надсадно закашлялся, выплёвывая непонятно что раздражающее ему горло.
Последнее, что он вспомнил в следующий раз, когда очнулся, это захват себя поперёк груди и перемещение тела вверх. Наконецто он лежал боком на земле, а вода лилась ему на голову и стекала по лицу. Раскачивающий тело прибой закончился, звуки сверчка или пилорамы сменились обычным шумом, хотя он и был внутри черепной коробки. К запахам примешивался нагретый солнцем аромат травы. Периодически сознание ловило одинаковые повторяющиеся шумы. Шышыщы. Шышыщы. Шышыщы. Потом Иван понял.
Товарищ старшина! Товарищ старшина! Товарищ старшина!
Мыу, штыо тсебе?
Иван попытался приподняться, хотя бы оторвать голову от травы под щекой. Усилие закончилось тем, что он сунулся лицом в траву перекатившись на живот, а раскалённая боль молнией пронзила тело от пяток до макушки.
Уууыыы!
Взвыл Иван от полной немочи и раскалённого потока полившегося по позвоночнику и заставившего сокращаться все мышцы тела. Реально казалось, что тело Ивана бросили в кипяток или кипятком ошпарили.
Товарищ старшина, вам так нельзя. Вам медик нужен!
Так зови, чего воешь?
Нет здесь медика, вам в госпиталь надо, там медик.
Боец, очнись! До госпиталя дожить надо. Понимаешь? Боец?
Иван уже повернулся на бок и подтянул коленки к подбородку, а раскалённый огонь перестал прожаривать его изнутри. Температура прогрева снизила только силу, но прогревала сильно, до стекающих ручейков пота. Боль притихла, но не ушла, она затаилась напряжением в мышцах. Затаился и Иван, вслушиваясь в своё тело и его ощущения.
Боец, вода у тебя есть?
Нет воды, товарищ старшина, всю на вас вылил.
Там на позиции моя фляга, там вроде, чтото есть.
Пусто там в вашей фляге, вылилось всё на землю.
Значит, так! Бери фляги и неси воды. Что там с машиной? Там ведро должно быть брезентовое, за сидением водителя. Найдёшь?
Машина стоит. А воду я мигом, прямо сейчас!
Иван услышал топот ног. Звуки стали немного явственнее, но их глушила вата в ушах. Иван осторожно попробовал пальцем отверстие в ушной раковине, опасаясь повреждения или разрыва. Ничего такого не обнаружил, просто все отверстия забиты землёй. Вот вам и вата! Шевелиться не хотелось, но поборов себя, уши от земли Иван прочистил. В первом приближении, слух от этого значительно улучшился. Покой улучшил не только слух, но и охладил внутренний жар до приятного тепла и истомы. Идиллия! Травка зеленеет, солнышко греет. Лепота! Совершенно внезапно, Ивана пронзила другая мысль, далёкая от всей благости пасторального пейзажа. Кругом, трупами всё усеяно, и тишина!
Что же это такое? Неужели то самое, когда здесь помню, а этого не знаю? Бой ведь был. Было жутко, когда бомбили! Иван ярко вспомнил стрелка с ПТР на крыше, радиста с микрофоном, фрица с цейсом у глаз, вой сирены, свист бомбы и мрак. Получалось, что мы победили, раз Иван, товарищ старшина. Но во взводе было целых три командира отделения и ни один из них к нему не подошел. Впрочем, кроме одного бойца к нему вообще никто не подошел. Неужели всех перебили или про них забыли? Хотя полуторка уцелела. Боец ведь сказал, что машина стоит. Да он так и сказал, что машина стоит, значит, уцелела! Тогда выходит, что люди не уцелели. Вот же !
Перебиты. Перебиты. Перебиты. Мозг снова закрутил шарманку одной простой мысли из одного понятного слова. На Ивана навалилась апатия и безразличие. Из глубин отрешения от этого мира, его вывел топот множества бегущих ног. Значит, жив не один боец, а и другие тоже выжили. Значит, не всё так плохо! Раскис ты чтото Иван, товарищ старшина! Главное забыл ты друг, Ваня, про чудесные таблетки из того Рейха с которым ты сейчас воюешь, а это глупо. Лежат ведь они в кармане, надо только руку протянуть. Таблетки эти великое зло, но для этого текущего момента они благо, хотя и злое.
Когда Иван при помощи товарищей бойцов, умылся и промыл, как следует глаза, таблетка уже начала действовать. Валяющийся несколько минут назад на травке немощный старшина, на глазах превратился в чудо богатыря. В крайнем случае, четыре бойца вздохнули облегчённо. Думали, что придётся нести командира на своих руках, а он вон как! Умылся словно живой водой и нормально так, самостоятельно ноги переставляет и почти живчик. Командовать начал, как и раньше.
Для начала Иван приказал принести ему с третьей снайперской позиции его вещмешок. Объяснил, где тот находится. Пока бойцы отрывали изпод земли вещи командира, Иван устроил себе малые помывочные мероприятия, лучше уж голиком ходить, чем в загаженном белье вонять. Дело вполне обычное и привычное на войне. Пока Ивана солнышко подсушит, а потом сменную форму откопают. Только время терять не стоит и надо пройти к машине, посмотреть, что там с ней.
По дороге боец рассказал про те события, что произошли здесь у хутора, в промежутке между мраком и пробуждением сознания у Ивана. Разбомбили три пикировщика позицию Ивана основательно. Впрочем, Иван это и сам видел, только несколько отстранённо, без оценок того, что такое хорошо или плохо. Позиции взвода и на этот раз никто не бомбил и не обстреливал, поскольку налетели краснозвёздные ястребки и назвездили юнкерсам лапотным очень даже впечатляюще. Один даже подбили, очень густо он дымил, жаль, что не упал гад на землю. Поэтому самолёты остатки бомб сбросили и рванули на запад. Больше ястребки ничего не успели, их перехватили мессеры и теперь уже два ястребка густо дымя, полетели на восток.