Уж полдень близится, а кухни так и нет! Это не беда, если есть целое ведро свежих яиц и возможность их сварить на костре. Это не от очень доброго сердца Ивана, а изза обстоятельств. Трое суток яйца в пути тряслись и дёргались на ухабах, есть огромный шанс, что желтки сорвались с жгутиков и яйца начали превращаться в болтухи. Так зачем добру пропадать? Если варёное яйцо зажевать с галетой, да запить водой, то чувство голода немного утихнет, а человек подобреет.
Яйцами и галетами дело не закончилось, старлей выпросил кильку в томате, банку на трёх человек и попросил воды накипятить для чая с сахаром. Наглый до невозможности запрос, а отказать совесть никак не позволяет, грех тяжкий воина обидеть, если помощи он просит. Зараза! Психолог, этот старлей, гадом буду! Ну, и ладно, Иван роте выдал по сигарете на бойца, пусть отрываются на всю катушку! Сколько той жизни! Как оказалось мало её, короткая она была особенно у некоторых.
Иван нежился за кустами в траве, рассматривая индивидуальные, согласно устава, ячейки красноармейцев. Неудачно место выбрано. Вроде правильно, враг будет как на ладони. Только и бойцы будут видны врагу. Вот если дальше прорыть эти ячейки, то враг тогда уже красноармейцев не увидит, там обратный склон начинается. Недостаток позиции тогда в том, что дорога за сто метров от поворота уже не будут просматриваться. Это можно решить организацией пулемётной точки, а вот тут облом. Нет в роте пулемётов, даже автоматов нет, это принцип комплектования, с бору по сосенке. Вроде чтото есть, но пересортица!
Процесс разбора достоинств и недостатков позиции заслона был прерван появлением чёрной эмки со стороны города. Машина съехала на противоположную сторону дороги от позиции Ивана. Из машины вышли четыре человека, трое с автоматами, а один с двумя большими звёздами на петлицах, в френче дорогого сукна. Вот ты какой, генерал, он же северный олень! Давно Иван на войне, а только сейчас настоящего генерала увидел! Редкий зверь эта порода в среде млекопитающих! Тем более, что генерал был настоящий.
Этот экземпляр был злобен, требователен и категоричен. Рапорт старлея был прерван, последовала команда построить бойцов заслона перед генералом без оружия.
Оружие пусть лежит на позиции, нечего его трогать, оно есть не просит. Спящих разбудить и тоже в строй! Потом отоспятся! Генерал ждёт! Что это за дисциплина в подразделении? Что это за пререкания, старший лейтенант? Под трибунал захотели? Забыли, что генерал и без трибунала может принять любое решение? Вплоть до расстрела
Далее произошло невероятное, генерал расстегнул кобуру вынул наган и вскинув его выстрелил в сердце старшему лейтенанту! Опупеть! Так не может быть! Это вопит мозг, но глаза видят как ноги старшего лейтенанта обмякнув, сгибаются и он зарывается лицом в траву. Люди генерала наводят автоматы на бойцов роты.
Стоять! Руки подняли вверх! Руки вверх! Все, руки вверх или перестреляем!!!
Строй поднимает руки, медленно, но поднимает перед зрачками стволов автоматов. Они знают, что такое автоматический огонь вот так, практически в упор. Очередь сметёт строй в секунды, они это видели. Страх парализует волю.
Руки на затылок в замок. Кругом! Кто обернётся, того пристрелим!
Ясно, что давят на психику, ублюдки! Но давят грамотно, не даром на людях генерала форма НКВД. Иван повернулся и посмотрел на своих людей. И чего они стоят? Поднял руку и показал присесть и палец к носу, перекрывая рот. Этот жест все, даже дети понимают. Бойцы смотрят на командира и ждут. Иван медленно повернулся и достал из телеги Светку, показал на неё и на бойцов и снова на неё. Люди молча, разобрали оружие. Это хорошо, теперь показываем, чтобы они за телегу пригнулись и приблизились к командиру. Палец опять к губам!
Ага, лезут все. Так не пойдёт! Останавливающий жест рукой и указание на девиц с оптическими прицелами. Прочим показано прилечь немного дальше и не отсвечивать. Пусть и камуфляж, но у бережёного шанс выжить больше. Снайперам назначены цели, те, что крайние с автоматами. Центральный автоматчик не в себе, зыркает на других автоматчиков, а те немного сместились назад и контролируют не только толпу с руками на затылке, но и центрального автоматчика. Почему? Интересно, почему генерал идёт по дороге к повороту? Что это за такая чертовщина? Уж не мерещится ли это всё? Нет, не мерещится и нет никакого морока, прочие видят точно то, что и командир ефрейтор Иван Иванович Ковалёв.
Глава 08
Не долго длилися загадки и звук за лесом стрекотал! Генерал стоял на дороге и махал белым куском материи. Сука! Генералов с белыми флагами не стреляют враги, их берут в плен! Впрочем, если есть возможность пленить генерала, а он этого не хочет, то его постараются тоже взять в плен. Вариант, что генерал застрелится, есть и враги, как не странно борются с такой глупой смертью. Этот сдавался сам и сдавал немцам весь заслон на дороге к городу. Сука! Ивану было неприятно. Его лично и его отряд этот генерал тоже сдавал немцам, даже не зная об их существовании на планете в этом самом месте. Так не должно быть! Тем хуже для генерала и его людей! Азъ воздам!
Иван повернулся к девушкам и показал мимикой вздох, выдох и выстрел, но он первый стреляет. Это им команда на выстрел. Вот голова генерала в оптике и перекрестие прицела зафиксировано на голове. Можно в корпус, но генерал стоит боком и прицел в начало черепа на шее ничем не хуже. Вдох, выдох, задержка и толчок приклада в плечо. Рядом звучат два выстрела и крик:
Ложись! Всем! Ложись!!!
Это ктото кричит красноармейцам с руками на затылке. Другое дело Иван, у него в прицеле виден, явно остатки черепа и кучка мяса в генеральской одежде. Зачтено! Отчаянные парни в мотоцикле! Пулемёт развернули на бойцов заслона. Плохое зрение у них? Улучшим. Получай пулемётчик третий глаз между двух других! Водителю тоже не жалко подарок в спину, Света хорошая девочка, она подарки свинцовые не зажимает! Только ловите! Как фрицы обрадовались! Мотоцикл в кювет прыгнул и перевернулся. Зачёт!
Пока командир отвлёкся на всяких разных, Микола с Тимохой в припрыжку ломятся к супостатам предателям. При этом орут благим матом, загоняя бойцов заслона в их ячейки. Если этот посыл воинам перевести на литературный, то практически Марсельеза зазвучит:
К оружью, граждане!
Впрочем, варварский боевой язык следует переводить не хилым литературным аналогом, а цитатами из боевого устава издания одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года!
Рота, к бою!
Иван удовлетворённо хмыкнул, сейчас призыв его бойцов как бальзам для слуха любому политруку. Микола и Тимоха с редким исключением призывали бойцом любить родину, стремясь достучаться до сердца каждого такими простыми и понятными всем словами как:
Мать вашу! Мать вашу! Мать вашу!
При этом каждому понятно, что Матьродина зовёт своих сынов на подвиг ратный. Враг зараза, чума коричневая, практически уже рядом, на расстоянии прямого выстрела в прицеле отлично виден. Хорошо, что уже мёртвый. Иван подскочил к трём последним ячейкам обороны и дал команду затрофеить оружие, мотоцикл и его содержимое.
Пулемёт и патроны к нему, это сейчас огромное богатство. Что касается риска, так какой бой без риска? Девчата у Ивана в отряде все молодцы! Настоящие боевые подруги, Ворошиловские стрелки! Эти, которые члены в форме НКВД, даже не дёрнулись их на раз ухайдокали. Среднего, что с автоматом был, оставили в живых, он руки поднял и в землю мордой уткнулся. Микола с Тимохой его связали и провели собеседование, пока я бойцов к мотоциклу посылал. Девушки на полусогнутых к старшему лейтенанту побежали и к телеге его принесли. Эх, везёт старлею! Девушки его на руках носят, а он , он оказывается жив зараза. Девушки ему реанимацию делают, в чувство приводят.
Вот и пойми девчонок! Этот гад, если резать правду матку, нас всех подставил и чуть в плен не сдал немцам, хотя и не специально. Только нам от этого легче? Надоело уже по этому Полесью мотаться, до жути надоело! Вообще всё надоело Ивану! Единственно кому он благодарен по настоящему, так это ефрейтору Ивану Ивановичу Ковалёву! Может дико звучит, самому себе быть благодарным, но это именно так. Спасибо, ему павшему за тело его, правда, немного некондиционное, как говорят в двадцать первом веке, точнее «сэконд хэнд». Странно со стороны на всё смотреть, как уважительны люди к павшим и смертельно раненым. Вот даже тело местный парнишка мне не пожалел отдать, а я посчитал, что так и надо. Но в минуты опасности, восприятие иное, непривычное.