А откуда ты знаешь его фамилию? Спросил я. Если он не называл её тебе.
Так рабочие, привозили сюда мебель, в больших коробках, они его именно так звали. Пояснил он.
Хорошо. Что-то ещё? Спросил я, отведя взгляд с бродяги и посмотрев на беззубого.
Нет. Замотал он головой.
Держите. Заработали. Протянул я ему мятые тридцать долларов.
Ага, спасибо сэр. Сказал он, и вылез из моей машины, оставив после себя непередаваемый запах немытого тела и перегара.
Едва старик вышел, я вспомнил, о пищавшем телефоне. Это было сообщение от Тома. Парень нарыл информации о Дэвиде, у которого из грешков за душой был только привод за курение марихуаны, в студенческие годы. И ни неоплаченных штрафов, ни чего другого, кроме разве что записи из больницы святого Лазаря, чуть больше двух месяцев назад, куда Дэвид, судя по записям поступил в бессознательном состоянии.
Может он на старости связался с наркоторговлей? Пробормотал я.
Хотя бред. Зачем обеспеченному профессору заниматься этим? Ответил себе же яКто вы, мистер Хайзенберг? Я навёл фотоаппарат на дом.
Зум на фотоаппарате был выше всяких похвал. Приближал он великолепно, не особо теряя в качестве, наверно потому то я бинокль и не купил. Шторы на окнах в доме были плотно завешены. О том, что там может происходить, я могу лишь догадываться.
Профессор вышел из дома, когда уже стемнело, я зафиксировал момент его выхода, сфотографировал и отправился за ним следом. Его машина покатила по улицам города, петляя в довольно плотном городском потоке, пару раз я едва не упустил его, благо, что ехал мужчина неспешно, строго соблюдая правила. Остановился он у своего дома и зашёл во внутрь. Я же, решив, что в принципе, увидел достаточно, поспешил доехать до больницы, мне уже и самому было интересно, что может заставить обеспеченного господина проводить своё свободное время в неблагополучном районе.
Больница Святого Лазарямассивное, многоэтажное здание встретила меня полупустой парковкой, что было не удивительно, всё же время посещения давно прошло, как и время приёма многих докторов. На входе, был крытый, застеклённый подъезд, к главному входу у которого стояла скорая помощь, с которой сгружали какого-то бедолагу, рядом преспокойно смотря за коллегами, курил медбрат.
Я, с абсолютно невозмутимым лицом, придержал двери, дав пройти парамедикам с каталкой, а после зашёл и сам. Вестибюль привычно встретил меня запахом больницы, несколькими пациентами, ожидающими в креслах для посетителей и стойкой регистрации, за которой работала медсестра Джоандородная чернокожая женщина, лет тридцати пяти, с которой мы были давно знакомы. Её обычно свободно спадающие кудряшки, сегодня были собраны в пучок, а в карих глазах выражалась печаль всего младшего медицинского персонала, в конце рабочей смены.
Медики, как и полицейские, и, наверное, соц. работниките люди, которые видят, как система, само общество работает изнутри, и они же являются вежливыми и безмолвными свидетелями всей той грязи, которую производит наше общество.
Привет Джоан, прекрасно выглядишь сегодня. Облокотился я на стойку регистрации.
Она со скепсисом посмотрела на меня, её пухлые пальцы, с длинными ногтями требовательно постучали по стойке регистрации.
Я слышала, ты уволился. Мягким, чарующе низким, бархатным голосом произнесла она. Так какого дьявола ты тут?
Только ради тебя дорогая. Улыбнулся я. Ну и твоей помощи в небольшом деле.
Ты же больше не работаешь в полиции. Обнажила она ряд белых зубов в улыбке.
Тут ты права, я поднял обе руки вверхтеперь я работаю на себя. Частный детектив Ричард Харрисон, к вашим услугам.
Ричи. Мягко сказала она, устало потерев переносицу. Говори, что хотел, у меня работа. Она кивнула суетящихся медсестёр, чья разноцветная форма мелькала то тут, то там.
Что-то случилось? Обеспокоенно спросил я.
Да, проверка документации. Махнула она рукой. Так что мистер, давай-ка побыстрее.
Хорошо. Кивнул я, и достал фотографию Дэвида. Два месяца назад вам доставили вот этого мужчину. Я протянул ей фотографию. Его зовут Дэвид Бейли. Его супруга наняла меня, потому как он странно стал себя вести.
Как же, помню его. Улыбнулась она. У нас об этом случае до сих пор судачат.
Джоан помимо того, что была невероятно опытной медсестрой, и человеком самодостаточным, то есть одиноким, имела один несравненный плюс. Она обожала слухи, сплетни и вообще любую информацию, до какой дотянется.
А что судачат? Многозначительно пошевелил бровями я.
Анна! Она крикнула другую медсестру, что сидела с телефоном позади неё. Подмени меня, я отойду ненадолго.
Рыжеволосая медсестра, одетая в бледно розовую форму, кивнула, и подошла к стойке регистрации, и туту же уткнулась в телефон.
Пойдём. Джоан, вышла из-за стойки, и потянула меня в сторону. Я хоть немного посижу. Весь день на ногах. Она вздохнула.
Мы присели недалеко от стойки, на места для посетителей.
В общем, привезли этого профессора к нам, в коматозном состоянии. Доставили в реанимацию. Ну, доктор Чандлер осмотрел его, и давай подбивать его супругу, мол, всё, ваш муж умирает, шансов на положительный исход, нет. А жена этого коматозника, молоденькая девчонка. Джоан посмотрела на меня, показав, что она думает о таких браках. Сказала, что нет мол, это нормально, всё с ним будет хорошо.
Так и сказала, это нормально? Зацепился я за странную фразу.
Да, в том то и загвоздка, она не была в панике, или расстроена. Она просто сказала, что нужно подождать. И представь себе наше удивление, когда по результатам обследования, оказалось, что у этого
Дэвида. Подсказал ей я имя.
Да, точно. Дэвида, был инсульт. В ответ на мой вопросительный взгляд Джоан со снисхождением на лице пояснила. Кровоизлияние в мозг. Так вот, на нашей практике, с таким обширным кровоизлиянием не живут, максимум лежат овощами, а этот встал через несколько дней, как ни в чём не бывало. Жена его сказала, что, скорее всего доктор Чандлер ошибся.
И в чём чудо? Непонимающим тоном спросил я.
Доктор Чандлер не ошибается. После такого не восстанавливаются. Писать о этом чуде и как-то указывать свою фамилию они запретили, но доктор Чандлер, совместно с Доктором Левар пишут совместную научную статью по этой теме. Она сделала многозначительное лицо. И говорят, что не только совместную статью они вместе пишут, а делают много ещё чего.
Я говорил, что любовь к слухам Джоан, это её плюс? Нет, забудьте, это её недостаток. Она выдаст и всё то что нужно, и что не нужно. Я, узнав, всё что мне нужно, сделал вид что получил срочное сообщение.
Красавица, я вынужден бежать. Дела не ждут. Извиняясь, произнёс я. Может, как-нибудь пообедаем вместе?
Джоан смерила меня взглядом, подпёрла скрещенными руками свою пышную грудь, и улыбаясь произнесла.
Прости Ричи, ты не в моём вкусе. После рассмеялась, встала, обняла меня. Ладно, иди уже гроза изменщиков. И пошла к стойке регистрации.
Я же решил поспешить из этой обители скорби. Уже сидя в машине, я стал складывать в голове то, что имею. Дэвид впадает в коматозное состояние, из которого, по прогнозам одного из лучших специалистов выйти не должен, после чего всё же возвращается к активной жизни. С одной стороны, в жизни всегда есть место чуду, с другой твёрдая уверенность Элизабет, что всё обойдётся как минимум странная. После этого, буквально через месяц он выкупает дом, в гетто, в который целый месяц ездит. Всё это чертовски странно. Надо будет побывать в этом доме. И пообщаться с заказчицей, рассказать ей о том, что я нарыл. Может быть, она что-то прояснит.
Я посмотрел на часы, ехать и вламываться в странный дом профессора не хотелось. Больше всего хотелось чего-нибудь пожрать и завалиться с бутылкой пива у телевизора. Так что я поехал домой.
Моей квартире, больше всего, подходило описание берлога холостяка. Нет, никаких коробок из-под пиццы, или китайской еды, лежащей вповалку, или же носков на люстре, всё же горничная приходила убираться, просто есть отличие, когда в доме есть женщина, и когда нет. В моей квартире, женщина не жила уже давно. Никаких фотографий на стенах, картин, всё сугубо утилитарно, и в какой-то мере стильно. Дома я бывал не часто, в основном приходя, чтобы помыться, переодеться и поспать. Иногда ещё и поесть, что-то заказанное из местных забегаловок, имеющих доставку. Да, местные курьеры уже наизусть знают мой адрес.