В подавленных чувствах, нервно прислушиваясь к утихавшему постепенно гудению пировавших мух, мы продолжили путь. Джон, видно пытаясь успокоить себя и других, пустился в пространные рассуждения:
А что делать? Какой строй, такие и порядки Не самый гуманный в мире, не то что как у других Эх Вот я и говорю, строй рабовладельческий Это когда не рабы владеют, а совсем наоборот Их тут видимо-невидимо, или, даже можно сказать, целая уйма Бегут, конечно. А кому охота рабом быть? Ни тебе выходных, ни тебе больничных Вот их и подвешивают
А распятиеказнь позорная. Для рабов только! подсказал Лёлик.
Ну да согласился Джон. Но мы не рабы Рабы не мы
Это как сказать. Ксивы-то нету, угрюмо заметил Серёга.
Какой такой ксивы? подозрительно поинтересовался Раис.
Такой самой. Что мы не рабы, объяснил Серёга.
Ничего, продолжал успокаивать Джон. Тут закон развит. Эта действует, как её, презумпция невинности. Так что не нам надо будет доказывать, что мы не рабы, а им, что мы эти самые. Тут государство правовое.
Да? удивился Боба. А я думал, это только у нас.
А вообще, в какое же мы время попали? спросил я.
Так сказано было: расцвет Рима! пояснил Раис.
Ну, это понятие растяжимое, сказал я.
Куда это растяжимое? не понял Серёга.
История древнего Рима насчитывает века, поддержал меня Лёлик, помахивая своим справочником как весомым аргументом. Сначала был Рим царский. Цари правили. Потом был Рим республиканский. Когда у них тут республика была. Тогда сенат правил. Потом после Цезаря стали императоры править. А они разные были. Например, Калигула или там Нерон любители были народ гробить. Так что как бы и нам не попасть под раздачу.
Ничего, отобьёмся! посулил Джон, но не совсем уверенно.
Дорога стала спускаться в низину, поросшую буковым лесом. Могучие деревья, радуя взгляд светло-зеленой листвой, располагались вольготно, отчего солнечный свет столбами падал между их пышными кронами на густой подлесок из можжевельника и прочего запутанного кустарника.
Примерно на середине низины под гранитным валуном прямо у дороги обнаружился родник, из которого мы принялись до отвала пить ледяную изумительно вкусную воду, а, напившись, накинулись на Джона за то, что тот прошляпил нажать нужную кнопку, и нету у нас теперь походных фляжек. Джон вяло стал огрызаться, но тут вдруг Серёга вскинул руку и прошипел:
Глянь, мужик в кустах
Мы завертели головами, пытаясь немедленно узреть первого аборигена, но в плотных зарослях никого не обнаружили.
Спрятался, гад! воскликнул Серёга и показал:Вон там рожа вылазила.
Кусты, подступавшие к самой дороге, еле заметно шевелились.
Испугался, что ли? предположил Джон, вглядываясь из-под ладошки.
А чего нас бояться? удивился Боба. Мы добрые.
А может того, разбойники? нервно предположил Лёлик.
Точно! поддержал версию Раис. Одного распяли, а другие прячутся!
Уходим, кратко резюмировал Джон.
То и дело оглядываясь, мы торопливо продолжили путь. Никакие разбойники из кустов не выскакивали. Лёлик успокоился и начал обвинять Серёгу в дезинформации, из-за которой он толком не успел напиться.
Низина закончилась, а вместе с нею и заросли. Дорога полезла вверх на пологий, но высокий холм, увенчанный каменной скалистой верхушкой. Идти становилось всё тяжелее, тем более, вопреки кляузам Лёлика, на самом деле водою каждый из нас залился изрядно. И оная, под воздействием жгучего солнца и монотонной ходьбы, не замедлила начать выходить из организма обильным потом.
Наконец, изнемогая от ощущения многочасового пребывания в парилке и с трудом передвигая гудящие от непривычных нагрузок ноги, мы выбрались на вершину холма и поравнялись с неровным каменным боком скалы, дававшей желанную тень.
Привал прохрипел Лёлик и плюхнулся на обочину, не снимая рюкзака.
Мы повалились рядом, переводя дух. На вершине дул ветерок, который в сочетании с тенью навевал некоторое подобие прохлады. Некоторое время все молчали, разглядывая окрестности, полные природных пасторалей, но не предъявлявшие ни одной живой местной души.
А, может, вообще, куда-то не туда попали, сказал задумчиво Боба. Может, тут и вовсе людей нет.
Ничего себе! возмутился Лёлик. А чего тогда прёмся как ходоки.
А, интересно, сколько прошли? спросил Раис, с кряхтением стаскивая боты.
Километров шесть, предположил я.
Однако, пилить ещё сколько? капризно пробурчал Лёлик.
А самое главное, куда? заметил Джон.
Ничего, куда-нибудь когда-нибудь дойдём, успокоительно сказал Боба.
Я сюда не в марафонах участвовать явился! возмущенно выкрикнул Лёлик. А развлекаться культурно.
Тихо!воскликнул Серёга.
Что, снова разбойники? издевательски начал Лёлик, но тут же осёкся.
Из-за скалы, куда заворачивала дорога, послышались неясные голоса и жестяное бренчание.
Ну вот они, римлянцы!со смесью испуга и эйфории прошептал Раис и начал лихорадочно натягивать боты обратно.
Мы как по команде вскочили и вперились в угол скалы, скрывавший обзор. Звуки неотвратимо приближались, и, наконец, из-за поворота показалась целая процессия, вызвавшая в нас мнительное ощущение присутствия на съёмках исторического фильма.
Впереди, помахивая посохом размером с жердь с острым металлическим наконечником, вышагивал коренастый широкоплечий детина в рыжей шерстяной тунике с короткими рукавами, обнажавшими мускулы, достойные заслуженного культуриста. Его выпуклую талию плотно облегал кожаный шириной в ладонь пояс, украшенный бронзовыми бляшками; справа висел в ножнах то ли длинный кинжал, то ли короткий меч. На перевязи через плечо детина тащил туго набитый кошель размером чуть ли не с хозяйственную сумку, который при каждом шаге звякал глухо. Кошель, по всей видимости, был изрядно тяжёл, поскольку абориген для равновесия заметно отклонялся в сторону.
За ним на ушастом муле ехал багровый толстяк мрачного вида в белой хламиде. Сзади трусило ещё одно подобное животное, навьюченное всякой поклажею. Шествие замыкали два распаренных парня в потрёпанных туниках рыжего цвета. Каждый из них держал на плече крепкую длинную дубинку, окованную медными кольцами.
Вид явившихся аборигенов навязчиво казался каким-то странным и неестественным.
Процессия приблизилась. Детина внимательно и даже с некоторой опаской присмотрелся к нам, а потом гаркнул:
Эй, вы, прочь с дороги!
Мы, хотя и стояли на обочине, отошли на всякий случай ещё подальше, прижавшись к самой скале.
Процессия медленно прошествовала мимо. Детина посмотрел на нас искоса, ухмыльнулся и покачал головой. Толстяк бесстрастно разглядывал кончик собственного носа. Парни, смотря на нас, неприкрыто загыкали; затем один другому важно сказал про идиотов-варваров, не знающих, как одеваются цивилизованные люди.
Мы молча смотрели им вслед, впитывая детали.
Уф! громко выдохнул Боба. Гляди-ка ты, совсем на людей похожи.
А какие же ещё они должны быть? резонно спросил Джон.
Слушай, а чего они такие коротышки? с довольным видом спросил Раис, сам имевший неудовольствие быть приземистым, что, впрочем, обильно компенсировалось габаритами в ширину.
Действительно, неестественность вида аборигенов была в том, что все они оказались низкорослыми как недоедающие подростки, хотя и отличались пропорциями взрослых людей. И даже мулы были какими-то миниатюрными, словно не совсем настоящими.
Витаминов не доедают, пояснил Лёлик, искоса поглядел на Раиса и добавил:Все, кто витамины не доедает, коротышки!
Ну не знаю пробормотал Раис и снова уселся, незамедлительно принявшись вторично снимать боты.
Мы тоже уселись, причём устроившись так, чтобы не упускать из виду медленно удалявшуюся от нас процессию.
Эх, надо было в гости напроситься, заявил Раис. Глядишь, угостили бы нас чем-нибудь вкусно.
Нужны мы им, хмыкнул Джон. Как телеге пятая нога.
А в мешке у здорового чегой-то звенело, деловито заметил Серёга.
Точно, обрадовано подтвердил Лёлик, поправляя очки. Небось, деньги. А они нам нужны! Слышь, Серёга! Чего сидишь? Свидетелей нет. Иди быстро, догоняй!