- Так точно, брат Стефан! Трижды в неделю подвожу и их и остальных желающих посетить служение.
- Баблоянов возить прекратить с сей минуты! У них своя машина есть. Бусик для старцев народом божим выделен.
В связи с мракисянгейтом я был отстранен от обязанностей проповедника, но так как желающих послужить светлому делу церкви Христовой вечно не хваталомне доверили управление довольно крупным фургономподвозить из дома престарелых веселых бабушек-баптисток. Выжившие в немецкой оккупации бабушки всегда готовили для меня кто пирожок, кто яблоко, а кто яичко, будто я сельский полицай, а не извозчик господен.
Бабушки наблюдательны и наверняка знали больше чем Стефан: к тому времени я уже вовсю подвозил невесту на работу. Подвозил вечно длинными путанными маршрутами, а позади у «бусика» было шикарное сидение-лежанка. Иногда мы встречались прямо у нее дома и пару разу мне пришлось уходить через окно, огородами и в одной штанине.
Моя будущая теща была осведомлена о секретной жизни двух молодых членов церкви, а вот тесть всячески нашим встречам препятствовал. Его беседы со мной превратились в обычный торг: брат Баблоян не для того вывез молодух-дочерей в самые штатики, чтобы они достались тут стервятнику-уборщику и вдобавок нелегалу.
Наши диалоги смахивали на беседы Фрунзика Мкртчяна и товарища Саахова: «Дам за невесту финский холодильник, стадо баранов и путевкув Сибирь»
Баранов для Баблояна у меня не было, но я был крайне щедр на обещания: «Мы с ней вдвоем будем работать, я получу бумаги, сяду на Камаз и потечет бабло рекой, уважаемый брат Баблоян!»
Баблоян сокрушенно тряс головой и говорил: «Депортируют и оставишь ее с детьми. Бабло потечет, говоришь? Тебе сколько лет? Тридцать? Нет бабла до сих порне будет и во веки!» Мне тогда хотелось сказать наглецу Баблояну, что я самбез папы и мамы пересек большой океан и внедрился в Америку не прикидываясь жертвой гонений на «истинную веру» и что как только к моему сносному английскому добавиться аусвайс меня вообще не остановить, но я сдержался.
Теща-Баблоян внесла свою лепту в деле мотивации олуха-зятя к великим финансовым свершениям баблоян-стайл. Во время торжественного чаепития, когда мы обсуждали детали «пошиття» чрезвычайно сложного в архитектурном плане свадебного платья, баблояниха вдруг прищурилась и с ласковой улыбкой произвела лобовой залп:
«А когда же ты, милок, наконец преподнесешь невесте кольцо с бриллиантами?»
Честно признаться я не был готов к этому вопросу. Не то чтобы мне было жалко денег на кольцоя, как правильно подметил старик Баблоян хрусты никогда особо не жаловал и они платили мне тем же.
Дело в другоммы все были члены строгой церкви святого Стефана, а по уставу никому из нас просто не полагались ювелирные украшения. Можно было возразить ей, что я выбил великолепную сделку у родного брата СтефанаАфони и нам не придется платить за снятый апартамент целых два месяца, а за эти деньги я уже купил мебеля для спальни, настоящий компьютер и теперь вот финансирую сооружение платья, но я смешался от неожиданности и буркнул, что нам не нужны кольцаибо мещанство и глянул за поддержкой на жену. По ее лицу было видно, что она не знает слова «мещанство» и, что самое ужасноехочет кольца с бриллиантами.
- Будет вам кольцо. Самое большое! - выпалил я как щедрый на обещания губернатор-пройдоха перед очередными выборами.
Я столкнулся с доведенной до абсурда свадебной индустрией. Самое дешевое платьице из гламурного журнала стоило дороже моей тогдашней машины. А взять это сооружение в аренду, у меня обломанного сценой с бриллиантовыми кольцами уже не поворачивался язык.
Спасла дородная, выращенная в штатах кузина моей невестыВика.
Викки знала портниху на Парме из наших, которая «вонт аск ту мач». Еще Викки знала где можно со скидкой купить брюссельские кружева. По указу Стефана мы не могли с невестой оставаться вдвоем до свадьбы, а Вике было плевать если мы иной раз испуганно целовались или держались за руки.
Когда Викки глянула на мой «бусик», где еще остался след от наклейки «Голосуй за Рейгана!» она возмущенно покачала головой и охотится на платье мы поехали на ее серебристом Пассате. Моя роль во всем предприятии теперь сократилась до молчаливого наблюдателя на задней скамейке. Я смотрел в окно, морщил лоб и силился вспомнить как сказать по-английски «у меня в кармане вошь на аркане».
Из раздраженной девичьей дискуссии стало ясно, что суть глобальной проблемы сейчас это сшить платье и не выглядеть в нем старухой, и одновременно соблюсти устав церкви. Инструкции по поводу внешнего вида брачующегося члена церкви были выданы нам в таких подробностях, что я диву давался в какой же из книг Библии есть столь детальные описания благочестивого подвенечного платья.
«Понятно чтоб спина и грудь закрыты! Но руки! Руки тоже закрывать по самую длань?» Мне хотелось сострить о «Книге святого пророка Валентино», но я заметил что в тот день невеста и ее сестра как-то особенно не понимают мой сраный юмор. К вечеру я притомися от брюссельских кружев, а в ночь надо было идти драить Чикена-мутанта.
Утром мы снова поехали на примерку. Чтобы пережить «правильно организованную свадьбу» надо иметь спортивную форму бойца подразделения Альфа.
Терпение вознаградилось в третью поездку. Потерявшая интерес Вика отмазалась срочными делами и теща, скрепя сердце отправила нас вдвоем, умоляя «не попадаться на глаза верующим».
Портниха принимала нас в малюсеньком ателье, рядом со старинным кинотеатриком, погодкой самого Джона Уэйна. Если бы я был великим режиссером, как мой друг Бурмистров, то именно в этом ателье я и снимал бы сцену провала нашего связного в оккупированном врагами Львове.
Я ждал в малюсенькой прихожей, как услышал зов невесты: «Иди глянь!»
Ринулся внутрь и замер раскрыв роттак хороша она была в этом платье. Опытная и привычная к выходкам пасторов пармская портниха совершила чудо: платье было и «благопристойным» и, одновременно необычайно аппетитным, нежным как застывшая морская пена.
Портниха вбежала и возопила: «Что же вы делаете? Нельзя! Нельзя до свадьбы! Плохая примета!»
«Не расчувствуйся, это не бармен, и не поп и не соска ванайтстэнд, это муниципальный адвокатишка. Он судью и прокурора видит каждый день, а тебя первый-последний раз - не болтай!»- Люк отечески напутствовал меня вслед.
Накрыл внюханый порошек Секси Пентса, подкатил кофе и отвычка курить сигареты быстрыми частыми затяжками.Я гаркнул через весь Кэнди радостным голосом тропической птицы, которым Хендерсон будил ночью злостных храпунов: «Ийю-и, ийюи!»
Чтобы перейти из нашего орпуса в комнаты свиданий надо промахать кучу коридоров, лифтов и отстойников «Башни кривосудия», потом упасть в пропасть тюрьмы строгого режима, которую справедливо считают одной из самых опасных тюрем нашего штата.
Обстоятельства, свидетельствующие против меня таковы. После пары лет работы менеджером половых бригад по американским промтоварным лабазам, я окончательно укоренился в мысли, что и сами США - это не более чем гигантский промтоварный магазин. Валить, однако ж, было уже поздноу меня рос первенец, ему было уже года три.
Я получил благословленную работу в компании индийских аферистов, которые бомбили города с передвижной ярмаркой. Наконец-то я увидел почти всю Америку, включая Пуэрто-Рико, воспетое Хантером Томсоном.
Америка, за редким исключением, оказалось слепленной по одному лекалу.
Каждую пятницу, субботу и воскресение я теперь проводил на ярмарке. Каждый четверг и понедельникв дороге домой. К тому времени уже попробовал псилоцибиновые грибы, которые открывают нам насколько нереально все то, что мы считаем незыблемой реальностью. Но это мог быть просто глюк и я все искал грибы для повторного трипа, чтобы закрепить полученный материал.
Вместо грибов попадался, в основном кокаин. А по словам Робина Уильямса: «Кокаинэто способ Господа предупредить вас, что вы зарабатываете слишком много денег»
Действительно по деньгам я тогда приближался к моей довоенной узпехистанской дозе - зарплата чуть меньше штуцера в неделю плюс покрытие всех расходов по машине и проживанию, и еще фирма имела глупость поставить меня администратором электронной кассовой системы.