Федеральное здание издали окружено противотанковыми бетонными стоякамичтоб с наскоку не подорвать их автомобилем шахида.
Перед металлоискателем заставляют снять ботинки, ремень, часы, выпотрошить из карманов редкую мелочь. Тупо пялятся в узбекский паспорт.
- Надо бы от штата Охайё документик, любезный
- Был бы документикразве же стал бы я сюда бить челом, отнимать Ваше драгоценное время, многоуважаемый?
- А! ОК! Хорошего вам дня.
- А уж Вам какого хорошего, прямо дивного, не побоюсь Пальцы куда складывать не укажите?
Черт оказался совершенно не страшным. Чувственная женщинка в одежде медсестры, подошла ко мне сзади. Обдав тонкой волной сладких духов и задев лопатку поролоном бюстгальтера, отыграла на электронном сканере. Оглушительная сирена тревоги не сработала, в комнату не ворвался маскарадный наряд милиции. Отлеглозначит если чегось и найдутнаверное вызовут сюда же. А я не пойду. Не пойду и все. Хаха! Обману я их.
Настроение сразу улучшилось, да так, что захотелось сделать женщине приятное. Я люблю женщинам дарить удовольствие. Комплимент так и выстроился в голове по всем правилам классической грамматики. Но я его проглотил.
Белые американские женщины больше не любят комплиментов. Это неприкрытый сексизм.
Как я и рассчитывал федералы пробивали пальцы только по своим базам и арестовывать по сомнительному ордеру из Евклида меня не стали. Теперь до грин карты оставалась по моим расчетам медкомиссия и собеседование в иммиграции.
Можно сосредоточиться на романе, который попер как на дрожжах.
Работаю я в Старбаксе, чтобы не отвлекаться на домашние деладва часа в Олд Бруклине, два часа после обедав другом на Университи Цирк. Кампус университета отличное место для работытут сразу сливаешься с толпойвсе с ноутами и в очках.
Студенточки молодые радуют глаз, когда мозги провисают. Китаяночки в основном.
Я резанул сразу шесть фунтов дорогих зерен по 15 баксов за фунт. Глупыши накидали коробок у черного хода, а туда можно нырнуть, если пошел в туалет. Прихватил коробчонку, ну. Тогда я еще не знал, что именно эти коробки в Баксах самые что надо. Шел к машине и гадал, что же я резанул. Кинул в багажник, открываюдо дома бы не дотерпела там, о боги олимпапоследний новогодний бленд свежайших зеренТа-Да!
Подарил по фунту кофе и тренеру, и учительнице сына, и теще с тестемвсе равно три фунта осталось. Пишине хочу. Я сейчас живу как и мечтална полную. Жалко кофе приходится приворовыватьно дак на кампусе незаметно. И потом в этом тоже есть свой малхоланд драйв.
13
Тед - банки с верхнего яруса. Он пробил через санчасть колеса-дипресанты и теперь вечно спит. Рассказал доброму доктору, как его терзает закрытое пространство бывшей палаты для беременных зэчек. А доктору только поощрение за такую медпомощьтюряга тройной счет за его колеса выкатит бюджету округа.
Тед спит как убитый, не двигается и даже не дышит. Хороший банкине мешает спать. Не трясет шконарь. Он вечно лежит на спине, скорбный и восковой. На плече корявый богохульный портакчеловек сношается с крестом.
- Это чо он йобет-то у тебя, беспутник эдакой? Крест?
- Не. Не крест. Это он слово «it» йобет
- И чо? Не понял я...
- Чо? Не понял что-ли? Фак ит. Fuck itтипа «все похер»
- Это ты хорошо. Правильно. Фак ит. Самый подходящий девиз, если вас не за хрен швырнули в тюрьму.
Я бужу Теда принять «чау» и в церковьраз в неделю. Тед благодарен. Я правильный банки.
Тед спит в Кэнди за незаконное хранение оружия.
«Самые лучшие пистолетымальцы, 22 калибр. В башку целишь, Рик, а пуля не идет на вылетсилушки ей не хватает. Все чистенько так, ни крови, ни мозговкак в футляре, залюбуешься. Весь Моссад ходит с двадцать вторым калибром, чтоб ты знал.
Обычно Тед ест вяло и без аппетитасказываются транки. Он даже с пуэрториканцами о них только и шуршит. Увидит бывалоча пуэрторикана и спрашивает подделываясь под испань: «Тррранкило?» - типа «Все путем, тишина?», а те ему «Да, транкило, транкило, не сы».
Начали мы с Тедомне очень. Я только въехал в Кэнди, и еще не знал никого толком. Всем полагается пластиковый ящик от стеклотарыкоторый ставят под шконарь и хранят там положенное шерифом имущество. Ящиков ровно столько сколько пассажиров на «Кэндиленд лайнз». Но один ящик превратили в урну в умывальникечтоб новичку было веселее. Теперь каждый свеженькой ждал пока кто-нибудь не соскочит и шустро мчался забирать его ящик. Чтоб жизнь уж совсем раем не казалось.
Я переночевал в отстойнике для буйных пока оформлялась моя путевка в Кэнди, а с утренней пересменкой в пять тридцать утра бодро поднялся на борт.
Вещей было-то всего маленькая тюремная зубная пастаМейд ин Индиа, щетка размером с большой палец ногичтоб не зарезал ей охрану, и вшивая брошюрка внутреннего распорядка, на которой я еще напишу свою бессмертную Войну и Мир. Тед вяло приоткрыл глаза и сказал: «Можешь пока весь свой гарбидж в мой ящик кинуть». И потерял сознание.А в обед он забыл о своем волеизъявлении и уже шипел на весь барак: «от сука, не успеют заехать уже чужие ящики хватают, крысы, крысы вонючие». Мне и без его гостеприимства было крайне тошно и я, помнится проклял тогда Теда сквозь зубы и по-русски.
Проклятие сработало. Через три часа был плановый шмон в Кэндимой первый плановый еженедельный полицейский беспредел, когда я с грустью подумал: «опять ведь сижу, опять сижу, вот сука». Не тоскливо сидеть только первый разкогда по неопытности всерьез опасаешься за собственную жизнь. В последующие залеты ты уже знаешь что делатьхоть в киргизской тюрьме, хоть в округе Кайохога.
Менты обряженные как оранжевый астронавт Джон Гленн, перевернули все вверх дном и забрали бананы, пончики, яблоки сохраненные некоторыми голодающими (не положено, тараканов разведете, джентльмены) и, конечно, пустые пакеты несчастных бэгготов.
Больше других пострадал Теду него не было аппетита из-за колес и удалось скопить за неделю: банан, стеклянное безвкусное яблоко и два запаянных в пластик пончика с таким содержанием ГМО, что в богатых районах Калифорнии их сразу бы приравняли к оружию массового поражения.
Потревоженный Тед метался, как чикен, у которого разорили яйцеклад и умолял ментов сжалится, а я искренне радовался первой настоящей тюремной радостью. Обычная история в местах где сильно не дают распустить руки, а справедливость вершиться приемом который мой друг, режиссер Бурмистров называет: «Deus ex machina».
Все еще радостно-возбужденный от тарантиновской концовки, я посоветовал Теду менять излишки еды на кофе, а кофе тут же потреблять. «Вы, пендосы, копите будто будете сидеть вечно. Случись войнамы придем и заберем у вас все до последнего пончика. Помяни мое слово»
«Точно» - согласился Тэд и стал моим другом. Иногда он отдавал мне жратву, думая, что я так же страдаю кишкой, как большинство пассажиров в Кенди. А я радовался жесткому распорядку. На воле в США все время жрут. Это противоестественно. Ни одно животное на воле столько не жрет. Поохотилсянажралсяпару дней переваривает. Ограниченный жрач и распорядок работают с телом как консервация и бальзамирование.
Тед вытащил меня в церковь. Я решил развеяться и сменить обстановку, но церковь неожиданно понравилось. В тюрьме легко преодолеть научный атеизм. Особенно когда даже дату суда не сообщают, не то что возможный результат. Система напрягает и ты начинаешь молиться и искать ее - Deus ex machina.
Вместо Бога, правда мы увидели живаго Мэттью Маконахейнастоящего, того самого. Снимался фильм про отца у которого сын умирает в тюрьме от передозы. А сейчас в Охайо как раз один из эпицентров опиойдного способа регулировки популяции. Весь второй корпус тюрьмы окружили сверкающие голливудские трейлеры, а вокруг них поставили зонтики. Раздутая до размеров армии съемочная группа пила там коку-колу и жрала сэндвичи, угощая ментов. Менты второго корпуса прям от земли отрывались от гордости за профессию. Редкий сюркогда идешь в церковь окружной тюрьмы в Кливленде и сталкиваешься по дороге с обливающимся искусственной слезой Мэттью Макконахей.
Через годик выйдет фильмадаже названия не знаю, но как увидите умирающего в кливлендской тюрьме сына Макконахейзнайте, пацан дал дуба практически у меня на руках.