Убей ее! велела она.
А Диттер стер знак и поинтересовался:
С какой стати? Оружие уберите, будьте любезны
В зеленой гостиной из зеленого были лишь шторы и коллекция нефритовых статуэток в стиле локхау. Вполне вероятно, статуэтки были настоящими и представляли немалую ценность, как и каждая вторая вещь в этом доме, но я к ним привыкла как к предмету интерьера
Я я не знала Кузина старательно всхлипывала, прижимая то к одному, то к другому глазу кружевной платочек. Я лишь Что теперь будет?
Вот и мне интересно. За такие шуточки, говоря по правде, каторга грозила или, если у судьи случился приступ любви ко всему живому, вечная ссылка. Но что-то подсказывало, кузина выкрутится.
Диттер молчал. Тянул укрепляющий отвар, морщился, то ли от вкуса, то ли от слез кузины. Тетушка хлопотала, уверяя бедняжку, что все поймут нельзя же из-за недоразумения жизнь девочке ломать.
Дядюшка Мортимер пыхтел и судорожно пытался сообразить, где выгода. На кузину с ее страданиями ему было глубоко плевать, но вот поодиночке у них шансов против меня не было.
Я мне ромала встретилась она сказала, что на мне венец безбрачия, кружевной платочек замер в дрожащей руке. Что поэтому ничего не складывается
А не потому, что ты мелкая потаскушка? поинтересовалась я. И получила полный ненависти взгляд. Что? Не так давно с одним кувыркалась. Я сама видела, что кувыркалась, так что не строй из себя оскорбленную невинность. А сегодня к другому полезла.
Даже я себе подобного не позволяла. Нет, любовники у меня были. Всякие. Но песен о любви я никому не пела и уж тем более не пыталась разум подчинять.
Кузина пошла пятнами и жалобно проблеяла:
Это это все зелье И новая мысль показалась ей на редкость удачной. Она прижала пальчики к вискам. Я я плохо помню, что со мной было
Разве можно покупать зелья у ромал! воскликнул дядюшка, причем возмущение его было столь притворно, что, кажется, он сам себе не поверил.
Бедная моя девочка Тетушка поцеловала дочь в макушку. Ты так страдаешь бедняжка тоже пострадала будет совершенно бесчеловечно угрожать ей судом любой поймет, что она не виновата.
Диттер прикрыл глаза. И тетушка замерла. А кузина и вовсе дышать перестала. Он пострадавшая сторона, и, чтобы эти курицы ни пели, как решит, так и будет. И судья разбираться не станет: кому охота ссориться со Святым престолом, особенно в ситуации столь однозначной.
Ромалы
Да, ромальские шептухи еще та зараза. И заморочить способны, и внушение слабенькое навесить, чтобы потом за снятие его стрясти последние гроши. И совести у них не особо, точнее, гаджо она не касается, но их ворожба иного свойства.
Травы?
Да, используют, но в основном дорожные, обычные. И силу из них не тянут, скорее пишут свою да и ни одна ромалка в здравом уме не рискнет делать что-то настолько противозаконное. Во всяком случае, не для чужака максимумлюбовный эликсир с легким возбуждающим эффектом
Она она так говорила говорила простите, я не помню Кузина смежила веки и сползла на стуле. Совершенно не представляю, как я ведь никогда прежде шла из храма молилась Невесте наверное, она там всех поджидает.
И сколько вы отдали? поинтересовался Диттер.
Все все, что было двадцать марок и золотое кольцо прости, мама, я не сказала мне было так так стыдно
Я фыркнула.
Дядя Фердинанд постучал пальцем по записной книжке.
Когда это произошло?
Недавно месяц назад
Двадцать марок и золотое кольцо? Сомневаюсь, что оно имело хоть какую-то ценность, а значит, пошло бы по цене лома Итого получается в сумме марок тридцать? Да одни ингредиенты потянут на сумму, в три раза большую
Но я промолчала. Почему? Кузина Судя по мрачному взгляду Полечкичто, не ожидал? мальчик молчать не станет. А значит, пара дней и репутации милой крошки наступит конец.
Ей придется уехать. На год два десять. И если так, то смысл разбирательство затевать? Суд опять же Она, как ни крути, часть семьи, а значит, трепать будут не ее имя, но мое проклятье!
Мамочка! взвыла кузина, понимая, что дело пахнет каторгой. Мамочка моя я ничего плохого не хотела чтобы на меня посмотрели как на нее чтобы меня тоже любили
В разных позах.
Суда не будет. Диттер допил отвар и, отставив флягу, икнул. Прошу прощения, но у меня нет ни малейшего желания тратить время на судебные разбирательства.
Кузина бросила на него взгляд, весьма, как по мне, далекий от благодарности.
Но леди Осборн придется проявить благоразумие
Покаяние. И рекомендательное письмо настоятельнице Бернской обители Что ж, полгода в монастыре, глядишь, и добавят кузине если не смирения, то всяко мозгов. Да и сплетни поутихнут. Большей частью.
Глава 8
Почему? этот вопрос я задала Диттеру, когда тот отвлекся от созерцания разгромленных покоев. Явно гадал, тут ему оставатьсякровать не пострадалаили же рискнуть и потребовать новую комнату.
Я не мешала. Мне даже было любопытно, что победит: здравый смысл или скромность.
Простите?
Почему вы ее отпустили? Эта сказка про ромалу вы ведь понимаете, что не было никакой ромалы
Но при наличии хорошего защитника доказать этот факт было бы затруднительно.
Диттер тронул искореженную проклятьем створку. И носок поднял, пожеванный, обслюнявленный, но с виду вполне целый.
Боюсь, новые правила и ограничения не всегда способствуют процессу дознания.
Это да, раньше было проще. Иглы под ногти и никаких адвокатов.
Ваша родственница сошлется на провалы памяти, слабое здоровье Лекари подтвердят, что и она находилась под действием зелья если наносила на кожу, то что-то проникло в кровь, так что остаточные эманации зафиксируют. А уже там
Он обошел темные пятнышки. А мое противоядие паркет попортило. Да уж повезло ему, что живым остался. Выходит, не такой он и заморенный, каким выглядит.
Но ведь дело не только в этом?
Не только. У меня тоже репутация есть и не хотелось бы прослыть неудачником, которого едва не подчинила сельская недоучка
Это он зря. Городок наш, пусть и не так чтобы велик, но не настолько же, чтобы деревней его обзывать.
Понятно в этом доме полно свободных комнат. Выбирайте любую.
Я развернулась.
Спасибо, донеслось в спину.
Да не за что
Рассвет я встречала в лаборатории. Ждала даже. С любопытством и готовностью отступить в тень, если истории о непереносимости солнечного света окажутся правдой. Но нет. Огненный шар привычно показался над Гюртербродским лесом. Небо посветлело. Пошло пятнамижелтыми, розовыми, алыми пожалуй, это было красиво.
В той моей жизни тоже случались рассветы. И пьяноватые. И дурманные. В компаниях сомнительного свойства. И были они красивы, в смысле, рассветы, а не компании, но не хватало им чего-то покоя? Я сидела на подоконнике, любовалась солнцем и вертела в пальцах черный флакон с остатками зелья.
Инквизитор не спрашивал. Кузина молчала, проявив редкостное здравомыслие.
А я я в жандармерии не служу, и раз уж дело решили не заводить, то откуда он взялся у кузины? Зелья осталось не так чтобы много. Состав я расшифровала, а соотношение компонентов и, главное, магический рисунок не снимешьматериала недостаточно.
Что остается? Спрятать в сейф. Там у меня изрядно всякого хранится а пока пока подумаю, например, над тем, что делать с дознавателем.
Не то чтобы он меня раздражал, но неприятно как-то иметь рядом с собой человека, способного упокоить щелчком пальцев. С другой стороны, ничего не дается даром, особенно если это касается божественного. И равновесие если он может, то и я
Как? Спуститься бы в храм, поговорить с Плясуньей Она не ответит. Она редко снисходит до людей, но вдруг да в намоленных стенах здравая мысль забредет в голову?
Но я сидела. Любовалась солнцем.
И осмелев, открыла окнотолстое стекло, щедро сдобренное чарами, искажало мири подставила лицо рыжим лучам. Закрыла глаза. Вдохнула терпкий воздух
Хорошо. Жить хорошо. Даже если ты умер.
Спустя три дня в городской ратуше при изрядном количестве народа, который у нас любит разного рода сборища, не делая особой разницы между ярмаркой и публичной казнью, состоялось торжественное оглашение. И мэр долго и восторженно вещал о воле богов. Чуде. И благодати, которая вместе с моей персоной снизойдет на город. Это он, конечно, зря У Плясуньи, как показывают хроники, собственное понятие о благодати.