Ой, да ладно, отмахивался Шини. Тоже мне, напугал. Бонни, мы где в этот раз ночуем?
Ночевали они в маленьких придорожных отелях для паломников, и Аквисту это очень не нравилось: ему приходилось оставаться на ночь одному в траурной машине, потому что вид разгуливающего покойника мог бы вызвать у окружающих множество ненужных вопросов. Поэтому, пока остальные нежились в мягких кроватях, бедный «покойник» ворочался на носилках, стараясь укутаться получшеместа всё еще были северные, и по ночам машина выстывала.
Наверное, в лесу, отозвалась Бонни, разворачивая карту. Ана, что мы там придумали?
Или вон тот отель, или можно отъехать в лес, Ана возникла рядом с Бонни, и указала на две точки на карте. Что, Аквист, надоело?
Не то слово.
Понимаю. Терпи. В общем, два варианта, и Бакли! Внимание! Тормози, это полисы.
К слову сказать, полисы на Раворе-7 вели себя весьма специфически. Во-первых, служить брали только мужчин, ни женщины, ни гермо полисом стать не могли. Во-вторых, как казалось тому же Фадану, полисов словно специально подбирали для этой работы: они даже внешне были чем-то похожи. Высокие, рослые, зачастую толстые, они имели практически одинаковые лица и почти идентичные выражения на этих лицах. Под длинным козырьком полисовской кепки обычно находилась морда, исполненная брезгливости и презрения ко всему окружающему пространству. Казалось, еще секундаи полис, не выдержав, плюнет тебе в глаз.
Полисы существовали пешие и дорожные. Пешие таскались по городам и поселкам парами, либо же тройкам, а вот дорожные за городом всегда ездили вчетвером. Машины у них были довольно большие, и, по слухам, быстрыедогнать старенький пикап Бакли такой машине не составило бы никакого труда. Но это были полисы, работавшие на межгородских трассах. В городах транспортные полисы катались по трое на маленьких юрких машинках, способных заехать при надобности в любой переулок или двор.
Особого внимания заслуживала форма, в которую полисы одевались. Форма эта, не лишенная даже некоторого изящества, шилась из мягкой плотной ткани болотного оттенка, и состояла из штанов с множеством карманов, и рубашки с длинными рукавами, в которой тоже карманов находилосьхоть отбавляй. Так же у формы имелся многофункциональный кожаный пояс, на который специальными карабинами крепилось следующеебаллон с плаксивым газом, ярко-красного цвета, погоняло из твердой резины с удобной ребристой рукояткой, наручи трёх размеров (женские, гермо, мужские), и (мечта всех без исключения детишек) большой серебряный свисток, от звука которого можно было оглохнуть, особенно если полис внезапно засвистит рядом.
На голове полисы носили кепки, причем не простые, а тоже функциональные. Справанаушник рации, спрятанной в кармане рубашки; посрединетабличка с номером участка; слевапачечка тонких бланков-нарушалок и короткий карандаш для записи.
И вот всё это богатство и роскошь, позвякивая наручами и помахивая снятыми с поясов погонялами, в количестве трёх полисов сейчас направлялось к остановившемуся пикапу Бакли. Четвертый полис остался в машине, видимо, на всякий случай.
Аквист, быстро лег, распорядился Фадан шепотом. Черт!.. Рыбец!..
А я вот говорил, проворчал Аквист. Он проворно лег на носилки, и Шини с Бонни спешно закрыли его покрывалом.
Молчи, прошептала Бонни.
Угу
Говорить буду я, Бакли выпрямился. Не в первый раз. Сидите со скорбными рожами, и молчите в тряпочку.
Ладно, шепнул в ответ Фадан.
Всё, тихо.
Подойдя к пикапу, полисы остановились. Один из них ткнул пальцем в Бакли, и жестом приказалвылезай, мол. Бакли тут же покорно вылез, раболепно согнулся, и, вытаскивая из-за пазухи документы, поспешил навстречу полисам.
Что они там делают? шепотом спросила Бонни.
Бумаги смотрят, беззвучно ответил Фадан. По счастью, Бакли не заглушил мотор, и они могли разговаривать. Не дай Триединый, полезут внутрь.
А они полезут, Шеф в этот раз решил остаться невидимым. Так, быстро сделали нужные лица. Быстро! Они идут сюда!..
Действительно, один из полисов остался снаружион и Бакли стояли у дороги, листая документы, а двое других полисов решительно направились к пикапу. Один из них стукнул своим погонялом по двери и велел:
Открывайте, выходите.
Пришлось послушаться. Фадан вылез из пикапа первым, следом за ним на землю ступила Бонни. Шини вылез последним, уронив при этом себе под ноги пластмассовую бутылку с водой.
Ой, простите, забормотал он, поднимая бутылку. Можно обратно поставить?
Валяй, разрешил полис. Шини буквально на секунду скрылся в кабине, и тут же вылез обратно. Уже без бутылки.
Так полис, прищурившись, смотрел на компанию. Откуда едем? Чего такие невеселые?
Потому что потому что у меня муж умер! выпалила Бонни. Я что, веселиться должна?
Муж умер, муж умер а этот кто? полис кивнул на Шини.
Это тоже муж, пожала плечами Бонни.
А я их скъ`хара, расставил всё по местам Фадан.
Откуда едем?
Из Аюхтеппэ. Из свадебного путешествия, пояснил Фадан.
А чего все вместе-то поперлись? удивился полис.
А так было дешевле, встрял Шини.
Этот аргумент, видимо, показался полису логичнымон кивнул.
Дешевле, это точно. Я так по отдельности платил, год потом долги отдавал, согласился он. Так что там случилось у вас? Чего твой муж-то помер?
Бонни открыла было рот, но тут ей в голову, видимо, пришла какая-то мысльи она картинно разрыдалась, повиснув на шее у Шини. Полис крякнул, сдвинул кепку на затылок и выжидающе глянул на Фадана: ты, мол, объясняй.
Он заболел апчихитом, тихо произнес Фадан. И прожил только шесть дней после этого. Мы даже быраспас вызывали, но не помогло.
А как помер-то? видимо, полису стало интересно. Ну, правильно, что может быть интереснее, чем какие-нибудь жаренные фактики или личные подробности чужой жизни?
Страшно, Фадан понял, что нужно добавить обстановке драмы. Ночью, ближе к утру. Он он задохнулся. Кашлял, кашлял, и
Фадан не договорил. Поднес к лицу весьма натурально трясущуюся ладонь и прикрыл ею глаза. И тут ему внезапно, совершенно не к месту, вспомнилась одна давняя студенческая постановка, в которой он принимал участиеиграл ученого-археолога. Фадан вспомнил, как безбожно лажали студенты-актеры, и как дело кончилось тем, что один из них неудачно упал, оборвав при этом хилый самодельный занавес тут Фадан понял, что его начинает, помимо воли, душить истерический смех.
Простите с трудом выдавил он. Я не могу говорить слишком тяжело
Полис, видимо, принял этот смех за сдержанный плачи отступил на шаг.
Ну, это, соболезную типа, произнес он. Кто у вас тут вменяемый-то остался?
Взгляд его упал на Шини.
Пойдем, покажешь мне это ну, тело.
Зачем? неприязненно спросил Шини, кое-как освобождаясь из объятий Бонни.
Ориентировка у нас, преступников ловим. Давай-давай, покажешь, и дальше поедете, приказал полис.
Показать-то я могу, но понимаете ли Шини замялся.
Чегоно? нахмурился полис.
Три дня едем. Пахнет там плохо.
Понятно, что пахнет. Иди, показывай.
Шини и полис скрылись в салоне пикапа, но секунд через двадцать буквально выпали оттуда, давясь кашлем и отплевываясь.
Сссскотина!!! заорал полис. Ритуальщик, скотина ты жадная!.. Ты чего не накачал его?! Воняет же так, что хоть рядом ложись!!!
Да накачал я Бакли изобразил на лице недоумение.
Это называетсянакачал?! Чем накачал-то?! Воздухом, что ли?! Да я вас с такой вонью в Шенадор не пропущу, так и знай! Потому что это неуважение вообще фу ты, ну не знаю иди, доливай, чего там положено, и проветри машину, урод! Пока не дольешь, дальше не поедете!!!
«Что происходит? не понял сначала Фадан. Чего они говорят про запах, откуда?» И тут его осенило. Рыбец!!! Значит, Шини успел как-то протащить в машину рыбца, и подсунуть его полисам. Вот только с рыбцом они, видимо, перестарались, раз полис так орет.
Бедный Аквист! Он ведь до сих пор валяется там, в кабине, в этой вонище, изображая покойника!..