- А я обду в Принамкском крае встретила.
- Кого? - Липке показалось, что он ослышался. Даже дурнота на время отступила.
- Обду. Настоящую, как раньше.
- Тебе не примерещилось? Обда убита пятьсот лет назад.
- Нет, это новая обда. Живая. Ее зовут Климэн Ченара. Она хочет снова забрать себе власть и тоже ненавидит Орден.
- Тоже?
- Разве после всего, что было, Холмы продолжат союзнические отношения?
- Даша, ты уверена, что тебя не надули?
- Уверена! Вы бы видели, какой у нее взгляд! Какие повадки, осанка! А какие речи она говорит! - вспоминая о Климе, Дарьянэ даже позабыла реветь. - Без сомнений, настоящая обда. У нее кровь светится, есть кулон с формулой власти и золотая диадема, которой она коронует себя сама, когда одолеет Орден. Она хочет впоследствии дружить с Холмами и развивать торговлю.
- Так, давай ты мне потом об этом доложишь. А лучше составь письменный отчет о своих похождениях и о встрече с обдой. Я сейчас немного не в том состоянии, чтобы мыслить конструктивно
Зря он это сказал. Стажерка опять ударилась в рев.
Время тянулось ужасающе медленно, а Костэн Лэй таял буквально на глазах. Даше казалось, что прошел не час, а много больше, по крайней мере часа четыре, прежде чем на северо-востоке в небе показалась крохотная светлая точка. Юргена девушка была способна узнать даже по силуэту. Она вскочила, замахала руками. Хотела закричать, чтобы летел быстрей, но вовремя опомнилась: все равно не услышит с такого расстояния.
Пара десятков долгих минут - и Юра приземляется, немного неловко, царапая днище белой доски о мшистые камни, сбивая и ломая стебли крохотных ромашек. Это выдает его волнение.
- Дашка откуда? Что с Липкой?!
Она хочет повиснуть у него на шее, обнять изо всех сил, прижаться щекой к щеке, поцеловать прямо в губы - ей впервые не противно, а очень даже хочется поцеловать кого-то в губы - но Костэн умирает, и даже любовь отступает куда-то далеко, за границу прежней жизни, в которой все просто и ясно, в которой люди Ордена - союзники, а не злейшие и коварнейшие из врагов. Где нет обды, наконец! Потому что обда - слишком странно, слишком непонятно. И при взгляде в затягивающие Климины глаза всегда создавалось впечатление, что уже ничего и никогда не будет как прежде.
У Даши дрожат руки, и Юрген сам наскоро скрепляет доски. Потом они вдвоем перетаскивают на них Липку
- А выдержат?
- Должны. Эти новые, попытка совместить легкость и грузоподъемность. Ты не тяжелая, да и Липка сейчас легче перышка Только бы важные органы не успели раствориться
Костэн Лэй уже без сознания, сквозь прозрачные пальцы просвечивают земля, светлая эмаль доски, а через кожу головы - красноватый череп. И это страшно, очень страшно, куда хуже, чем тот скелет в подвале, Даша боится смотреть, и ее посещает идиотская мысль, что в смерти людей куда больше эстетики
Трудно сказать, чья медицина развита лучше: людская или сильфийская. Ибо еще ни одни людские методы не помогли сильфу, и ни один человек не встал на ноги благодаря сильфийским врачам. На территории Ордена в каждом городе основано по паре-тройке отдельных лечебниц, веды лечиться предпочитают по старинке, у знахарок на дому. Сильфы тоже не устраивают отдельных лечебниц, врачи принимают нуждающихся у себя. Да и при корпусах тайной канцелярии есть аптеки или лазареты.
Липку принесли в лазарет при четырнадцатом корпусе. Спустя четверть часа туда примчалась непонятно как обо всем узнавшая Ринтанэ. Юру и Дашу в лазарет не пустили, да и вообще не пускали туда посторонних, коими считались все, кроме раненого и врачей, но Риша каким-то чудом ухитрилась пробиться к своему Косте.
Юра с Дашей ждали исхода в осиротевшем без Липки кабинете. А заодно, чтобы не держать пугающую тишину, разговаривали. В ходе беседы Дарьянэ узнала причины свадьбы, а Юрген неожиданно для себя обнаружил, что его жена не такая уж и дура, коей казалась поначалу. С Дашей можно было запросто обсудить все, что касалось новых моделей досок, высказать ей свои соображения насчет политической ситуации в мире, при этом получить довольно сносный и почти логичный ответ. А то и вообще вступить в полемику. Да, Дарьянэ, в отличие от прежних пассий Юргена, умела полемизировать. Особенно, если не выходила при этом из себя.
Они немного обсудили тот факт, что теперь у них одна общая кровная сестра на двоих, прикинули, как бы сами могли поступить на месте родителей. В который раз вспомнили, что все-таки не мешало бы купить новые кровати в спальню. А потом разговор плавно переметнулся на тему обды.
- Ты уверена? - в который раз переспросил Юра, по долгу службы знавший о прежних властителях Принамкского края немного больше, чем упоминалось в официальных источниках.
- Всецело! - отрезала Даша. Она сидела в кресле для посетителей, нахохлившись, как мокрый воробьишка, и жевала зеленоватую пряную лепешку из укропной муки, которую впопыхах и без лишних вопросов ей сунула понимающая Тоня. И казалось, что ничего вкуснее этой родной лепешки без крохи зерна и капли жира девушка никогда не ела. - У нее кровь светится. Она говорит - и ее слышат, за ней идут. Ты ведь только что рассказывал мне про магию слов. Так вот, действие этой самой магии я наблюдала все минувшие дни. Клима творит ее, даже не понимая, что делает. Она и впрямь говорит формулами, притом выстраивая их на ходу и совершенно не задумываясь! А какие у нее глаза Черные, что дно колодца, а в них - искры.
- Климэн Ченара, - пробормотал Юра. - Что-то знакомое. Где-то я слышал это имя Постой-постой, глаза, говоришь? Ты не запомнила часом, нос у твоей обды длинный и горбатый?
- Верно. А ты откуда знаешь?
- В начале лета меня пролетом занесло в Институт. Там я ее и видел. Надо же, кто бы мог подумать
- Теперь ты понимаешь, что она не может не быть обдой!
- Теперь я понимаю, почему в этом уверена ты, - поправил Юра. - Обда или нет - не только нам решать. Нужно обо всем доложить начальству.
- Липке? - Даша впервые заговорила о раненом.
- И ему тоже, - кивнул Юрген. - Он поправится, Даш. Липка и не такое может. Он ведь настоящий агент.
- А настоящий агент должен быть горд, хитер и многофункционален
- Чего?
- Да так. Вспомнилось.
За окнами моросило. Небеса с ворчанием двигали тяжелые сизые тучи. Дождь начался совсем недавно и только усиливался, чередою дробных ударов простукивая крыши. Пахло пылью, мокрым укропом и холодными ветрами - обычный запах Холмов. А непогода потихоньку разворачивалась, ползла на юг и юго-запад, в орденскую часть Принамкского края. Словно сами Небеса гневались на вероломных людей и желали покарать их хотя бы дождями да ураганами. На ведскую же сторону сильфийские тучи не совались - юго-восток хранили высшие силы Земли и Воды: колдуны как-то умели отгонять непогоду.
Костэн Лэй очнулся неделю спустя. И, едва открыв глаза, увидел Ришу, свою Ришу, сидящую у изголовья и сжимающую его истончившуюся, но уже не прозрачную руку.
- Пусть ты развеешься тысячу раз, - сказала Риша, и в голосе ее стояли слезы, - но даже Небесам я не позволю нас разлучить!..
***
- Добро пожаловать! - жизнерадостно сообщил Тенька на опушке соснового леса. - Во-он за той рощей, холмами и речкой мое село. Почти пришли. Только на капище заглянем.
- Какое капище? - подозрительно уточнила Клима.
- Высших сил, конечно! Не крокозябр каких-нибудь. Одно из самых старинных, между прочим. Его сложили еще во времена первой обды, если молва не врет.
- А может, вы потом на свое капище заглянете? - поморщилась Ристинка.
Гера ее молчаливо поддержал.
До родных Тенькиных мест они добирались почти два месяца, постоянно петляя, путая следы и почти не ночуя в жилищах людей. На этом настаивала Климина интуиция, которую в конце концов тихо проклинала даже сама обладательница, хотя не подавала виду. Лучше лишний раз поспать в чащобе, чем пойти за стены крепости, когда чутье кричит об опасности. И по этому вечному ощущению опасности, которое усилилось на границе, а потом сошло на нет, Клима знала, что на них, а точнее, на нее, ведется серьезная охота.
Раз или два их даже почти настигли. Например, когда они переправлялись через какой-то полноводный приток Принамки. Теньке тогда вздумалось проверить изобретенное накануне колдовство. В итоге нормальные люди переправлялись вплавь, таща вещи на наскоро связанном Герой плоту, а неугомонный вед шел по воде аки посуху, с обалделой радостью поглядывал на спутников сверху вниз и пытался на пальцах объяснить, какие естественные свойства организма его угораздило поменять, что за формулы этому соответствуют, сколь великий вклад сие изобретение внесет в развитие теоретического колдовства, и в чем заключается его практическая польза. Теньку слушали, но не понимали. Особенно, когда колдун начинал скатываться на терминологию, и его рассказ превращался в бесконечное нагромождение мудреных фраз вроде: Плоскость воды преломляется по третьему вектору условной упругости тела, погруженного в воду на длину второго вектора, что по теореме Савая свидетельствует о возможности изменять естественные свойства не всей поверхности тела, а его соотносительных частей, которые