Дарьянэ снова всхлипнула и одернула себя. Никто не придет. В сторону глупые детские фантазии, войны нет и быть не может. Столько послов сгинуло, и хоть бы что.
«Но я-то не посол!»
А кто об этом знает? Только Костя Липка и какое-нибудь высокое руководство. И никто из них не пойдет войной на людские города лишь ради спасения одной самонадеянной дурочки. Даша подергала корку зубами. Еще крепко держится, не зажило. Значит, прошло не так уж много времени.
Первые три дня ее исправно кормили и каждый день водили наверх, где агент орденской разведки пытался силой и уговорами выцарапать из нее согласие. Даше сулили несметные богатства, били, угрожали, пытались запугивать, уговаривать, объясняли, что выбора нет, и рано или поздно ей все равно придется дать согласие. Так незачем усугублять положение, иначе ей придется узнать, как больно получать сапогом в живот, чего господин агент, конечно, совсем не хочет, но вынужден будет продемонстрировать. Но сильфида стояла на своем, и узнавала про сапог в живот, руку в огонь, кулак в нос и многое другое, без чего бы с радостью обошлась, если бы не артачилась. Один раз «коллега» принялся намекать, что им ничего не стоит пригласить в этот же дом Дашиных близких. Ведь у нее есть близкие, не так ли? Но сильфида только рассмеялась ему в лицо. Ей и правда стало смешно, ведь представить, что людям удастся что-нибудь сделать с ее непобедимым отцом или с Юргеном, было просто невозможно. А бабушка потерялась для Даши много лет назад, ее век искать будешьне найдешь.
На четвертый день после очередного допроса ее отвели не в привычную уже комнатушку без окон, а в тесную темную каменную коробку, размером не больше чулана для половых щеток. И поставили в известность, что пока она не ответит согласием, еды, воды и света не получит. А вот воздуха будет вдоволь, развеяться госпоже послу никто не даст.
Воздуха и в самом деле хваталопо полу гулял ледяной сквозняк, и вскоре Даша отморозила себе весь низ, даже платье не спасло. Человеческая девушка на ее месте уже давно основательно простудилась бы, вплоть до утраты способности иметь детей, но сильфиды были выносливей. На доске в холодную зиму и не так порой продувало.
Она быстро потеряла счет времени. Лишь по тому, как сильно уже хотелось есть и пить, по состоянию корки на губе, да по тому, что уже дважды ее клонило в сон, Даша могла судить, что дня два точно прошло. Или три. Или пять. А может, и суток не минуло. В любом случае, больше пары часов, но меньше недели. Одно время она пыталась оставить на стене какое-нибудь послание непонятно кому. То ли другим узникам, то ли тем, кто, возможно, когда-нибудь придет сюда ее искать, то ли просто врагам, чтобы (она старалась об этом не думать) глумливо посмеялись над такими попытками увековечить свое бедовое имя. Но ничего не вышло: камень ногтями не процарапывался, а чего-то посерьезней у Даши под рукой не было. Положение ее выходило грустным и совсем не похожим на истории из книг. Кстати, о книгах: хоть бы бумагу какую дали, крокозяберьи выкормыши! Скучно ведь! И страшно. И хочется пореветь.
Дарьянэ всхлипнула в третий раз и таки содрала зубами корку на губе. Защипало, язык намочила кровь.
«В который раз я уже так сдираю? В третий? Или в четвертый? Смерчи его знают, может, я тут уже месяц сижу!»
Время шло, вернее, медленно тянулось, невыплаканные слезы стояли в горле, давили на глаза и переносицу. Даша спрятала лицо в коленях, закрыла голову руками и постаралась отрешиться от происходящего.
Костэн Лэй был как живой. Хотя, почему это как? Совершенно настоящий, в новой форме с иголочки, при всех орденах и медалях, с серебряными эполетами на плечах вместо повседневных погон, бравый агент стоял в полумраке у противоположной стены и укоризненно качал головой.
- Ай-ай-ай, стажерка, что же ты наделала.
Даша неожиданно обнаружила, что сидит не на холодном полу, а за классической партой, знакомой до боли. За такой же партой она когда-то училась дома чистописанию. Вон, и чернильная крокозябра на крышке нарисована - юная сильфида никогда не была прилежной ученицей.
За партой сразу захотелось оправдываться.
- Я не хотела, - занудила Дарьянэ жалобно. - Я больше не буду, Липка, заберите меня отсюда
- Не могу, - наставительно сообщил Липка. - Если я так сделаю, ты провалишь экзамен и никогда не станешь настоящим агентом.
- А это разве экзамен?! - опешила девушка, ковыряя крокозябру обломанным ногтем. Это всегда ее успокаивало, что было заметно - на месте четырех задних ножек и хвоста чернила и лак были содраны до чистого дерева.
- Конечно, - Костэн невозмутимо прошелся по узилищу взад-вперед. - Ведь что я тебе говорил про настоящего агента?
- Он не попадает в безвыходные ситуации?
- Нет! Он умеет находить из них выход! Настоящий агент тайной канцелярии должен быть горд, хитер и многофункционален! - на этих словах Липка легко и непринужденно вытянул правый мизинец в длинную веревку, а левый изогнул по форме отмычки. - Его невозможно обезоружить, он сам по себе является оружием, - в подтверждение Костэн без видимых усилий вытащил из уха полноценный двуручный меч, чихнул огнем, словно тяжеловик, вырастил из локтей стальные шипы и продолжил: - Настоящий агент не мается голодом, он ищет еду и везде находит ее! - снял серебряный эполет и сочно им захрустел. У Даши аж слюнки потекли. - И, самое главное, агент всегда может ввести врага в заблуждение. Например, прикинуться девятицветным тетеревом, или каминной кочергой, или пнем в лесу, или рыбой в пруду, или пуговицей у врага на мундире!
Стоит ли упоминать, что Костэн Лэй все это демонстрировал наглядно. Дарьянэ даже крокозябру ковырять перестала.
- Но я так не умею, - робко сказала она. - Меня вы этому не учили
- Это постигается естественным путем! - объяснил Липка, возвращая себе нормальный облик. Даже шипы из локтей убрал, и форма цела осталась - удивительное дело! - Мне тоже никто ничего не показывал, я до всего додумался сам! И ты сможешь, иначе завалишь экзамен.
- Но что мне делать?
- Прикинься пуговицей на вражьем мундире, а затем в удобный момент испарись, - загадочно подсказал Костэн и развеялся прозрачным дымом.
- Самоубиться что ли? - возмущенно поинтересовалась Даша у пустоты и проснулась.
Парта пропала, но обломок ногтя, которым Дарьянэ ковыряла чернильную крокозябру, подозрительно саднил. Сильфида задумалась. Сон был явно не из простых. Знать бы, что Липка имел в виду!
Прикинься пуговицей на вражеском мундире - легко сказать!
- Настоящий агент хитер, - припомнила Даша вслух. - А что если он говорил не напрямик? Я просто должна догадаться, каков истинный смысл Липкиных слов! Ха, догадаться Неужели я смогу? А ведь придется смочь, иначе не выберусь. Не дура я, в конце концов, уж куда поумнее куриц из пятого и некоторых сгинувших послов. Потому что я буду думать и вернусь.
Даша спохватилась, что ее речи могут подслушать, и дальше думала уже не раскрывая рта.
Что может означать пуговица? Нет, не так. Что она может значить? Для меня, для врага, в целом? Так, пуговица - это я. Враг меня ценит, потому что благодаря мне его мундир опрятен и застегнут. Я приношу пользу Точно! Как же все просто, смысл на поверхности лежит! Я должна стать для врагов полезной, они ослабят бдительность и упустят меня из виду. Упустят ли? Нет уж. Не видать мне такого счастья. Неужели в конце меня все равно ждет смерть? Нет, быть не может. А если Липка имел в виду другое? Я должна стать среди них своей, проникнуть в высшие слои руководства, все разузнать, а потом А потом, через какое-то время, я смогла бы передать эти сведения нашим. Хоть через других послов! Стоп, каких послов, ведь идет война Нет, опомнись, Даша, никакой войны нет, ты себе все надумала!
От избытка чувств сильфида встала и прошлась по узилищу взад-вперед, в точности, как Костэн Лэй во сне. Она смутно ощущала, что ей в руки летит какой-то небывалый шанс, просто она пока не в силах его оценить.
Я буду разведчиком. Шпионом в логове врагов. Наверное, многие годы Но ведь это все равно плен! А что я хотела, - с горечью вдруг подумала она. - Это ведь четырнадцатый корпус. Интриги, расследования, сверкающие ордена и эполеты - лишь часть правды, притом не самая большая. И как это я раньше видела и не замечала: годы ожидания, отчеты, доносы, грязь, ложь, фальшь - без них тоже никуда! А туда ли я вообще пошла? Не лучше ли было мне остаться в пятом, с курицами?