Так я уже, показал на пустую рюмку её муж.
Ещё налей. Видишь, парню надо.
Да я-то что? Надо, значит, надо, он с радостью налил себе ещё и поднял рюмку. Ну, не чокаясь.
Я, посмотрев на дядю Сашу, молча кивнул. Водка пекла, но я не хотел закусывать. Пусть жжёт! Пусть согревает моё тело и душу, которым скоро суждено погрузиться во мрак и вечный холод. Следующую рюмку я опрокинул, даже не заметив, лишь скривившись от горечи напитка. Я пил, молча, уставившись в тарелку, на которой лежал кусочек рыбы в кляре и пара картошин. В голове начало плыть, а тело стало лёгким, переставая повиноваться моим желаниям. В итоге, очередную рюмку я не смог выпить, а просто уронил её на пол.
Ничего, раздался успокаивающий голос, сейчас можно.
Да? спросил я, стараясь сфокусировать взгляд на своей собеседнице. Это почему?
Тебе тяжело, а это всего лишь посуда. Тебе надо расслабиться и отпустить мысли. Так принято.
Да? снова спросил я. Принято? Ну, тогда почему души висят на дереве, а не уходят на небо? А? Разве так принято? А как же Боженька и его правый суд? Здесь всё не так и принято всё по-другому! Души мёрзнут на ветру, болтаясь, словно новогодние игрушки, их Дьявол ест Где так принято? Только у нас, да в Глубоком Выгоне
Дядя Саша встал со своего места, обошёл жену и посмотрел мне в глаза.
Миша, успокойся Всё в порядке. Пошли выйдем на улицуснежком умоешься и подышишь свежим воздухом. Там мороз такой поднимается, что не только душа замёрзнет, а и эти зазвенят Короче, пошлия покурю, а ты постоишь в сторонке.
Мне кажется, я чувствовал взгляды всех собравшихся на поминках. Пусть смеются, если хотяту них впереди долгая жизнь, а у меня дуб и священник на отпевание души перед походом к Дьяволу.
На выходе из кафе я упал в снег. Прямо вперёд лицом улетел со ступенек, остановившись где-то внизу. Стало немного легче, но голова продолжала отдавать телу бессвязные сигналы, отчего руки не слушались, предпринимая бесполезные попытки поднять хотя бы голову. Мне помогли, усадили на заснеженную лавочку и всунули в руку сигарету.
Я не курил с седьмого класса, и сейчас не собирался, но рука на автомате засунула сигарету в рот, а вспыхнувший огонёк поджёг её край. Горький дым пошёл вниз, устремляясь к лёгким, давно не получавшим удар никотина. Кашель не заставил себя ждать, оказавшись не таким сильным, как можно было подумать. Ну и пусть, смерть от сигаретных ядов мне уже не страшна.
Да всё нормально, дружище, голос дяди Саши звучал прямо у меня над головой. На грудь принял, сигарету потянулглядишь, так все печали и забудешь. Да, Ленка, конечно, девка хорошая была Пусть они и говорят о её суицидных наклонностях, но это всё в прошлом. Мы с ней в том году сидели у нас в деревне, попивали кофеёк и за жизнь говорили. Не хотела она смерти Детей хотела, о тебе говорила М-да
Он похлопал меня по плечу и отошёл на пару шагов в сторону. Я услышал, как этот видавший жизнь мужик всхлипывает, потягивая носом холодный воздух. Кто-то ещё стоял с ним рядом, затягиваясь сигаретой. Незнакомый голос заговорил с дядей Сашей.
Говорят, им сейчас легче. Нам здесь ещё мучиться, а они уже в своём доме. Хрен его знает, но мне и здесь неплохо, и в этот постоянный дом я не особо спешу. Может, потому что нагрешил не мало, пока Людка по командировкам ездила, но я туда не тороплюсь.
Вадик, знаешь, как говорят? Пути Господни
Та знаю я Но туда ещё не хочу. Гошик уже ушёл, Ленка за ним сразу пошла Да я их помню, когда Гоша у меня сигареты тягал, и друзьям на улицу выносил. Ох, и досталось же ему тогда! И вот теперь он под крестом, сестра невдалеке под таким же А мы здесь курим и водочку пьём за упокой их душ. А где они, души эти? В аду или в раю? Ленка хоть нормальной была, не то что этот фотограф Что там церковь про содомитов говорит? Куда он отправился? Думаю, они не вместе на том свете, а, как говорится, по разные стороны баррикад.
Слушайте, привлёк я внимание говоривших, вот вы тут говорите про них, а ни черта не знаете, про то, где они сейчас.
А ты, типа знаешь? спросил собеседник дяди Саши.
Конечно! гордо выпалил я, стараясь сесть поровнее. И не только это! Вот вы слышали про Глубокий Выгон?
Про что? пришла пора дяди Саши задавать вопросы.
Ну, блин, деревня такая И что самое страшное, от нашего дома туда рукой подать! Ну, почти
Я чуть не упал, покосившись на сторону. Сигарета выскочила в снег, продолжая источать в воздух беловатый дым.
Не слышал я про такое, дядя Саша почесал голову под шапкой. А что там?
Во-о-от! растянут я слово. Да, правильный вопрос Там дуб! Дерево, проклятое Все, кому суждено умереть, видят под этим деревом свою смерть. Толстушка увидела себя в том лифте, и я в этом даже не сомневаюсь. Только сфотографироваться надо сначала, а ни то проклятье не работает. Ну, Лена так говорила. И, что самое главное, фотографировалась она, а всякую хрень увидел именно я.
И что теперь? со смехом в голосе спросил собеседник дяди Саши.
Теперь? я развёл руками. Они умерли Остался я но тоже умру.
Дядя Саша подошёл ко мне, обняв за плечи.
Миша, все мы умрём. Не бери в голову. Ты молодой, парень, тебе ещё жить и жить. Ребят жалко, но не вини себялюди и без дубов умирают. Не зря же люди говорят, что если твоя судьбаверёвка, то ты уже не утонешь. Пошли в кафе. Там водочка, котлетки, а то тебя на голодный желудок разобрало с непривычки.
Вот как Кому верёвка намерена судьбой, тот в петле и помрёт. А я хотел в тёплых краях скрыться дурак. И Лену хотел спасти Сейчас её душа висит недалеко от Гошиной, раскачиваясь на ветру, и мелко трясясь от холода. А, вообще, душа может мёрзнуть? В пятки уходит, а в аду горит? В каком там круге ада вечная мерзлота?
Меня держали под руки, помогая подниматься по мёрзлым ступенькам. Ноги начали слушаться, но ещё некоторое время помнили недавнюю ватность. Мы зашли в кафе, встретившее нас мягким теплом и запахом советского общепита.
Будем поминать, раз уже собрались, сказал дядя Саша, усаживая меня на место. Только парню больше не наливать.
19
Я просыпался несколько раз за ночь. В эти моменты мне виделись Лена, Гоша и Васька, переходящие от одного края комнаты к другому. Что они там искали, я так и не понял, ведь душа моя всё ещё находилась на прежнем месте, дожидаясь расправы над бренным телом. По-моему, они что-то говорили, но я так и не разобрал слов, кивая в ответ и отмахиваясь рукой, словно от назойливых мух.
Утром, вместе с головной болью, меня посетила интересная догадка: пока я пьяный, мне нипочём приставания Васьки и прочих потусторонних посетителей квартиры. А что, тоже неплохой вариант спастись от преследователей Вот только алкоголиком становиться мне не хочется. Есть ещё вариант, но я его отгонял так же, как и первый, так как притворяться психом и спрятаться в психушке мне не очень-то и хотелось. Но в этом случае был больший шанс на спасение, так как можно было притвориться буйным и завалиться на долгое время в комнату с мягкими стенами. Интересно, есть ли у меня знакомые, которым посчастливилось работать в месте для душевнобольных?
Откинув все глупые мысли, я отправился в душ, имея острое желание привести себя в порядок. Открыв дверь в ванную комнату, я остановился на пороге, так и не найдя в себе сил переступить через него. Воспоминание о Лене, лежащей в ванной и истекающей кровью, сковывало ноги, не давая им даже шанса сделать несколько шагов. Странно, ещё пару секунд назад я даже не вспоминал об этом, решив, что душ будет хорошей затеей.
Прислонившись спиной к стене, я сел напротив открытой двери в ванную. Моя умершая невеста уже не вернётся в этот дом, даже если всю ночь мне будет видеться, как она ходит по моей комнате. Её тело отправилось на корм червям, как и обещало проклятие, а душа возможно, уже съедена Дьяволом. Здесь может быть только лёгкий след от её присутствия, выраженный всё ещё оставшимися на своих местах вещами. Я вижу её зубную щётку, коротенький халатик, шампуни и бальзамы Мужчины постоянно смеются от количества химии, хранимой женщинами в этом месте, но мне сейчас не до смеха. Всё это придётся убирать, когда пройдёт определённое время, а сейчас, мне остаётся только думать и вспоминать.