Если дед и заметил, как Алек пролез в дыру в заборе, то виду не подал.
За забором Алек на минуту остановился и, как всегда, обвел взглядом свои владения, поросшие сорной травой и кустарником. Заходящее солнце сверкало, отражаясь в уцелевших стеклах башенного крана. Поросшие плющом стены отбрасывали длинные тени. Алек направился к каналу, но тут вспомнил, что произошло по дороге домой. Придется пройти по порталу и влезть в кабину через окно.
Правда, сегодня не везет и отправляться Дорогой Славы рискованно, но времени на поиски новой доски для мостика у Алека не было. Он свернул направо и побежал к порталу.
Взобраться вверх по железной лестнице было не так уж трудно: настоящие трудности начались, когда Алек добрался до балки, по которой предстояло пройти на высоте 15 метров над каналом. Один неверный шаг — и поминай как звали. Самым надежным (но и самым медленным) способом было сесть на балку верхом и продвигаться вперед сантиметр за сантиметром. Самым быстрым (но и самым рискованным) — пройти по узкой балке, держа равновесие на манер канатоходца. Алек избрал средний путь: скорчившись в три погибели, он пополз по балке. На полдороге Алеку стало легче: тут, рядом, проходила балка соседнего крана.
И вот он на другой стороне! В кабину Алек влез через разбитое окно. Сперва он поставил ногу на рычаг, потом на барабан с намотанной на него цепью, спрыгнул на пол и огляделся. Здесь он чувствовал себя хозяином. Через разбитое пыльное стекло он посмотрел на канал. Потом взялся за рычаг и потянул.
Каждую субботу он чистил механизм и смазывал его маслом. Кран заработал: цепь с грохотом поползла по шкиву, укрепленному на конце стрелы, и поехала вниз. Алек нажал на тормоз, и цепь повисла над самой водой. Потом он наклонился к барабану, взялся за ручку и подтянул цепь наверх.
По-разному можно играть с цепью: можно вообразить, будто нагружаешь корабль или спасаешь команду с затонувшей подводной лодки, или добываешь сокровища из алмазного рудника, или меняешь защитные свинцовые экраны в атомном реакторе…
Алек уселся на стол и поглядел в окно. Теперь можно приняться за пивную банку и разгадать ее тайну.
— Вопрос не в том, Уотсон, почему банка пустая. Вопрос в том, почему она запечатана.
— Поразительно, Холмс… [4] то есть, простите, Боуден! Но где же разгадка?
— В банке! Давайте-ка откроем ее, молодой человек!
Алек вытащил банку и принялся ее разглядывать. Потом поднес ее к уху.
Потрясающе! Все тот же шум: не то кто-то сопит, не то храпит… С ума сойти! Алек тряхнул банку, и шум прекратился.
Он подцепил ногтем колечко на крышке банки и потянул. Кольцо не поддавалось. Тогда Алек соскочил со стола, поставил банку на пол и, прижав ее рукой, резко дернул.
Раздался свист. Из банки, как из реактивного самолета, вырвалась мощная воздушная струя, и прогремел голос:
— АЛЕК!
Глава 3. КТО СКАЗАЛ «АЛЕК»?
— Алек!
Алек спрыгнул со стола и недоуменно оглянулся. Открытая банка каталась по полу и позвякивала, но вокруг никого не было.
— Кто сказал «Алек»? — прошептал мальчик.
Молчание. На этот раз Алек спросил громче:
— Кто тут?
Молчание.
Алек осторожно подобрал банку и встряхнул ее. Ни звука. Но ведь кто-то только что произнес его имя, кто-то только что ревел, как реактивный самолет! До сих пор в ушах звенит… Алек на цыпочках подкрался к двери и распахнул ее, осмотрел шаткую лестницу, глянул на развалины главного корпуса. Никого… Затворив скрипучую дверь, он вернулся к столу и еще раз посмотрел на стоявшую перед ним загадочную банку.
— Я, должно быть, совсем свихнулся. Меня сломили мои несчастья. Крикнул кто-то «Алек» или мне только померещилось?
— А, инглизи уалад. Ты англиски?
Алек отскочил от банки — именно из нее раздавался голос.