Я подумал, что если бы последние восставшие не остановились, нас бы ждала жестокая рукопашная. А учитывая, что раненые потихоньку подтягивались к намнаши перспективы были очень туманны.
Идёмте, сказал Пётр.
Мы осторожно приблизились к двери, откуда вырвалась толпа восставших. Микробиологическая лаборатория? Я представил, что там творится. Слон в посудной лавкеи тот оставит меньше разрушений, чем два десятка восставших
Но, к моему удивлению, в лаборатории царил идеальный порядок.
Белые стены, стеклянные шкафы, рабочие места с кучей хрупкого лабораторного стекла, безумное количество каких-то устройствсложных, компьютеризированных, выглядящих как антураж фантастического фильма.
Ну ничего себе, сказала Анастасия, озираясь. Вы тут неплохо всё обустроили, Ваше Высокопреподобие. Кажется, я понимаю, на что шли мои деньги.
Пётр опустил глаза. Для немолодого человека с его биографией это было равносильно тому, что он покраснел.
Вы решили всё-таки полагаться в большей части на науку, а не на веру? продолжала Анастасия.
Вера и наука друг другу не противоречат, ответил Пётр. Да и что тут такого
Ну да, ну да, саркастически сказала Анастасия. Электронный микроскоп, масс-спектрометр, биореакторы, термостаты, дилюторы, системы термодесорбции Да у нас в университете хуже было
Она вдруг подошла к какому-то прибору, посмотрела на дисплей. С удивлением сказала:
А ведь тут работали. Пять минут назад ещё работали.
Все эти дурацкие требования вертолёта, заложников, денегэто для отвлечения внимания, неожиданно сказал Михаил. Мы дураки. Ей нужен был не приют и не заложники. Ей нужна была хорошая лаборатория, где она могла бы что-то делать несколько часов, а потом уйти
Какуйти? спросил я.
А как бы уходил ты? ответил Михаил вопросом.
Она выпустит всю толпу, сказал я не задумываясь. Погонит их наружу. И в паникеуйдёт. Без всякого вертолёта.
Где бы она ни былавсё управляется с поста охраны, сказал Пётр. Теряем время!
И мы бросились за ним.
Дальше всё было как в тумане. Мы пробежали через «кухню» правильнее, впрочем, было бы назвать это помещение курятником или виварием. Там, в клетках, нервно кудахтали, ожидая своей незавидной судьбы, бройлерные цыплята и пищали крысы, в мутной воде аквариумов плавали сонные карпы. Одна клетка была поломана, крыс внутри не наблюдалось, зато пятна крови присутствовали. Воняло омерзительно, как в театре зверей, куда меня водили в детстве родители.
Надо же, рацион у восставших весьма разнообразный
По помещениям охраны бродили двое восставших. Какие-то дезориентированные и медлительные. Наверняка Михаил мог их подчинить, но у нас не было времени.
Мы их расстреляли.
Не окончательно, впрочем. Через полгода восстановятся.
А потом мы ворвались в центральный пост охраны. К нашему удивлению, дверь не была закрыта, экраны наблюдения работали. Виктории, разумеется, тут не было.
Пётр замер перед стеной с экранами, изучая их. Впрочем, главное оказалось понятным с первого взгляда. Вся толпа восставших, все полторы тысячи (без той малости, что обезвредили мы), медленно двигалась по коридорам. Серая река, текущая к главному входу в приют.
В толпе уйдёт, сказал Михаил. Когда они все повалят наружу Пётр, отсюда можно включить вашу микроволновку?
Да нет тут никаких магнетронов, раздражённо сказал Протоиерей. Это всё слухи и выдумки жёлтой прессы: затопление, ядовитый газ, магнетроны. Мы их не оспариваем, чтобы не волновать людей попусту.
Сейчас восставшие попрут наружу, и люди будут реально взволнованы, сказал Михаил.
У входа, там тоже пост охраны Пётр помедлил. Там есть возможность вручную включить аварийную изоляцию. Упадёт бетонная плита, заблокирует выход.
Я пойду, сказал Михаил.
Ты не заметил, что восставшие бросались в первую очередь на тебя? спросил Пётр.
Заметил. Виктория дала им такую установку. Она понимала, что если придут её брать, то в группе помимо людей будут кваzи.
В общем-то это хорошо, неожиданно сказал Протоиерей. Это её ошибка, а нам она даёт шанс. Он помолчал и поправился: Городу это даёт шанс.
Мы все пойдём, сказала Анастасия. Она не отрывала взгляда от экранов. Пыталась найти в шаркающей ногами, медленно идущей толпе своих родных?
Всем не надо, сказал Пётр. Более чем достаточно двоих.
Он помедлил секунду, потом улыбнулся:
Впрочем, чего это я Достаточно и одного.
Наверное, это здорово, твёрдо знать, что впередижизнь вечная.
Или хотя бы в вечную жизнь верить.
Глава четвертаяЗамкадье и Москва
Я закончил отчёт. Дважды перечитал написанное. Распечатал и переписал ещё раз. Нашёл три грамматические ошибки и четыре пунктуационные. В пунктуационных я не был уверен, но на всякий случай исправил и их. Потом распечатал текст ещё раз и расписался.
У Даулетдиновой был пунктик на почве грамотности. Она могла вернуть отчёт, нормальный хороший отчёт, исчирканный красной ручкой и с припиской «Вы нерусский или учились в девяностые?» Вот не зря говорят, что самые яростные поборники русского языка получаются из знающих его в совершенстве нерусских. И ведь даже не возразишь ничего, сама Даулетдинова язык учила в Махачкале, причём именно в девяностые.
Вот что ей стоило пойти не в полицию, а в педагогический институт? Была бы министром образования
Денис.
Михаил? со вздохом спросил я, поворачиваясь.
Кваzи, уже минут десять терпеливо дожидающийся, пока я освобожусь, посмотрел на часы. Часики у него были старые, механические. Если бы кваzи были способны на позёрство, то я бы решил, что это часть его образа, вместе с потёртыми костюмами и старомодными галстуками.
Ты хочешь проветриться.
Я наморщил лоб.
Погоди-ка. Мне показалось, что я не услышал в твоём предложении вопросительной интонации.
Её там и не было. Я не спрашивал, я информировал.
«Что, мама, замёрз? Нет, хочешь кушать», со вздохом процитировал я древний анекдот.
Впрочем, возможность прикрыться кваzи с его особыми полномочиями от бумажной работы была слишком соблазнительна.
Я занёс отчёт царице (повезло, её в кабинете не было) и пошёл за Михаилом. Когда во время задания кто-то гибнет, то количество отчётности вырастает на порядок. Повезло, конечно, что погибший не был полицейским. Но зато он возглавлял церковное подразделение, занимавшееся восставшими, а это тянет как минимум на генеральский пост.
Даже в машине я старался не задавать вопросов, надеясь, что Михаил сам снизойдёт до объяснений. Старался, пока не понял, что мы едем к Склифу.
Да ладно, сказал я. Только не говори мне, что Пётр выжил и в реанимации.
Михаил косо посмотрел на меня.
Чёрный юмор, согласился я. Мне очень его жаль. Он вообще герой как-никак. Но работа такая, поневоле черствеешь и прикрываешься бронёй иронии от потери боевых товарищей.
У вас двое погибших в отделении за десять лет, сказал Михаил. И то лишь один погиб от восставших. Не сваливай на восставших своё дурное воспитание.
О Господи, вздохнул я. Ещё мне кваzи мораль не читали. Мне жаль Петра! Мне очень его жаль!
Ты ведь не веришь в Бога, сказал Михаил.
Да. Нет. Не верю. Это фигура речи.
А он всё-таки искренне верил, хотя я поначалу сомневался, сказал Михаил.
Он был в таких чинах, и ты сомневался? поразился я.
Ты бы знал, Денис, как много людей отстаивают и защищают то, во что на самом деле не верят.
Я пожал плечами. Переспорить кваzивсё равно что переспорить кого-нибудь в интернете.
Так зачем мы в Склиф? спросил я.
Мы не в Склиф, наконец-то пояснил Михаил. Там ближайшая вертолётная площадка, к тому же там подхватим врача, это удобно. Наши сообщили, что нашли группу людей под Вологдой. Похоже, движутся с северов, откуда-то из-под Архангельска. Надо их встретить, выяснить, кто и что. Для этого нужны кваzи и человек.
Вертолёт ваш? спросил я.
Наш, останавливая машину, сказал Михаил.
Впрочем, я это уже и сам понял. Никакой особой раскраски на древнем Ми-2 не было, но на наших вертолётах, даже лёгких, всегда было оружие. Хотя бы пулемёт в открытой двери.