Олег подскочил к окну. Вот балда! Да, этаж всего лишь первый, но если лететь затылком, можно Черт, она все-таки была с сообщником! Громоздкая фигура, неуклюже ковыляя по снегу, стремительно удалялась прочь. С рюкзаком! С тем самым рюкзаком! Олух, как он мог упустить
Он перевел взгляд на Волкову, и на какое-то мгновение ему показалось, что вокруг ее головы растекается лужа крови. Моргнул: нет, всего лишь ее термоядерные волосы на снегу. Интересно, какой идиот сказал ей, что это красиво?
Жива? спросил он мрачно.
Взглянул еще раз на убегающего сообщника. Может, ну ее? Полежит до приезда Савчука, куда денется. Но чертова доброта победила. Или всего лишь неудовлетворенное любопытство?.. Он медленно выдохнул и спрыгнул рядом.
Плечопрохрипела она, сжав побледневшие губы.
Что ты за идиотка! Что за игры в красных партизан?
Это из-за волос, да?
Ну, ясно. Она из тех, кто в жизни видел хорошие оценки только по физкультуре.
Не двигайся, я сниму куртку
Эй, я не по этой части!
Не сомневаюсь
Вот чем он заслужил такое дело? Олег готов был зуб дать, что в деле о расчлененке в Митино, которое досталось Лаврову, нет ни одного дебильного подростка. То есть формально Волкова была старше, но детство в ее тщедушной заднице явно играло до сих пор.
Под пухлой желтой курткой пряталось тельце олененка.
Здесь больно? А так?..
Вы что, врач? ее лицо искривилось от боли, но она по-прежнему смотрела на него, как революционер на эшафоте.
Такой же, как тыцелительница, отрезал он. Просто первая помощь. Придется вызывать неотложку.
Может, не надо? Я разберусь. У меня полис Он потерян. Зайду к одному По знакомству, короче. Давайте быстрее, берите свои показания.
И зажмурилась с таким видом, с которым обычно девственница готовится принять мужа в первую брачную ночь. Выходит, он у нее первый? В смысле, следователь, конечно. Странно, с ее-то видом она должна была не вылезать из детской комнаты полиции.
Мы приведем тебя в порядок, и ты все спокойно расскажешь.
А потом куда? В обезьянник?
Сказал же: поедем со мной в управление, я запишу показания
Не надо! Освободите руки, я посмотрю Где-то у меня был записан номер.
Правда? А может, мне еще отвернуться, закрыть глаза и сосчитать до десяти?
Да на здоровье! И что вы скажете врачам? Маленькая ролевушка? Тогда ведь придется меня оформлять, да? Столько бумаги, еще и передавать мусо Вашим, короче. И пока они
Не болтай! он боролся с желанием встать коленом на ее больное плечо, вытрясти правду и сдать со всеми потрохами в изолятор. Со мной поедешь. В травму.
У-у-у, кто-то не хочет делиться с другими дядьками, девчонка ехидно усмехнулась, и желание тряхнуть ее усилилось вдвое, а терпение лопнуло.
Слушай внимательно, процедил он, нагнувшись к ее лицу. Мне ничего не стоит пустить тебя подозреваемой по делу. И если ты думаешь, что мне тебя жалко, зря. Мне. На тебя. Плевать. Я закрою это дело, будешь ты помогать или нет.
Он погрузил Волкову на пассажирское сиденье своей машины, предварительно отряхнув ей спину и освободив руки. Не для того он неделю назад провел полную чистку салона и купил новые защитные чехлы, чтобы какая-то аферистка превратила все в помойку.
Ноги отряхни, посоветовал он.
Девчонка победоносно глянула на него и назло топнула заснеженными ботинками об пол его «лэнд ровера». Олег промолчал: из подобных провокаций давно вырос, а поднимать руку на женщинуили ребенка? считал ниже своего достоинства. Но в очередной раз утвердился в мысли: он сдаст ее по адресу, как только получит все ответы.
Разумеется, он знал цену честному слову. Но о какой сделке может идти речь, если перед ниммошенница? С какой радости ему освобождать ее от ответственности, если она должна понести заслуженное наказание? И совесть не беспокоила Горового. Он выполнял свой долг, только и всего. И какие бы жалостливые глаза ни делала девчонка, он не верил в этот цирк ни на йоту.
Что было общего у жертв? спросил он, включив зажигание.
Каких? нахмурилась она.
Олег выразительно посмотрел на нее.
А, убийства
Это было сказано таким тоном, будто это она, а не он, четырнадцать лет проработала в следственном комитете.
Они все были старыми, безразлично произнесла она. Эй, а нельзя не дергаться так?! Больно же!
Он сам не знал, зачем тронулся резко: специально или просто думал о деле Возиться с ней было хуже, чем чистить живую селедку. И он уже пожалел, что не доверял Савчуку и сам потащился на обыск у Михеевой. В награду за рвение не получил ничего, кроме головной боли. Вот что с ней теперь делать? Оформлять задержаниехлопотно, как подозреваемую писать А ее плечо? Дежурная медсестра в лучшем случае отсыпала бы Волковой аспирина.
Оставалось тащиться с ней под ручку в старую добрую травму и надеяться, что следы от ремня еще не проявились. В идеале бы не выпускать ее из вида во время осмотра
Больше деталей, Волкова.
Я не скажу ничего нового! Видела в сериалах, как это у вас делается. Портрет жертвы и вся фигня. Значит, вы сравнивали и без меня.
Олег покрепче стиснул руль и вспомнил Господа.
Про внешность и так понятно, продолжала она. У всех есть, куда худеть. Я не спец, но ежу ясно, почему у них больные колени
У всех?
Артрит? удивилась Волкова. Конечно. А что в этом такого? Если ты дожил до семидесяти, у тебя еще есть ноги, и ты жрешь, как не в себя, у тебя сто пудов будет артрит.
Ты же в курсе, что говоришь о жертвах маньяка? Олег вывернул руль после светофора и снова резче, чем обычно.
Как будто ему доставляло удовольствие видеть, как она морщится от боли. Неужели он опустился до мести? Или это игра в воспитателя? Метод естественных последствий, кажется. Будет знать, как сигать в окно вместо того, чтобы дать показания по-человечески! Да и у него, между прочим, пятно на любимой куртке.
Не то, чтобы он сам верил во всю эту чушь «о мертвых или хорошо, или ничего». Работа в органахотличная прививка от излишней сентиментальности и чувства такта. Но одно делоон, старший следователь, который изувеченных тел видел больше, чем уборщица в кинотеатрефильмов. И совсем другоеона, девчонка двадцати с хвостиком. Что им положено в этом возрасте? Свидания, женихи, кафешки. Так откуда бы взяться такому поразительному равнодушию в том, что касается гибели старушек?
Только вот не надо меня воспитывать, Волкова говорила с ним так, будто он был не следователь, а трудовик, застукавший ее с сигаретой в школьном туалете. Я в курсе, что обманывать бабушекне кошерно. И надо их уважать. И помогать. Типа через дорогу, сумки до подъезда Но вы зря думаете, что от старости все резко становятся одуванчиками. Эти три Ну, жертвы ваши Они были с характером, ясно?
В каком смысле?
От них весь район выл. Совет ветеранов, собрание жильцов дома Нина Ивановна с первого этажа. В курсе, что это значит?
Послушаю твою версию.
Вы же должны помнить, это ваша молодость! Когда Сталин
Олег призвал остатки терпения и силы небесные. В какой дыре училась эта девчонка?!
Сколько мне лет, по-твоему? вкрадчиво поинтересовался он.
Полтинник?
Боже, что у тебя по истории было?
Доказывать ей, что тридцать восемь и полтинникэто не одно и то же, было бы ниже его достоинства. И меньше всего Олега волновало, как он выглядит в чьих-то глазах. Тем болеев этих бесстыжих лисьих. Но Черт возьми, полтинник? Сталин? Серьезно?
Олег машинально взглянул в зеркало, чтобы убедиться, не поседел ли он, как старина Гендальф, за последние сутки. Но нет, по-прежнему, ни намека, даже на висках. Зато в ее непроходимой безграмотности был один плюс: он мог угрожать ей хоть камерой, хоть электрическим стулом, в юриспрудении она наверняка разбиралась еще хуже, чем в истории.
Притормозив у районного травмпункта, он дернул за ручник и повернулся к Волковой.
Так что Соболева делала на первом этаже?
Я смотрю, в следователей теперь берут, кого попало, она презрительно скривилась. Следила она. За всеми. Докладывала. Камера наблюдения с палкой и вставной челюстью, ясно?