Извозчик стрельнул плетью по спине Сивого, и тот живо свернул на Манежную площадь.
Невесёлый получается праздник, сказал Штернер, до конца не понимая, как можно веселиться в день нечеловеческих страданий и смерти.
Но его рассуждения тут же перебил какой-то тщедушный студентик в расхристанной шинельке, который восторженно кричал своим товарищам неподалеку от длинного здания бывшего «Экзерциргауза»:
Господа! Послушайте стихи Александра Пушкина!
Пушкин! вскрикнули разом Атаназиус и Татьяна и восторженно глянули друг на друга.
А студентик на площади уже громко читал стихи наизусть:
Друзья, в сей день благословенный
Забвенью бросим суеты!
Теки, вино, струёю пенной
В честь Вакха, муз и красоты!
Сани промчались мимо него и поехали дальше.
Вы любите Пушкина? поинтересовалась Татьяна.
Люблю! искренне ответил Атаназиус. А вы?
И я люблю. Надо же! Его знают и у вас.
В том-то и дело, что плохо знают, сказал Штернер. Так получилось, что один русский заказчик случайно оставил в моей типографии две его книжки со стихами. И теперь они всегда при мне.
Какой вы молодец, господин Атаназиус, что не расстаётесь с ними! вырвалось у Татьяны.
Я человек верный, улыбнулся Штернер. Кого полюблюсберегу навеки
Татьяна отвела глаза, словно услышала признание в любви.
А вообще-то это моя матушка молодец! уже серьёзно произнёс он. Впервые услышал «Руслана и Людмилу» именно от неё. И сказки Братьев Гримм тоже. А благодаря стихам Пушкина, стал и сам немного сочинять
Вы пишете стихи?! изумилась она.
А что удивительного? не понял Штернер.
Впервые разговариваю с живым поэтом!.. с затаённым восторгом сказала Татьяна.
Ну что вы! смутился Атаназиус. Какой же я поэт!.. Особенно в компании с Пушкиным! Так фантазирую В свободное время. Немного стихи Немного сказки
И сказки тоже?! В стихах? Как «Руслан и Людмила»?
Нет, сказки я сочиняю в прозе Как Вильгельм Гауф. Или Гофман.
А кто это?
Известные немецкие писатели Разве их не читали?
Нет покраснела Татьяна.
И «Щелкунчика»?
И «Щелкунчика»
Значит, историю Маленького Мука тоже не знаете.
Не знаю вконец огорчилась Татьяна, но сразу же отважно улыбнулась: Не беда! Впереди меня ждёт много приятного времяпровождения в компании этих господ. Я обязательно прочту всё, что они написали, если вы так советуете. И обещаю впредь читать их новые сочинения.
Увы! Их уже нет на свете!..
Как?! вскрикнула Таня. Неужели умерли?!..
Да, Вильгельм умер совсем молодым, в 25 лет. А Эрнст Теодор Амадей в 46.
А эти кто такие?
Кто? не понял Атаназиус.
Ну Эрнест, Теодор и Амадей.
Штернер невольно рассмеялся.
Эрнест Теодор Амадейэто тройное имя Гофмана, объяснил Штернер и, убрав улыбку, спросил: Вы не обиделись за мой смех?
Я не обидчивая, гордо вскинув голову, ответила Татьяна. Вы же не хотели надо мной посмеяться, правда?
Правда! Просто ваши глаза внезапно стали печальными.
Это оттого, что мне стало жаль ваших писателей Мне вообще жалко людей, когда они умирают Особенно, в двадцать пять лет!
Кстати, Пушкин перешагнул этот возраст. Сейчас ему уже тридцать шесть
Ну, Пушкин будет жить долго, беспечно произнесла она, и умрёт совсем-совсем старым и седым человеком. Представляете, сколько ещё стихов он напишет за эти годы?
Не представляю.
Совсем не представляете?!
Не представляю себе старого Пушкина, уточнил Штернер.
Я тоже! рассмеялась Татьяна. У него такие молодые стихи!
Что смолкнул веселия глас?
Раздайтесь, вакхальны припевы!..
Да здравствуют нежные девы
И юные жены, любившие нас!
Полнее стакан наливайте!
подхватил стихи Штернер.
На звонкое дно
В густое вино
Заветные кольца бросайте!
ТАТЬЯНА.
Подымем стаканы, содвинем их разом!
ВМЕСТЕ.
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
АТАНАЗИУС.
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари
ТАТЬЯНА.
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
ВМЕСТЕ.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
И Атаназиус с Татьяной громко расхохотались.
От, прокуды! привычно мотанул головой Никифор, говоря всем своим видом, что очень поддерживает чтение стихов Пушкина.
А пассажиры его внезапно смолкли и некоторое время ехали молча, пока, наконец, Татьяна не произнеслато ли просто вслух, то ли Атаназиусу:
Вот бы увидеть Пушкина наяву!
Отличная мысль! поддержал её Штернер и внезапно предложил: А давайте заедем к нему в гости.
Как это заедем? не поняла Татьяна. К кому? К нему?!..
К нему.
Когда?
Да прямо сейчас. Ещё в Германии я решил исполнить свою давнюю и дерзкую мечтунабраться храбрости с ним познакомиться.
С самим Пушкиным?
С самим
Зачем? удивилась она.
Хочу показать свои сказки. Я специально переписал их в тетрадь. Если скажет: пишите ещёбуду писать! Скажет: порвите и забудьтепорву и забуду!..
Какой вы, однако, храбрый человек, господин Атаназиус, Татьяна посмотрела на него с уважением. Я бы от робости не смогла сказать ни слова.
А разве для этого нужно много храбрости? Хотя вы правы. Когда начинаешь понимать, кто перед тобойделается страшно. Только с годами понимаешь, что представляет каждый из нас Время ставит всё на свои места Так поедем?
Не знаю заробела Татьяна. Мы даже не знаем, где он живёт
У меня есть адрес. Это в центре Москвы И Штернер тут же крикнул извозчику: Эй, любезный! Гони на Арбат. Дом 204! К Пушкину едем!
Как прикажете, барин На Арбат так на Арбат не удивился Никифор, словно каждый день возил пассажиров в гости к Александру Сергеевичу.
Это во втором квартале прихода церкви Троицы, уточнил Штернер, в его Пречистенской части.
Знаю, барин, знаю ответил ямщик, потянув за вожжи. Поворачивай, Сивый! Слыхал? К Пушкину едем, голубь ты мой!..
Глава IIIДОМ НА АРБАТЕ
Ни почестей и ни богатства
Для дальних дорог не прошу,
Но маленький дворик арбатский
С собой уношу, уношу.
Для тех, кто не видел Арбат начала 19 века, немного опишу эту легендарную улицу Москвы, ибо по сравнению с сегодняшней, выглядела она «спальным районом» настолько была малолюдной и тихой, с небольшими особняками, мезонинами, бельетажами в стиле ампир, внутри уютных фруктовых садов.
После ужасного пожара 4 июня 1736 года заново отстроенная улица стала принадлежать дворянам, отчего Александр Герцен назвал этот район в конце 18 века «Сенжерменским предместьем» Москвы, хотя такое сравнение хозяевам арбатских домов ни о чём не говорило. Одна половина московских дворян никогда не было в Париже по причине ненадобности, другая жепо патриотическим убеждениям, что, дескать, ездить в гости к тем, кто совсем недавно спалил Москву, было, по меньшей мере, безнравственно.
Что же касается самого названия «Арбат», то улица получила его ещё в 15 веке от поселений на этой местности ремесленников разных профессий.
Здесь находились сразу две стрелецкие слободы, слободы дворцовых плотников, живописцев, мастеров серебряного дела и Денежного двора. У самых Арбатских ворот Белого города находилась небольшая Поварская слобода, в 17 домов, населенная дворцовыми поварами. И, наконец, в Староконюшенном переулке, где стоял дом отставного поручика-гусара Агафонова, когда-то располагалась крупнейшая из дворцовых слободБольшая Конюшенная.
Спустя века, большинство историков почти единогласно сделают вывод, что название улицы произошло от арабского слова «арбад» что означает «пригород». И дескать, в Москву оно попало либо через крымских татар, либо непосредственно от торговцев с Востока.