Вот она, та единственная причина, по которой вы не можете остаться отведать моё скромное угощение! съязвила фрау Анхель и, выглянув в прихожую, крикнула на весь дом: Кузьма! Выйди на улицу и скажи извозчику, что господа задержатся в доме на неопределённый срок! И, не желая замечать недовольство Атаназиуса, поставила крепкую точку. Пусть ждёт!
Будет исполнено, Анна Гансовна! отозвался хмурый голос дворника.
Тогда передайте ему и от меня, выглянул из гостиной Штернер, что обязательно за простой заплачу! Не обижу!..
Кузьма отправился на переговоры с Никифором, а фрау Кох прошла на кухню.
Атаназиус принялся разглядывать городские пейзажи Лейпцига.
Вот и познакомились с Пушкиным! расстроено произнёс он.
Ещё успеете! успокоила его Татьяна. У вас обоих вся жизнь впереди!
Ах, когда это будет? грустно сказал Штернер. Он в России, я в Германии.
А вы возвращайтесь! то ли предложила, то ли попросила она его. Вместе с сыном
Атаназиус резко обернулся и, глядя в глаза Татьяны, тихо произнёс:
Только одна причина может заставить меня это сделать
Какая? так же тихо спросила она, не отводя взгляда.
Вы сказал Штернер.
Татьяна смущённо опустила глаза и вспомнила его слова, сказанные с деланной шутливостью: «Я человек верный Кого полюблюсберегу навеки»
В гостиную вернулась экономка:
Прошу угоститься! и пригласила гостей в столовую.
В отличие от гостиной, эта комната была небольшой, со скромной старинной мебельюдвумя буфетами, круглым столом, шестью стульями. Зато стол был щедро накрыт словно скатертью-самобранкой. В угощении фрау Анхель знала толк!
На белоснежной скатерти, вышитой василькаминациональным цветком Германии, стояли разные блюдаот лукового пирога до пивного супа из колбасных палочек, «по старинному лейпцигскому рецепту». Блюдас заячьим рагу и, конечно же, лейпцигской горчицей, естественно, бифштекс «по-лейпцигски» и «по-лейпцигски» свиное жаркое, а ещё красная икра рядом с чёрной, солёные грибы, с кусочками лимона, а завершал нежданное пиршествопирог яблочный с грецкими орехами. И вся эта кулинарная благодать подавалась под графинчик можжевеловой домашней настойкии тоже «лейпцигской»! которую пил, если верить фрау Анхель, сам лесной великан Фенке, косматый и кровожадный. А не верить ей было просто нельзя.
Желая поесть «на скорую руку», гости едва сдерживали свой аппетит, который словно молодой голодный зверь набросился на «скромное угощение» гостеприимной экономки.
Наконец, она спросила:
А вы по какому делу ехали к господину Пушкину?
По литературному обтекаемо ответил Штернер.
Ах, да! Ведь вы книгоиздатель!.. Хотите издать его в Германии?
Имею такую надежду сказал он, отводя взгляд от Татьяны, которая с укоризной на него посмотрелаона с детства не терпела враньё.
А кто переводчик? поинтересовалась фрау Анхель.
Пока ещё не знаю
Хороший переводчик уже полдела, тоном знатока сказала она.
Непременно! согласился с ней Штернер. Вот только вначале я должен уведомить об этом Александра Сергеевича. Хотел передать некоторые документы с письмом, а теперь не представляю, как это сделать.
Боже! вдруг воскликнула фрау Кох. Какая же я недогадливая!.. Я непременно вам помогу! Да-да! Именно я!.. На днях еду в гости к своим родственникам в Петербург, к двоюродной тётке Эльзе. И всё смогу передать.
Но вы же не знаете его адреса!
В столице я быстрее разузнаю, где живёт Пушкин. Давайте ваш пакет.
Не знаю, как и благодарить
И Атаназиус достал из кожаной сумки увесистый конверт, перевязанный тонким шёлковым шнурком, на лицевой стороне которого было написано его рукой: «г-ну Александру Сергеевичу Пушкинуот Атаназиуса Штернера, из Германии. Лично в руки».
Письмо с моим адресом внутри конверта, добавил он.
Перед тем, как покинуть дом на Арбате, Татьяна попросила разрешения подняться на второй этаж и хотя бы одним глазком глянуть на квартиру, в которой жили Пушкины. Фрау Кох, как гостеприимная хозяйка, показала все пять комнат, подробно ответив на её вопросы.
Поблагодарив хлебосольную и словоохотливую экономку за тёплый приём, молодые люди вышли из калитки дома Хитрово, сопровождаемые сторожем.
Прощайте, Кузьма, сказала ему Татьяна.
Счастливой дороги! коротко ответил он и запер калитку ворот на засов.
Завидев своих пассажиров, Никифор спрыгнул с облучка и вновь укрыл их волчьей шубой, затем взобрался на своё место и дёрнул за вожжи:
На Воронцовскую?
Туда, подтвердил Штернер.
Но-о! Двигай, Сивый! Скачи, голубь ты мой!..
Всю дорогу никто больше не сказал ни слова. Каждый из троих думал о своём. Атаназиус о томправильно ли он поступил, вверив столь важный для него пакет забывчивой пожилой фрау, Татьяна до сих не могла поверить в то, что была в доме, где жил Пушкин, а Никифор размышлял о том, что сегодняшний день выдался для него не очень удачным, ибо добраться до трактира теперь придётся лишь к позднему вечеру.
Кстати, по поводу васильков на скатерти.
Существует известная легенда о том, что когда Наполеон захватил прусское королевство, королеве Луизе невольно пришлось присутствовать на балу в обществе французского Императора и его генералов. На ней не было никаких украшений, только на голове вместо короны сидел венок из васильков. Естественно, французы стали смеяться над ее Величеством. Однако, то, что она им ответила, заставила всех вояк замолчать в смущении. А сказала им королева Луиза так: «Да, на мне нет никаких украшенийчасть из них разграблена вами, оставшаяся часть продана, чтобы спасти разоренную страну и ее жителей от голода. У нас не осталось даже цветов, потому что поля настолько вытоптаны вашими сапогами, что даже васильки на них большая редкость»
Старая Воронцовская улица, что возникла ещё в далёком 13 веке, была частью Воронцовской слободы, и вместе с ней сгорела дотла при пожаре 1812 года. Вскоре после войны появилась новая. Улица отстроилась, разросласьот дворянских усадеб Воронцовых-Дашковых до купеческих дворов.
В одном из них, в двухэтажном каменном доме и жила московская купчиха Владыкинахозяйка большого «Белошвейного салона» на Кузнецком, набиравшая талантливых и трудолюбивых девушек-кружевниц со всей России.
Сани остановились у приотворённой калитки.
Штернер перенёс к крыльцу Татьянины сундучок и корзину.
Спасибо за помощь она по-сестрински улыбнулась. Будет возможность, заезжайте в гости.
А вы жить тут станете?
Купчиха обещалась матушке, что у неё.
Тогда обязательно ещё заеду.
Непременно приезжайте, господин Атаназиус произнесла Татьяна без всякого стыда, словно ангел с чистой душой и безгрешными помыслами. Я ждать вас буду
В ответ он внезапно обнял её и, не говоря ни слова, поцеловал.
Татьяна не отпрянула, не вскрикнула, лишь зарделась маленько и, взбежав на крыльцо, дёрнула что есть силы зависевший на цепочке бронзовый шар звонка.
Дверь тут же отворилась. На пороге стоял молодой человек приятной наружности, голубоглазый, в пшеничных усах. Одет он был в рубашку-косоворотку и в тёмные брюки, заправленные в сапоги, начищенные до блеска.
Вам кого-с, барышня? поинтересовался он с беспечной улыбкой, обводя её наглым взглядом с головы до ног.
Госпожу Владыкину, растерялась Татьяна. Я по кружевному делу
Конечно-конечно! Милости просим-с. Откуда приехать изволили?
Из Вязьмы.
Знаю-знаю Вы Татьяна Филиппова. Угадал?
Таня только кивнула.
А я Алексей Михайловичплемянник Елены Владимировны и её управляющий. Ждёт вас весь день Он бросил взгляд на вещи, стоящие у крыльца. Ваши?
Мои.
Входите, я занесу.
Управляющий сбежал с крыльца и легко взял в руки сундучок с корзиной. И только тогда посмотрел на Штернера, кивнул ему свысока и вошёл в дом следом за Татьяной.
В последний миг обернулась она на Атаназиуса. Тот ободряюще помахал ей ладонью и вернулся к саням. Дверь дома захлопнулась.