Не спеша становиться Йеннифер, или «девочкой», сграбастала сухого, как жердь старика с косматыми чёрными бровями когтистыми лапами, прижала к мощной груди, заурчала утробно.
Ну будет, дочка, будет, растроганно прошептал дядюшка, зарываясь пальцами в косматую звериную шкуру.
Но я всё же не спешила с обратным оборотом: соскучилась так, что сердце вот-вот разорвётся, а такие нежности старый ведун допускал лишь когда я в личине. В человеческом обличье дочкой меня звал редко, больше пигалицей да егозой, девочкой ещё Строгий у меня дядюшка, суровый даже Но это для тех, кто в суть глядеть не умеет, сердца не видит. Оттого и строгость напускная: ведь такое сердце у старого ведуна мягкое, приходится обручами сковывать, чтоб не дай Вещунья не разорвалось от жалости ко всему живому
В детстве я часто оборачивалась кошкой и слезала с печи к дядюшке на лавку: мурчала, лапами мяла, вдыхала самый лучший запах в миредядюшкин, трав да пряной прелой листвы, не могла надышаться
Ишь, бесстыдница, говорил старый ведун, почёсывая мне за ушком. Ну я тя отхожу хворостиной, седмицу сесть не сможешь
И при этом гладил, гладил
И ни разу не то, что пальцем не тронул, голоса на меня не повысил!
Даже в зверином теле я ощущала, как дядя похудел за эти два круга, осунулся. Сгорбился. Чудом сдержала порыв поделиться силойза такое ведун, пожалуй, и ухо надерёт. Гордый уж больно. Деньги ещё, шерпыхаясь, возьмёт, лекарства тоже, а вот такой откровенный намёк на утрату чарсилы ни в жизнь не простит. Говорю же, гордый!
Йе-ення-я-я-я!!! раздался тонкий, но всё же оглушительный писк.
На крыльце стояла рыженькая девчушка с босыми ногами.
Ахнув, я обернулась в тот же миг.
Лямки сползли с плеч, мешок грохнулся оземь.
Со-о-оль!!! похлеще девочки завопила я, подхватывая попискивающую от радости малышку на руки.
Оголтелые, проворчал дядюшка, глядя на нас с девочкой повлажневшими глазами.
Глава 8
Чудно̀, обычно дети, особенно в таком нежном возрасте, быстро отвыкают от взрослых, забывают даже, дичатся после долгой разлуки Соль же вцепилась в меня руками и ногами, будто маленькая рыжая обезьянка и хохотала от счастья, пока я целовала и щекотала её. Кудрявая, встрёпанная, так выросла за два круга! Из взъерошенного рыжего воробья превратилась в настоящую куклу с витрины, если б не одно «но»
Ты где зубы растеряла, мелкая? нежно целуя Сольвейг в нос, поинтересовалась я.
Непонятно как ей это удалось, но Соль умудрилась лишиться сразу всех верхних зубов и оттого улыбка у девочки была озорная и щербатая.
Фея унефла! серьёзно пропищала в ответ девочка. А мне взамен целый кулёк леденцов и пряников мятных под подушку полофила, представляефь?
Я представляла. Покосилась на дядюшку, глаза старого ведуна блестели при взгляде на мелкую. И вот знаю, как с малыми трудно, но сколько же счастья от них!
Йенни! наше тормошенье прорезал хриплый со сна голос Ивасика.
Мальчик, взлохмаченный, как и мелкая, выполз на крыльцо и широко мне улыбнулся. А затем подмигнул, и, ухватившись за перила, подтянулся на руках и поднялся на ноги, улыбаясь ещё шире, довольный произведённым эффектом!
Несмело так и ножки у Ивасика худенькие, дрожат, но он стоял на них! Сам!! Держался при этом за перила, но стоял!!!
В мгновение ока оказалась у деревянного крыльца и замерла, как громом поражённая.
Потому что Ивасик на этом не остановился.
Он спускался!
Ко мне навстречу!
Медленно!
Кривился от боли!
Но спускался!
Сам!
По лестнице
Стало быть, помогло снадобье? обернувшись на дядюшку, глухим от волнения голосом пролепетала я.
Ещё б не помогло, проворчал ведун и нахмурился. Эх, ты, Рёва-корёва. Ну кто ж от таких новостей слёзы-то льёт, а? Егоза?
Йенни у нас чувствительная, превозмогая собственную боль, улыбнулся мальчик и я вдруг поняла, как он повзрослел за эти два круга, что меня не было. Вытянулся сильно и всё такой же худющий, а вот взгляд повзрослел. И улыбка такая, больше созидательная какая-то стала
Проведя рукой по своей мокрой щеке, виновато улыбнулась. С замиранием сердца обняла мальчика, который, оставаясь на нижней ступеньке, был со мной почти одного роста.
Тыборец, Ингвальд, прошептала я. Настоящий герой!
Это тыгероиня, Йенни, коротко засмеялся Ивасик. На снадобья, что меня на ноги поставили, все деньги ушли, что ты оставила.
Ну точно говорю, повзрослел.
Я ещё принесла, прошептала растерянно.
Подаркоф?! завопила Соль, которой, конечно, было невдомёк, отчего свалившаяся как снег на голову старшая сестра льёт слёзы, видя, как брат встаёт на ноги. А калафей? А конфет? А фоколадок???
И калафей, и конфет, и фоколадок, со смехом передразнила мелкую.
Ну началось, проворчал ведун. Баловство вернулось. А ну, все в дом! Нечего медведѐй развлекать.
Соль тут же принялась подпрыгивать, вглядываясь с любопытством в лесную чащу, «ведмефѐй» высматривать.
Впрочем, сразу пойти в дом и не удалось.
Потому что надо было поздороваться ещё со старым псом Дуником, двухвостой и четырёхухой рысью Котей, от которой ещё слепым котёнком отказалась мамаша-рысь и потому Котя была вскормлена вашей покорной слугой собственноручно, почтовой совой Пыжем и Анелкоймаленькой, чуть выше колена, козочкой, злой и ну очень вредной, дающей фору по этой самой вредности всей остальной лесной живности. Впрочем, злая Анелка с чужими исключительно. С нами, с теми, кого козочка искренне считает своим стадом, она само терпение и очарование.
Ну семеро-по-лавкам, иначе не скажешь!
Дядюшка ворчал, когда раздавала гостинцы «младшим детям», то бишь, зверятам. Кому по сахарной косточке, что прихватила с замковой кухни, кому спелую ароматную грушу, а кому копчёную колбаску.
Затем мы, наконец, прошли в дом, гостеприимно скрипнувший половицами и принялись потрошить заплечный мешок с мелкими. Калачи, пряники, леденцы и шоколадные конфеты тут же перекочевали в полное и безраздельное владение Соль, которая принялась «делить на всех» с самым серьёзным и ответственным видом. Делила девочка и правда честно, зная прекрасно, что львиная доля из кучек «для дядюшки» и «для Ивасика» вернётся в её липкие ладошки, правда, не сразу, как только она мужественно расправится с собственной, а постепенно.
Что ещё и лучше.
Глава 9
Отвлеклась Сольвейг лишь, чтобы расцеловать меня за куклу в кружевном чепце и нарядном платьице, «как у леди»! И ещё больше, чем кукле, которую тут же нарекла Ранеткой, Соль обрадовалась складной розовой колясочке. Старый ведун только посмеивался, глядя, как счастлива малышка и привычно ворчал, что я вернулась, чтобы вконец избаловать детей.
Ивасик на правах старшего терпеливо ждал, когда закончатся гостинцы для Соли, и, нет-нет да и поглядывал ревниво, не опустел ли мешок. Нет, если б названному братишке не досталось ничего, кроме конфет, он и не подумал бы обижатьсявзрослый не по годам, мой светлый Ивасик, к сожалению, уже знает цену деньгам и понимает, что главное сейчасдобыть средства на его лечение. И потому, когда в руках мальчика оказалась модель парусника в бутылке, парусника со светящимися в темноте парусами, у Ивасика задрожали губы. Дальние путешествия и мореплаваниедавняя мечта мальчика и я верю, что однажды он её осуществит. А пока парусник будет служить мелким ночником и своего рода путеводной звездой для братишки.
Когда следом за парусником из мешка появился секстантприбор для измерения высоты солнца и других небесных светил и прокладывания пути по звёздам, Ивасик завопил похлеще Соль, а увидев скромный морской бинокль, утратил на какое-то время дар речи.
Взъерошив ещё больше вихры на детских головёнках, я выудила из рюкзака мешочек с ракушками и плоскими разноцветными камушками, собранными лично мной на самом красивом побережье Серого моря. Тут уж дети завопили на два голоса.
Дядюшка только головой покачал, с любопытством разглядывая потолок в бинокль.
Теперь твой черёд, дядюшка, хитро улыбнулась старому ведуну и тот поморщился с деланой досадой.