А как мой отъезд будет выглядеть в глазах нэя Элия?
Любил ли нэй Элий меня когда-нибудь или просто обедал за мой счет, развлекал богатую дурочку, ожидая, когда она подарит ему свои денежки? Тетеньку больно слушать, но она частенько бывает права.
Люби он, проследовал бы за мной и сюда. Но я не видела его ни разу. Не получила весточки. И от папеньки тоже ни слова
Ты чего такая грустная? Все же хорошо вышло, правда? Бонни тронула меня за плечо, и я обнаружила, что так и замерла посреди комнаты, оперевшись на монументальный котел рукой.
Скучаю по дому, соврала я, а тынет?
Я тоже, Бонни застенчиво улыбнулась, вчера плакала в подушку. Одной скучать совсем тоскливо, а те девчонки, они не думаю, что им было не все равно. Но вместе скучать не так страшно, да?
У меня был жених, на волне иррационального доверия поделилась я.
Может, это часть ее силы: вызывать доверие. Человек же тоже вполне себе животное.
Ого! восхищенно воскликнула Бонни. Настоящий?
Не знаю, я пожала плечами, может, так просто.
Просто человек, к которому можно сбежать от тетеньки. Просто человек, который позволил бы мне заниматься финансами в свое удовольствие.
Папенька всегда хотел сына. Когда я показывала, что разбираюсь в его работе, он напрягался, звал тетеньку И я получала удвоенную дозу языков и этикета. Однажды из домашней библиотеки пропали все книги по математике, по которым я училась.
Тетенька сказала, папенька продал их коллекционеру за большие деньги. Выгодная сделка. Все равно они никому не нужны.
Я не должна по ним учиться. И я согласилась под осуждающим взглядом папеньки. В конце концов танцевать я ведь тоже любила?
С Элием было легко: он ни в чем меня не ограничивал. Он даже не знал, что такое синус или тангенс, и слушал мои рассказы о них с тем же выражением лица, что и рассказы об экзотических животных, которых я видела на представлении у тайе Катански.
Но он не осуждал.
Тогда глупости это, а не жених, когда просто, фыркнула Бонни, должна быть любовь.
Кому должна? спросила я скорее ради самого спора, чем ради ответа.
А как иначе?
В моих кругах редко женятся по любви, пожала плечами я, всегда есть причина.
Любовь
Не причина, я покачала головой, любовьбаловство, как танцы. Чтобы сбежать от реальности.
Теперь я понимала.
Раньше моей реальностью был дом, где я, такая, какая есть, не была нужна. Была нужна Еленькаи я вжилась в ее мягкую шкурку, и даже научилась находить в этом бездумном бытии удовольствие. Сложно избавиться от нее полностьюпотому что она тоже я, и она останется со мной до самой смерти.
Теперь моя реальностьакадемия. И не стоит сокрушаться об Элии или о папеньке, потому что в этой реальности их нет и быть не может.
Есть только я.
Эля.
Есть что-то волшебное в смене имени на кличку, в отказе от фамилии и достижений предков. Возможно, это часть той магии, что сделает из меня настоящую ведьму, которой я совершенно не рвусь быть.
Можно плыть по течению и легко стать ведьмой. Как стала ей тетенька.
Я
Не думаю, что я этого хочу.
Глава 5
В этом вообще есть хоть какой-то смысл? Так не бывает! Магия какая-то А, точно.
Закат длился уже часа четыреесли доверять моему восприятию времени, конечно. Я не знала, как ведьмы смогли провернуть такой фокус, и пребывала в восхищении, смешанном с опасениями.
В пропорции примерно три к одному, где триэто опасения.
А вдруг Щиц не придет? А вдруг он не сможет прийти? Если время на этом холме идет иначе и само солнце замерло на одном месте, возможно ли сюда прорваться без приглашения? Я очень сомневалась, что Щицу выдали бы приглашение.
У Бонни из кармана выглядывала Царапинка. Эта черепашка символизировала мою судьбу, если Щиц все-таки не придет. Как я ни старалась, не могла увидеть ничего привлекательного в ее морщинистой шее или якобы утонченно-расписном панцире, по твердости напоминавшем ногти стариков. Черепахи с рождения символизируют старость. Даже смешные черепашата ковыляют, как маленькие старички.
Да, Щицгорбун, и не то чтобы от разглядывания его перекошенной спины можно было получить больше эстетического удовольствия, чем от общения с Царапинкой. Но он человек.
Даже самый некрасивый человек не вызовет у меня такого отвращения, как вызывают животные. Хотя мертвых животных я предпочитаю живым: к Каркаре я почти привыкла. Наверное, потому, что она для меня скорее диковинный магический механизм, лишь по недоразумению сделанный из костей и перьев, когда-то принадлежавших живой птице.
Впрочем, я навострилась скрывать свое отношение. Еще дома, когда мне показывали котят, слепо тычущихся в живот довольной кошки, или хорошо сложенную борзую, я прекрасно научилась разыгрывать восторг.
Даже Бонни вряд ли догадывалась о моем настоящем отношении к Царапинке. Я ведь погладила черепаху по панцирю и повосхищалась алыми глазками этой божьей твари.
Где же Щиц?!
Выдохни, Бонни похлопала меня по плечу, выдыхай давай. До нас очередь дойдет не скоро. Успеет он. Вон, пейзажи посмотри, красиво же.
Что красиво? Холм как холм.
Как городской житель я знала три вида растений: трава, кусты и деревья. Тут была только трава. Надо же, я и не замечала: на самом деле траваона разная! Мы двигались вперед по протоптанной очередью тропинке, все выше и выше, держась от остальных девчонок на расстоянии двух локтей.
Это было удобновсе уже давно разбились на группки и совершенно не горели желанием общаться с кем-то другим.
Вот это, пояснила Бонни на мой немой вопрос, горошек мышиный, а еще бывает она чуть задумалась, неважно А вот она сорвала длинный стебель и протянула мне колос, ежа сборная. Ее еще называют ежа сборная-разборная, она двумя пальцами провела по стеблю, легко смахнув мохнатую головку, вот так. Знаешь, что странно?
Каркара на ее плече склонила голову, готовясь внимать. Ну, хоть кто-то слушал.
Что? я наконец-то нашла в разнотравье знакомый цветок: одуванчик-то я в состоянии узнать!
Когда Бонни сказала мне выдохнуть, я стала искать, на что переключиться. Возможно, слишком увлеклась. Для того чтобы не начать игнорировать ее, мне приходилось прилагать определенные усилия.
Сейчас весна. Должна цвести мать-и-мачеха, ну одуванчики, ладно А тут лето
Странно, что солнце четыре часа садится, пожала плечами я, старательно отдирая от рукава платья какой-то цеплючий шарик.
Это репей. В нормальном месте он бы и не зацвел еще, буркнула Бонни, которой надоело смотреть на мои мучения, вот как этот, она ткнула пальцем в колючий на вид фиолетовый цветок, и для этого ей даже не пришлось нагибаться, почему они не сделали нормальную дорожку?
Мне тут нравится, возразила я, мне нравится, что тут есть на что отвлечься.
Это все мое пастушье прошлое, пожала плечами Бонни, не вижу в траве ничего необычного. Трава и трава. Я вообще не про нее говорила. Смотри, вон там
Белые камни?
Растрескавшиеся от времени глыбы белого песчаника чья-то мощная рука расставила по кругу. Очередь огибала их по широкой дуге. Никто бы не признался, но было в них что-то зловещее.
Они были неправильной формы: над ними веками работали дождь и ветер. Я не понимала, чего такого замечательного Бонни в них нашла. Камни и камни. Стоят кучкой, как хмурые вояки, будто пойдут сейчас строем войной на гору-великана, в которой им не победить Очень сомневаюсь, что у Бонни такие же ассоциации.
Закат окрашивал их в красный цвет.
Ты чувствуешь эту мощь? спросила Бонни, вся, от кончика мышиного носика до мысков казенных туфель, вытянувшись в струнку.
Клюв Каркары тоже был обращен в сторону кажется, такие группы камней называют кромлехами кромлеха. Как стрелка компаса всегда обращена к железу.
Но я не ощущала мощи. Мне было слегка не по себе, когда я на них смотрела, и все.
Нет, честно призналась я, вовсе нет.
Знаешь, Бонни немного помедлила, прежде чем говорить, я вот знаю, что дает мне силу. Лес, земляне прирученная, дикая, такие вот вещи Но что дает силу тебе? Почему ты здесь?