Да я тутпритворно замялась девушка. Просто письмо родителям пишу
Жалуешься на меня злобного, высокомерного и бессердечногопонимающе кивнул мужчина.
И вовсе нет! Во всём письме нет ни слова не о вашей злобности, не о высокомерии, не о бессердечии, тоном невинности, оскорбленной в своих лучших чувствах, возразила Кэссиди. Всё, от первого до последнего слова, исключительно сухие факты! Более того, я специально для родителей записываю всё по свежим следам, так сказать, чтобы потом чего-нибудь не забыть или, не дай Триликая, перепутать или, что ещё хуже, допридумать
То есть, ты всё-таки пишешь им обо мне? насторожился мужчина.
Угу! А о ком же ещё! Вы моё, самое яркое впечатление за сегодняшний день! иронично отозвалась девушка.
Александр слишком хорошо знал Кэссиди, чтобы не почувствовать в её словах подвох. Он в мгновение ока оказался за её спиной.
Так-так, и что же ты там пишешь? склонившись над девушкой, проговорил он.
Его глаза едва только пробежались по первым строчкам, а у него уже начал дергаться правый глаз. Не уверенный, что прочитал правильно, он резко выхватил листок из рук своей подопечной.
Чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие. Причем не только моральное, но и физическое!? прорычал он. Его фиалковые глаза метали молнии. Которое повлекло за собой значительные телесные увечья, которые, ты уверена, не пройдут бесследно для твоего физического здоровья!? Но это же несусветная, подлая и мерзкая ложь!
Подлая и мерзкая ложь?! совершенно искренне возмутилась девушка. Да, как вы смеете?! А вот это что, по-вашему? поинтересовалась она, резким, театральным движением оголив правое плечико, на котором красовался еле заметный синячок. И ещё вот! она ткнула мужчине под нос запястье правой руки, на котором остался след от одного из его пальцев. Что это, я вас спрашиваю?! И прежде чем вы хотя бы заикнётесь о том, что эти следы побоев я сама себе поставила, хочу напомнить вам о заклинании правды! Что касается меня, то я проверку на нём пройду, а вот вы
Вот черт! Я не хотел! тихо пробормотал молодой человек. Извини, Кэсси, я вовсе не хотел сделать тебе больно Я просто не рассчитал силу. Хорошо, ладно! он нервно взъерошил свои волосы. Ты, конечно, преувеличила, но и я тоже был не прав, так что проехали Но насчёт вопиющего по своему кощунству надругательства, в результате которого я якобы втоптал в грязь твоё человеческое и ведьмовское достоинство и то, что я лишил тебя честиэто уже чистейшей воды ложь! Не было такого!
Вы на глазах моих двух поклонников, моей лучшей подруги и этой вражины Джессики спеленали меня, взрослую женщину и могущественную ведьму, как младенца И как вы думаете, я при этом себя чувствовала? вопрос был явно риторический, потому что она сразу же сама на него и ответила. Вот именно, я чувствовала себя попранной, оскорбленной, оскверненной, растоптанной, униженной! Ну, и что же это ещё если не надругательство над моей женской честью и ведьмовским достоинством?
Как скажешь, как скажешьнасмешливо хмыкнул Александр, закатив глаза. Ладно, с этим разобрались. Но глумливое и издевательское похищение? теперь уже с расслабленной усмешкой на губах прочитал он. Если с «глумливое и издевательское» мне всё понятно, то что касается похищения Какое же это похищение, если такова была воля твоих родителей и у меня все документы на руках! Черт бы их побрал! И документы и твоих родителей!
А такое, что, в отличие от Вайтхэт, я лично не уверена, что документы действительно подлинные! стояла на своем Кэссиди.
Александр тяжело вздохнул.
Кэсси, да если бы они были неподлинные, я бы к тебе на пушечный выстрел не приблизился бы! Чтобы ты хотела знать, я отпирался от опекунства, как мог! Но твой братец, он, меня заставил! Морально надавил и заставил! Воспользовался нашей многолетней дружбой и заставил!
Поняла. Вы не виноваты, вас заставили, иронично хмыкнув, кивнула девушка. Ну и что дальше? язвительно поинтересовалась она, одарив опекуна уничижительным взглядом.
А дальше! зло фыркнул Александр. Так как эта бумажка содержит явный наклёп на мою достопочтимую во всех смыслах персону, которую принудили присматривать за столь инфантильной и неблагодарной особой, как ты, и так как это не черновик, а расписание занятий моего факультета, только вчера утвержденное ректором, то я твою эту писанину конфискую!
Кон-фи-ску-е-те? возмущенно-угрожающе уточнила Кэссиди.
Уже конфисковал! невозмутимо сообщил очевидное мужчина.
Да, пожалуйста, безразлично пожала плечами девушка. Можно подумать, мне сложно написать новое. Совсем даже не сложно, добавила она после небольшой паузы, при этом вид у нее был ни дать, ни взять: оскорбленной и смиренной, но несломленной обстоятельствами праведности.
Александр насмешливо хмыкнул.
Я прекрасно об этом осведомлен и совершенно ничего не имею против нового письма, если при этом не пострадают мои личные бумаги! Более того, я тебе торжественно обещаю, что чтобы ты там не написала, обязательно передать это твоим родителям И пусть тебе будет перед ними стыдно. Пошли Кэсси, я отведу тебя в твою комнату.
Кстати, о моих родителях, почему я не могу с ними связаться?
Александр уже даже рот открыл, чтобы рассказать своей подопечной о визите её брата и о том, что он от него узнал, но передумал. Он знал как себя вести с дерзкой и наглой Кэссиди, но вот что делать с рыдающей Кэссиди и как её утешать? Он понятия не имел. Он в принципе не переносил женских слёз. Что же касается ситуаций, когда женщины имели полное право на слёзыон совершенно терялся. К тому же, учитывая сверхинициативность и таланты его подопечной, слёзы могли оказаться лишь самой маленькой из его проблем. За ней и так глаза да глаз нужен, а если она себе вобьёт в голову, что должна спасти своих родителей, то
Насколько мне объяснил Ричи, они с некоей тайной миссией срочно отбыли на пару-тройку дней в Потусторонье, как можно безразличней ответил он.
И Ричи решил воспользоваться ситуацией, чтобы показать мне, что я теряю?! понимающе хмыкнула девушка.
Александр с искренним недоумением уставился на свою подопечную.
Не понимаю, о чём ты?
Кэссиди скептически сузила глаза.
Всё прекрасно вы понимаете! обвиняюще возразила она.
Александр точно знал, что ни черта не понимает, но спорить не стал. Он вообще редко спорил с женщинами. Он предпочитал наслаждаться женщинами, а не понимать их. Как только же наслаждаться больше не получалось, просто разрывал отношения.
«Это всего пара недель», напомнило он себе. Вслед за чем, согласно кивнул, мол, да, я всё прекрасно понимаю и со всем согласен. После чего, стремительно промаршировав к двери, распахнул перед подопечной дверь.
Прошу, галантно изрёк он.
И вы вот так просто меня отпускаете? театрально изумилась девушка, душа которой была не готова смириться с тем, что ей не суждено будет увидеть лицо Александра Каролинга в тот момент, когда он осознает, что, несмотря на все его усилия, ему не удаётся избавиться ни от розовым стен, ни от разноцветной мебели, ни от семейных труселей с уточками на стенах.
А почему бы и нет? не менее театрально изумленно ответили ей вопросом на вопрос.
Но ваш кабинет Разве вы не хотите, чтобы я вернула ему первоначальный вид?
На лице Александра на мгновение промелькнула задумчивость, которая, впрочем, почти сразу сменилась подозрительностью.
Нет, не хочу, покачал он головой. Уверяю тебя, я и сам прекрасно справлюсь!
И уверены, что вам это будет раз плюнуть? понимающе усмехнулась девушка. Голос её при этом был сладким как патока и невинным, как первый снег.
Подозрительно суженные глаза, насмешливо блеснули.
А ты что сомневаешься во мне?
Есть немного, честно предупредила она.
Зря, уверенно парировал могущественнейший из ныне живущих магов. Но тебе просительно, ты же меня совсем не знаешь, иронично добавил Александр, не удержавшись от подколки.
Зато я знаю себя! с широкой улыбкой провозгласила Кэссиди, не оставшись в долгу. Но решать, разумеется, вам!