В душе слуги министерства поёт радость, ибо нет ничего важнее в стране, чем неделимое воссоединение церкви и государства, ибо только тогда общество станет просвещённым и морально чистым. Только тогда будет выжжена всякая ересь и противная сути человеческой попирающая нравственность идея. Все отхождения от нравственности и единоверия должны быть строго пресечены, ведь только тогда страна станет нерушимой империей, в которой люди мирно и бесконфликтно сосуществуют друг с другом и их чистые души не развращает всякая пошлая идея. Само слово «пошлость» в архисловаре Рейха трактовалось как: «любое отступление от норм морали, идейности и мировоззрения, заданными Богом и Канцлером». И даже существует статья в уголовном кодексе «За развращающую пошлость».
Служащий министерства был рад такому положению дел, ведь это обеспечивало единство и братствонедостижимый идеал государств старого мира.
Но рассказ друга продолжался, и покорный слуга правительства продолжал внимать ему:
Сегодня ещё один рабочий предлагал полностью роботизировать производство.
В душе проверяющего настроения сразу вспыхнул протест, который мгновенно был погашен и перешедший в радость репликой рабочего:
Но его сразу арестовали.
«И правильно» подумал про себя слуга министерства. Всем рассказывали про то, как во время Великой Ночи новейшие технологии развратили человека, сделав из него ленивое и похотливое существо. Механизмы выполняли всю работу за человека, чем привели его к моральнонравственной гибеликак было сказано в учебниках Рейха. Помимо этого, падения в лени человек стал ваять из железа, проводов и эмитируемой кожи богопротивные создания, что были похожи на человека, но ими не являлись. И люди стали жить и совокупляться с этими противными нравственности куклами. Человек пал под натиском лени и блуда и всё это подавалось под видом прав и свобод, которые, по мнению Канцлера: «убивали человека в человеке, превращая его в праздное существо».
Это мерзкое грехопадение не должно было повториться в Рейхе, и по постулатам великого Канцлера было строжайше запрещено создавать механизмы, похожие на человека. Ибо, как говорил старый кардинал: «Лень способна развратить человека до такой степени, что он станет иметь мысли и помышлять против Бога, Канцлера и Рейха. Никакой лени не должно было быть. Только труд и отдых».
И Рейх, став воплощением высокоморальных идеалов, по великому усердию Канцлера был спасён от гнусного и страшного грехопадения, что способно было убить любую страну. Как сказано, было в одной и проповедей старого священника: «И теперь весь народ, каждый человек пожизненно должен хвалить Господа за то, что сподобил Канцлера спасти нас от хищников времени прошлого».
Поговорив со своим другом, служащий министерства осмотрелся. Перед собой он увидел светлых людей, что радовались празднику, но почемуто их улыбки и ликования были словно натянуты, подобно маскам. Но все радуются и это главное. Вокруг развивались множественные плакаты с лозунгами про славу и гордость за правителя и государство. Пелись песню в их славу, что обогревали души людей.
«И всюду, каждый божий день лился тот приятный и животворящий тёплый свет Рейха, что исходил от нашего главного и сиятельного солнца, что своим сетом способно развеять самую плотную мглу ереси и предательстваКанцлер», как сказано в Фолианте Гражданина.
Часть первая. Под серой Вуалью
Глава первая. Отчёты
Двадцать пятое сентября. Рим.
Стоит сырая и прохладная осень, весьма неприятная и своей досадой, пугающей мрачностью отличавшаяся от остальных, словно говорит о том, что впереди ещё более безнадежные времена. На часах стрелки показывают около девяти часов вечера. Идёт лёгкий дождь, морось одним словом, которая промораживает вкупе с прохладным ветром до костей. Безлистные деревья медленно покачиваются под эфемерным напором ветра, подобно фанатам на концерте, поддавшимся мелодичным и лёгким волнам печальной и плачевной музыки, несущей мотив скорби и печали.
По улочке продвигается высокий человек в чёрных одеждах. Парень одет в длинную трепыхающуюся с каждым шагом накидку с капюшоном. Чёрные штаны уходят под невысокие кожаные сапоги. У мужчины через плечо перекинута чёрная сумка, на которой сияли отблески света фонарей. На него хладно смотрят огромные и монолитные серые дома, больше похожие на бетонные коробки. С каждого дома свисает флаг Рейха. На каждом строении наклеены плакаты с изображением видных деятелей государства, а под ними лозунги, присущие только для Рейха: «Служи государству как Богу», «Воздай молитву не только о здравии своём, но и о спасителе нашемКанцлере» или «Лучше отдать жизнь в услужении Канцлеру, нежели провести целый пустой день».
Лицо человека плотно скрыто под капюшоном, но это не помешало ему спокойно оглядеться по сторонам. Он увидел серую улицу, серые здания. Всё вокруг бесцветно и тускло, словно в мире не осталось места для красочности, ибо министерство Культурного Устройства Городов не одобряло использования множества цветов в окраске домов. Гражданин Империи, посматривающий на маловыразительность домов, знает, что это проявление «ласковой» руки матери-церквиминистерство, основываясь на рекомендации Империал Экклесиас, посчитало, что многоцветность способна развратить мысль граждан, ибо, если используется множество цветов, а значит и возможно множество политических идей, которые способны были разрушить всё государство. А где проявление такого идеала, как стабильность, если цвета способны привести страну к распаду? Едина мысль, а значит и един цвет. Однако далеко не всем закралась мысль, что подобный подход необычен, но всё же такие нашлись. Министерство, по прошению другого министерства«Эстетического Уюта» решило пойти на ряд послаблений. Оно составило особое постановление, что если уровень почитания Канцлера и Рейха в районе высок, то позволяется раскрашивать постройки уже в четыре цвета. Но одноцветность многих районов была скорее связана не с идейными постулатами, а ударным трудом рабочих в начале постройки этого района. Министерство Застройки Городов поставило цель: в самые малые сжатые сроки отстроить город. И рабочие просто строили крепкие дома, отвечающие нормам Культа Государства, не уделяя время на покраску. Серые, крепкие, идеологически правильные, да и греют сердце министерству Культурного Устройства Городов, здания, что ещё нужно для Рейха?
От всего этого министерского разнообразия могло вскружить голову, но флегматично шлёпающий по лужам человек уже привык к этому проявлению «заботы» государства, которое работу свою выполняет просто отлично. И что бы было бы, если не эти министерства? постоянно убеждают со всех сторон самые рьяные политики. И проходя средь сдавленных монолитом из бетонных домовых нагромождений смотря исподлобья идущий в одиночестве человек понимает, что это лучшее, что могло случиться с этим ройном, да и с Римом в целом.
Это меньшее из двух зол, прошептал сам себе парень, рассматривая серо-тусклые джунгли из бетона, стараясь не говорить слишком громко, чтобы вездесущие камеры с передатчиками звука не уловили его речи.
Мужчина помнит, как здесь строился один из новых районов Рима, возведённый после времён Великой Европейской Ночи, как называли этот период на этом континенте во времена Континентального Кризиса. Эпохи, когда в некогда славном городе разверзлись пучины кромешного ада и Рим захлестнули буйные волны кризиса, разорений и военных действий. И в то жестокое время, куда не кинь взгляд, везде царило запустение и разрушение, кроме Ватикана.
Память идущего наполняется отвратительными картинками, как раньше в этом сером районе были разбиты улицы, стихийные помойки на каждом шагу, разрушены многие дома, где среди руин жили нищие, наркоманы, бедные и нищие, а также и весь мелкий преступный криминалитет. В городе вечной славы, во время правления Римского Престоласборища богатейших «священников» из Ватикана вкупе с крупным преступным синдикатом, возомнивших себя правителями этой территории, каждый день десятки, если людей умирали от голода, передозировки наркотиками, болезней или просто погибали в бесконечных стычках между бандами. Люди, по удачному стечению обстоятельств, жившие ближе к Ватикану, вели не столь жалкий образ жизни, как на окраинах, и даже могли себе позволить настоящее мясо или чистую, фильтрованную воду, ибо даже простейшие фильтры в городе были роскошью. Всё это отлично запечатлелось в сознании парня, несмотря на то, что он ещё тогда был ещё ребёнком, лет восьми, а с тем ужасом было покончено лет тридцать назад. Он отчётливо помнит, что его существование было жалким подобием жизни по сравнению с жителями Ватикана, именуемыми ещё «Золотым Кругом». Там жительствовали только богатейшие «священники», промышлявшие церковным бизнесом и самые авторитетные преступники, бесконечно обиравшие народ. Самые ярые и зажиточные из них составлялиСовет Лордов Римского Престола. Это было этакое собрание, провозгласивший себя органом государства, но на самом деле он оказался грабительно-вымогательным механизмом, по максимуму выжимавший все соки из простых людей и, придумывая, как ещё можно обирать население. Совет, полностью коррумпированный, состоявший из тридцати трёх участников, был не способен к здоровому управлению, ставший подобием раковой опухоли, убивающей тело. Солдаты и полиция только и занимались беспрестанным обиранием и показательными казнями, чтобы не поднялось бунта. Единственный шанс для простых родителей хоть как-то обеспечить нормальную жизнь ребёнку это отдать его в местную полицию. Это был самый настоящий ад, сошедший на землю. Тучи мух над городом, непрекращающаяся бойня, жестокая тирания мздоимцев и лиходеев. Казалось, что Господь оставил этот город, ибо это продолжалось долгие лета, однако всему приходит конец.