Мне нравится твой стиль, детка, усмехнулся Альберт и пошел за мной на кухню, где я выложила на стол кольца вяленых колбас, масло в горшочке, варенье, мед, хлеб и сыр.
Мало сказать, что братья были удивлены. Нет такого слова, которое смогло бы описать степень их растерянности и непонимания.
Налетайте, скомандовала я. Это мой прощальный подарок.
Мои недокормленные братья, увидев, как я расправляюсь с бутербродом, сделанным прямо у них на глазах, как жирный Альберт, не стесняясь, грызет одну из принесенных колбас, недолго думая последовали нашему примеру без лишних вопросов.
Когда тетка и смотрительница вернулись на кухню, пир был в полном разгаре. Глаза Котлеты выпучились до того, что я побоялась, как бы они не выпали.
Бедные детки, голодные! посочувствовала смотрительница, любуясь, как мы всемером в компании рыжего кота налегаем на ворованные припасы.
Еще какие, сказала я. Нам здесь поесть не всегда приходится. А еще можете спросить у тетушки, почему младшенький сегодня ест стоя. И почему спины у остальных не разгибаются. И почему руки все в мозолях, а еда на столе в изобилии только сегодня. А главное, спросите у тетушки, почему она еду из своего погребка никогда не достает, даже когда родные сыновья от голода уснуть не могут.
Лицо смотрительницы вытянулось. Она взглянула на тетку. Больше выносить меня, ворующую ее мечту, тетка не смогла, и гнев, который копился в ней целую неделю, вырвался наружу.
Дрянь! завопила она. Мерзкая тварь! Гадина! тетка схватила стоявшую у входа в кухню тяжелую метлу и пошла на меня.
Метла дополнила картину, сделав Котлету еще больше похожей на ведьму. Она бы избила меня, не задумываясь, даже несмотря на то что ее гостья все еще была здесь и смотрела на нас в упор. «Ну уж нет! подумала я. Бить себя я никому не позволю!»
Не дожидаясь, пока тетка со своей метлой подойдет достаточно близко, чтобы дотянуться до меня, я рванула к окну, прихватив со стола еще пару бутербродов. Тетка поняла, что не успеет, замахнулась, чтобы бросить метлу мне вслед, но в этот момент неожиданно ловкий для своего размера котище прыгнул ей на голову и вцепился в нее когтями. Визг Котлеты перешел на такую частоту, что заложило уши. Она стала беспорядочно размахивать метлой, пару раз попала по смотрительнице, но так и не смогла задеть меня или кота. Братья попрятались под стол. Пустые тарелки разлетались от ее слепых ударов во все стороны и со звоном бились об пол. Больше тянуть было нельзя, я выпрыгнула в окно (благо кухня была на первом этаже) и побежала прочь от этого дома. Кот выскочил следом за мной, а визг все не затихал, как будто тетке вообще не надо было дышать.
Мы пробежали совсем немного, а я уже начала задыхаться. Бег мне всегда давался нелегко. А толстяк Альберт трусил рядом ровно и спокойно, будто не уставая вовсе. Его длинная шерсть подметала землю. Он удивленно посмотрел на то, как я пыхчу, и сказал:
Ну, можно и остановиться, если тебе так тяжело. Погони нет, детка.
Как ты так научился бегать? спросила я, уже стоя, опершись о ближайшее дерево. Дыхание все никак не хотело выравниваться.
Все простоежедневные тренировки. Когда я жил в замке, мы с Рональдом каждый день часа по два занимались. Нам, знаешь, надо держать себя в форме, чтобы не стать легкой добычей для первого же наемника. А теперь я бегаю от него самого, тоже помогает форму не терять. И тебе бы не мешало, без бега далеко не убежишь, если что.
Нет уж, лучше смерть! сказала я и упала на траву.
Я задумалась, зачем им вообще нужны эти самые тренировки, если у них в замке аж двенадцать магов. Лучше охраны не придумаешь. Если кот, конечно, не врет и он и вправду брат герцога, в чем я до этой минуты сильно сомневалась. Но сейчас он впервые говорил о герцоге Страхе как о реальном человеке, так буднично и обыденно, будто рассказывал что-то совершенно нормальное. Я задумалась и уже собиралась спросить у Альберта еще что-нибудь про его «братца», чтобы уличить наглое животное во лжи, но тут поняла, что спрашивать не у кого.
Кота не было видно, зато очень хорошо читалась тревога и недоумение в высокой траве справа. Причина такого его странного поведения стала мне ясна уже через секунду, когда я посмотрела вперед на дорогу. Огромный герб на всю дверцу не давал возможности усомниться в том, что к нам стремительно приближалась карета герцога Рональда Страха. Лев и змея на голубом поле герба должны были символизировать мудрость и отвагу. Но народ давно стал воспринимать эту символику иначе, превратив мудрость змеи в коварство, а храбрость льва в жестокость.
Карета проехала мимо, мне даже на секунду показалось, что в окне мелькнуло лицо страшного герцога. Мне стало грустно, что он такой злодей. А кот уже подполз близко ко мне и прошептал:
Нам повезло, не придется идти через полстраны, он сам нашел нас. Иди за каретой.
Что? Я не пойду! Я еще молодая, и мне хочется жить! запротестовала я.
Я тоже еще молодой, мне хочется вернуться в родной дом, а это невозможно, если ты не придумаешь, как сделать так, чтобы герцог меня выслушал. Главное не бойся, у тебя все получится.
Как?
Не знаю как, но точно знаю, что получится. У меня первоклассная интуиция.
Кот блефовал. Ему было не по себе от того, что он предлагал сделать. Я прислушалась к биению своего сердца и с удивлением поняла, что по-прежнему не боюсь герцога и что мне любопытно узнать, зачем столь важная персона приехала в нашу дыру и есть ли на самом деле какая-то связь между ним и моим котом. Выяснить все это можно было только одним способом.
Я встала и не спеша пошла в ту сторону, куда уехал герцог. Тихо шурша, кот пробирался рядом, причем так талантливо, что его совсем не было видно. Если бы высокие летние травы слегка не шевелились, вообще нельзя было бы заподозрить, что рядом прячется кот размером с рысь.
Кареты давно не было видно. Мне приходилось спрашивать у встречных людей, куда та поехала. Поворот за поворотом мое удивление росло. Я шла обратно той же дорогой, по которой только что убегала.
Альберт, тихо сказала я, так, чтобы услышали только чуткие кошачьи уши. Он точно знал, где ты прячешься. Ты уверен, что он не убьет нас обоих на месте?
Нет, уверенно ответил кот. Тебяточно нет. А менякак получится. Если он заметит меня до того, как ты с ним договоришьсяя труп. В теле кота у меня ни одного шанса против него. И зачем только я с ним так много тренировался?
Мне стало жутко от этих слов.
Поздравляю, Альберт, ты вселил в меня страх. У твоего брата не получилось, а у тебязапросто!
Не трусь, подбодрил он. Если что, у тебя останется на память мое чучелко. Возможно, правда, не в лучшем состоянии.
Дурак, только и смогла сказать я.
На негнущихся от страха ногах я все равно шлепала туда, куда указывали встречные горожане. Циничный кот не отставал.
За последним поворотом стало ясно, что герцог действительно ехал именно к тому дому, из которого я только что сбежала. Карета стояла прямо напротив него, а герцог уже говорил с теткой. Вид у нее был очень потрепанный: гулька-прическа уже съехала набок, как обычно, лицо покрылось красными пятнами, манжеты на рукавах пообрывались. Она что-то говорила, подобострастно кланяясь герцогу, боясь и ненавидя его.
Так и не представляя, что буду говорить, я пошла к ним. И тут палец тетки указал на меня. Герцог повернулся в мою сторону. Трусливая мысль развернуться и пойти обратно, будто я вообще к ним и не собиралась, показалась мне просто прекрасной. Я развернулась и как ни в чем не бывало пошла обратно. Всеобщее удивление было так велико, что я даже споткнулась. Кот из травы возмущенно зашипел:
Возьми себя в руки! Вас в институте, что ли, учили поворачиваться спиной к самым опасным людям королевства?
Слова кота подействовали моментально, я развернулась обратно, пожалуй, слишком резко, породив еще больше недоумения у окружающих. На секунду перепуганное воображение выдало идею продолжать мое постыдное бегство спиной вперед, но это было совсем уж глупо. Я смирилась с неизбежным и просто осталась стоять, где была. Герцог смотрел на меня как на ненормальную. И думал обо мне примерно так же.
Александра, подойди сюда, тетка опомнилась и позвала меня заискивающим голосом. Мое имя она использовала впервые за все это время. В ее исполнении оно прозвучало неуклюже и резануло ухо. Тетка постаралась изобразить доброжелательность, которая далась ей так же плохо, как и улыбка, предназначенная для смотрительницы час назад.