А ты послушай, послушай сына-то! она, уперев руки в бока, попёрла на отца. Житья нет от твоих запоев. Полгода нормальный мужик, но как сорвётся, всё. Пока последнее не пропьёт, не успокоится!
Ты это! попытался взбрыкнуть отец, но, глядя на меня, осел. Да пошло оно! Мне что, кодироваться? Я что алкаш?!
Так, давайте потом поговорим, тормознул я разгорающийся скандал. Пошлите лучше в дом, а то замёрзли уже все.
А что, можно уже? удивилась мама. Откуда ты знаешь?
Вон, видишь, дверь открылась, я отметил никем не замеченный факт. А когда я выходил, плотно захлопнул. Значит, всё в порядке. Пошли. Сейчас, только сумки оставшиеся заберу.
Естественно, одной техникой я не ограничился. Алёна и остальные девчонки помогли мне с выбором одежды, что особенно важно было для Ксюхи. Сестра и так ревновала и завидовала моему новому статусу, пусть хоть порадуется. Я её понимал, раньше в семье она была любимицей. Умница, красавица и отличница, активистка и спортсменка вдруг в одну секунду превратилась в «сестру одарённого» и теперь как личность никого больше не интересовала. Конечно, на самом деле всё было не настолько серьёзно, но переубедить в этом шестнадцатилетнюю девчонку очень непросто. Поэтому я и хотел немного скрасить ситуацию и, чего себе врать, подлизаться.
Естественно, я заранее предупредил, что сегодня приеду, так что мама наготовила кучу вкусняшек. Я тоже неплохо затарился, в основном разными деликатесами, которые сложно достать у нас в деревне. Не омары, конечно, но пара сортов хорошего сыра, экзотические фрукты, оливковое масло, разные соусы и прочие деликатесы, с точки зрения сельского жителя, являющиеся излишней роскошью, но я уже привык жить на широкую ногу, да и побаловать родных было просто приятно. Хотя по маминой готовке я соскучился очень сильно.
В итоге мы закатили пир горой. Малые, кроме всего прочего, получили кучу очень вредных снеков и газировки, за что я уже в свою очередь огрёб от матушки, но забирать подарки она не стала. Ксюха поняв, что, если будет дуться и строить из себя неприступную царицу, останется без вкусняшек, объявила перемирие и уплетала деликатесы за обе щеки. Мы с мамой даже накатили по пятьдесят грамм наливки, ради такого случая добытой из тайника, но на этом и остановились, прежде всего, чтобы не искушать отца. Тот и так глянул на нас волком, когда ему рюмку не поставили.
Засиделись мы почти до полуночи. В деревне встают с первыми петухами, а вот ложатся рано, особенно зимой, так что непривычные мелкие уже вовсю зевали, даже несмотря на обилие впечатлений. Родителям тоже с утра нужно было на работу, так что, убрав со стола, мы расползлись спать. Петька получил очередной щелбан за то, что пытался играть с планшетом под одеялом, немного поныл, но через пять минут вырубился, словно его выключили. Остальные тоже довольно быстро затихли, даже Ксенька, которой вроде и в школу не надо, но тоже уснула, сунув ноут под кровать, чтобы поближе был. Я же уже привык засиживаться за уроками, так что спать пока не хотел, а, кроме того, у меня было ещё одно дело. После того как в доме воцарилась тишина, я выждал контрольные двадцать минут и, не включая свет, тихонько прокрался на кухню, прикрыв за собой дверь.
Через окно ярко светил молодой месяц. Было слышно, как тихо тикают ходики. Я плюхнулся на стул и позвал.
Выходи давай. Поговорим.
Казалось, моих слов никто не услышал, однако через мгновенье, стоило мне моргнуть, на стуле напротив оказался небольшой мужичок, словно сошедший с фотографий начала двадцатого века. Льняные штаны и рубаха навыпуск, лапти с онучами, жилетка-душегрейка на меху. Классический образ, так сказать. Не такой карикатурный, как показывают в мультиках про домовых, но спутать его с обычным человеком было очень сложно.
Ну, поздорову, хозяин. Я кивнул и поставил на стол кружку с молоком и медовый пряник. Оклемался, значит. Как звать-то?
Зови Балашкой, голос у домового оказался низкий, грудной. Роньше-то я у купца Балашихина жил. А уж потом по дворам пошёл.
А на заправке как оказался? я с умилением смотрел, как мужичок степенно отхлёбывает молоко и заедает пряником. Сибирские купцы, что ли, были?
Не, домовой утёрся рукавом. В Оренбургской губернии у Афанаса Прокопича подворье было. Да вот пришли лихие люди, Леворюция грять, отдавай богатства, шо у мужиков поворовал. А у самих даже захудалых курей и то нет. Уж я-то всю округу знал. Как есть бандиты. Короче, хозяина маво застрелили, жинку его с дитями со двора погнали, да только она умна была, поклонилась честь по чести, лапоть новый поднесла да сметаны плошку, ну, я с ней и отправился.
Раскулачили, стало быть, я почесал затылок. Или как там у купцов было. В общем, понятно, только вроде ссыльных дальше увозили.
Дык когда енто было-то, вздохнул домовой, померла и хозяюшка моя, и дети ея, и даже внуки. Но плохого не скажу, все честь по чести привечали, и миска молока или сливок у меня всегда была. А вот правнук да бестолочь. Хватка-то у него есть, в прадеда пошёл. Тот, бывало, на северах дажно снег экскимосам продать мох. И этот так же. Торовитый, а бестолковый. На заправку енту меня его матушка привезла, как положено. А он расторговался, новые хоромы отгрохал, сам ушёл, а меня бросил. Говорит, суеверие я, и вы, богоборцы, шарлатаны да жульё, так и норовите честной народ обобрать. А где он честной-то?! Сам и обсчитывал, и обвешивал, и воровал. Тьху, а не хозяин! Сам бы ушёл, но не положено нам.
Ну, я так и думал. Меня грело, что я сам, без подсказок, угадал, что именно произошло на заправке, и решил проблему. Коляду-то как пережил?
Ох-хо-хонюшки мои, завздыхал мужичок. Еле отбился. Хорошо, в силе ещё был. Но если бы до Комоедицы просидел всё, обернулся бы кикиморой али ещё кем похужее. И так, когда лесные-то полезли, едва удержался, вона даже облик потерял.
Сейчас-то как? задал я наконец самый животрепещущий вопрос, который терзал меня всё это время. Удержишься или
За семью переживаешь, вой? прищурился домовой, но не ехидно, а понимающе. Не боись. До Комоедицы в силу войду, а тама, как положено, на хозяйство взойду. Чай, опыт есть.
Ну смотри, я уставился в глаза духу, пугать тебя не буду, но, если что, не обессудь. За родных я кому угодно голову оторву.
Вижу, кивнул мужичок. Сила в тебе огромная, ты дажеть сам не знаешь, где край ея. Но за то, что сгинуть не дал, служить буду по совести. Повидал я вашего брата, редко кто ради нечисти станет утруждаться. Вам же проще жахнуть, и всё. А там хоть трава не расти.
Я не такой, поднялся на ноги я, жахнуть могу, это да, но если людям угрожать не будешь, то и я со всем уважением. Так своим и передай. Всё равно же служек набирать будешь.
А как же, огладил белую бороду домовёнок. Чай не пацан, самому по двору да овину шнырять. Дворню наберу честь по чести. И ответ за них держать буду.
На том и порешим. Я улыбнулся. Я спать, а ты хозяйничай. И добро пожаловать.
Глава 3
Ты жениться-то там не надумал? батя, удобно устроившись за рулём Пумбы, ехидно глянул на меня. Или уже гарем себе завёл?
Да типун тебе на язык, я аж воздухом подавился от неожиданности. Чего я тебе такого сделал, что ты мне такого в восемнадцать лет желаешь? Я, можно сказать, только жить начал и голову в ярмо совать никакого желания нет.
Да ладно, отмахнулся отец. Девок-то, поди, из команды щупаешь.
Ну, это чисто так, баловство, отмахнулся я. И своих я не трогаю. Там такие мадамы, на сраной козе не подъедешь, да и не стоит. Оженят махом, даже пискнуть не успеешь, и это в лучшем случае. В худшем кастрируют и живьём закопают.
Да прям закопают, отмахнулся батя, не девяностые на дворе и не царское время. Но кастрировать могут, это да. Так что ты там аккуратнее. Не, ну до чего удобная машина!
Это ты ещё моего Буцефала не видел, рассмеялся я, глядя на то, с каким видом отец ведёт броневик. Крузер семьдесят девятый тюнингованный. Там просто песня. Жаль только, раздолбал об одного урода. Теперь пока починят.
Это об робота, про которого вчера рассказывал? батя нахмурился. Ты это на рожон бы не лез. У военных свои специалисты быть должны. А если бы он где огнестрелом разжился?