Не расскажешь. вдруг вскинул топор Самум.
Все мы сразу перевели взгляд на него. Что он собирался делать теперь? Что он решил?
Ты делаешь ошибку, Самум. чуть напрягся Таргот.
Возможно. Но Совенрар приказал уничтожать любых предателей, которые
Встанут на пути его правления. перебил его Таргот.
Мне плевать, как это произошло. Я никогда не был против Ширавы. Но Совенрар поднял нас против людей, которые уже предприняли попытку нас уничтожить. Смотри.
Самум вдруг поднял почти все это время втянутую шею, чуть опустил край доспеха рукой, и открыл для нас весьма немалый разрыв на шее, страшно искореженный, окровавленный, будто чьято чудовищная лапа оторвала от нее кусок.
Вот, за чем стоят люди. Мне повезло, и Тайфун пришел мне на помощь. Это было здесь, для нас лишь десятки минут назад. Монстр, которого создал Нис, Вильфеоренама, был в шаге от того, чтобы уже во второй раз не забрать наши жизни.
Он вышел из-под контроля, и Корть пожертвовал собой, чтобы остановить его!
Таргот, вдруг, даже сам както удивился, прикрыл рот рукой, и отступил. Будто он сказал чтото, чего говорить ему очень не стоило. Самум, ничуть не думая, снова втянул шею под доспех, и взял топор в обе руки.
Людей уже ничто не оправдает. Как однажды они пытались избавиться от нас, так и мы теперь избавимся от них. Раз вы с нимиУ меня нет выбора.
С этоговдруг напрягся Френтос, все крепче сжимая кулак. и нужно было начинать!
Мы и моргнуть не успели, как он оказался перед Самумом, со всей силы рукой ударив Самума в грудь, будто с желанием отбросить его подальше. Самум успел вовремя блокировать удар рукоятью топора. Пусть удар и был чудовищно силен, благодаря окто Френтоса Самум остался на месте, и вся сила удара ушла в саму рукоять. Она мгновенно ударилась о доспехи Самума, но так и не сумела повредить их. Сложно сказать, из чего именно они были созданы, но даже подобной силище они были неподвластны. Лишь стена позади Самума, от чудовищной мощи удара и давления за Самумом, вдруг разлетелась вдребезги, и части ее, будто вытолкнутые вперед, мгновенно пропали в темноте позади него. Лишь три бревна в комнате еще продолжали ярко гореть, позволяя нам видеть противника.
Френтос ударил снова, но на этот раз, уже в голову. Мы знали, что от такой атаки Самуму не увернуться, и сила давления Френтоса уже наверняка притягивала к его кулаку голову чудовища. Кажется, уже этого могло хватить, и этот удар должен был быть последним, и доспехи здесь Самуму ничем бы не помогли. Я даже невольно улыбнулся. Это, ведь, и вправду могло закончиться так просто. Генерал имтердов, что ранее убивал сотни и тысячи таких, как мы, впервые не на тех нарвался, и был убит одним прямым ударом в голову, украсив ее содержимым все свое окружение.
Но Френтос промахнулся, хоть и не нарочно, будто Самума вовсе не было там, куда он ударил. Кажется, я даже видел, как рука Френтоса прошла через голову Самума, когда тот пытался от нее увернуться. Едва я понял, почему именно монстр в таком бою был так уверен в своих силах, как его топор уже со свистом вертикально прорубил тело Френтоса снизу, потоком крася окружающие его стены, пол и потолок блестящей от света огня алой кровью. Френтос тяжело выдохнул, отскочив назад, и снова бешено, оставляя на полу кровавую полосу, бросился на Самума. Он занес руку снизу, уже готовясь второй отражать возможный последующий удар чудовища. И вправду, чтото здесь было не так. Не я один, кажется, здесь был могущественным иллюзионистом. Я сразу вспомнил ту боль, которую ощущал после удара Самума. «Неужели» подумал я. И вправду, ведь это не были простые иллюзии. Он обманул само наше зрение теперь и усилил мою боль. Когда Френтос отбросил Самума от меня, та самая загадочная боль почти сразу утихла. Выходит
Френтос! крикнул Френтосу Таргот, уже как раз вновь распаляя свой меч Тоги, и увеличивая его. Теперь, он и сам бросился к Самуму. Френтос был уже тяжело ранен, и не стоило так просто продолжать атаку, пока тайна окто Самума была остальным неизвестна. Тарготу теперь было уже плевать, не завалит ли он нас всех разрушенным новым взрывом потолком. Он собирался бить в полную силу.
Он контролирует чувства! как можно громче крикнул я Но увы, мне стоило заметить это раньше. Возможно, это бы мне и удалосьЕсли бы не тот гнев, что лишь сильнее с каждым мгновением застилал мне глазаВозможно, все такой же необычный, но более чем реальный.
Свисткажется, будто совершенно обычный, но такой внезапный, что бой даже на секунду остановился. Все мы вдруг будто оглохли. Дышать стало тяжелее, а Самум вдруг пропал, ровно в тот момент, когда Френтос уже едва не ударил его. Теперь даже я уже не понимал, какой должна быть реальность, ведь все это, наверняка, была иллюзия. Я чувствовал это своей внутренней аурой. Будто точечно, моего тела касалась внутренняя сила Самума. Обычное чувство в бою с октолимами, но даже оно стало тогда почти единственным, что я все еще мог чувствовать.
Пусть и в ужасе, оглушенные и едва способные двигаться, мы мгновенно бросились к Френтосу на помощь. Он уже едва не валился с ног, рукой крепко схватившись за грудь. Рана была страшная, и кровь из нее била фонтаном. Самум бил наотмашь, но очень точно. Он разрубил часть сердца. Даже я, наверное, не смог бы вылечить такую рану сразу. Не успел бы вылечить ее быстрее, чем тело Френтоса потеряло бы всю свою кровь, которую даже он едва удерживал теперь, ослабленный от кровопотери, своим окто. И теперь, своим уже обезумевшим от лицезримого мозгом, я как раз осознавал это. Осознавал, насколько я был тогда бессиленне мог помочь умирающему на моих глазах брату. Я не мог в это поверить. Он не мог так просто умереть. Кто угодно, только не он или Таргот. Не так, как тогда
Вдруг и нас силы совсем покинули, и все краски в моих глазах будто слились. Таргот упал на землю, а вслед за ним упала и Кайла. Чтото теперь едва видимое моим также ослабшим зрением вырывалось из их горла, пока они, медленно, будто совершенно не реально, бессильно опускались на землю. Терять сознание начал и я. Гдето впереди, будто делясь на две совершенно равные части, начал падать Френтос. Но я уже и не смотрел в его сторону. Я взялся за живот, приложив пальцыКудато внутрь? Я убрал руку, и посмотрел на нее. «Как?..» подумал я. И даже окровавленные очертания теперь совсем безжизненных пальцев будто расплывались в глазах. Я больше не мог дышать, не мог видеть и слышать. Тело, его части ниже пояса, стали холодными, как лед. Я больше ничего не понимал, и уже совсем не мог думать. Все тело будто парализовало, обессилело.
Весь мир вокруг мгновенно исчез. Неужели это оно? Забвение? Наверное, я никогда раньше не представлял себе этого так, и не мог подумать, что смерть приходиттак быстро. И что в ней будто нет ничего удивительного. Наверное, теперь ктото мог бы услышать со стороны, как о пол ударилось безжизненное тело, лишь в стеклянных глазах которого на мгновение мелькнула жизнь, с простой горькой слезой, мыслью, насколько большую ошибку они совершили, окончательно их покинувшая. Наступила тишина, теперь совсем лишенная хоть какойто жизни. Это был конец
Каждого, кто примет их сторону, ждет смерть. Мне жальчто вы выбрали этот путь. уже не слышимо им, проговорил гдето в пустоте вокруг него его убийца.
Глава 3. Очередной кошмар
Соккон?
Мгновенный, сильный свист, неприятный настолько, что от него и сами уши, кажется, были «не в восторге» ощущение, будто слух снова возвращается. Я быстро встал на ноги и взялся за живот, осмотрел его, ощупалНо он был в порядке. Удивительно. Глаза бегали в орбитах от еще не иссякшего страха, и рот все отказывался зачерпывать больше воздуха для дыхания. Конечно, больше вдохнуть я бы никогда и не смог, но тогда мне еще казалось, что и этого мне было мало, будто я уже час не дышал, и никак не мог надышаться. Руки дрожали, и их я приложил к груди, дабы сдержать уже будто готовое вырваться наружу сердце. Само тело, кажется, уже не помнило о тех страшных мгновениях, за которые я так просто расстался с жизнью. Но мозг об этом забывать напрочь отказывался.
Как ни странно, примерно через минуту постоянного и упорного глядения в землю, потихоньку приходя в себя, я наконец отдышался, и, за последним тяжелым выдохом, протер все еще горячее и мокрое лицо рукой в перчатке. Мысли в голову особо не шли, и о чем тогда думать я не знал. Не знал, на чем сосредоточиться, и какую именно тему для размышлений выбрать. Все недавно произошедшее скаталось в ком, который я никак не мог остановить. Перед глазами то и дело возникали образы то Таргота, то Френтоса, то чегото пострашнее, очертания чего я все старался отогнать, крутя головой, как страшный сон.