Онисим вдруг подумал про купца Острожцаа ведь тот очень даже хитер оказался! Нашел, куда ватагу послать, одним махом убивал двух зайцев, то есть какого-то одного, не того, так другого: ежели у ватажки все хорошо пройдет, ежели освободят пленниковтак купчина в большом прибытке, неттоже не беда, сгинет ватагатуда ей и дорога. Ах, как ловко все рассчитал, пес! Да и старший дьяк от него недалеко ушел, собачина та ещевидать, соглядатаев себе нашел изрядно, так что одного с ватажкой послатьа чего б нет-то?
Походив вдоль берега, Онисим Морда поднялся чуть выше от плеса, присел, прислонился спиной к широкой березе или к какому иному дереву, не особо-то сейчас было и видно. Кругом стояла полная тишь, если не считать плеска волн да негромкого скворчания сверчков А вотзабила крылами крупная ночная птица. Филин? Неясыть?
Онисим испуганно перекрестился.
Переночевали, впрочем, справноникто не напал, да и кто на оружных нападет-то? Видно же сразуне купцы.
Чугреев все ж предупредил:
Посматривайте, паситесь! По ордынским землям идем хучь и по водетак молвить лучше.
Еще плыли полдня, потомвот так же, как в прошлый разбез всяких приключений заночевали, а на следующее утро разделились.
Мы с Борисовичами в Булгар поплывем, вниз по Итиль-реке, как и плыли, а ты, Егорша, с ушкуем своим скоро повернешь на левую рукук Жукотину, там река большая
Знаю, кивнул неплохо представлявший себе карту Вожников. Кама. Знаю. Это нам вверх по течению плыть?
Антип махнул рукой:
Да недолго, и течение там невеликоерека-то широченная, ух! В Жукотин придете под видом купцов-выкупщиков, Иван вон Карбасов с Линем, вожак кивнул на ватажников, там все знают, и по-татарски говорить могут. Сведут, с кем надовызнаете поточней про того сотника, а потом Потом недалече, у мыска приметного, встретимся.
Дальше Чугреев не уточняли так было ясно, что веселый налет ушкуйников не сулил ничего хорошего бедолаге-сотнику и всем его людям, не считая, конечно, пленников. А вот нечего за счет невольников жировать, рабовладелец чертов! Таких козлов не жаль нисколечко!
Оделись для визита соответствующе, сменив доспехи на армяки, зипуны да кафтаныбудучи за старшего, Егор как раз в кафтане и красовалсятемно-голубого немецкого сукна, украшенном витыми серебряными проволочками. Подарок новгородского гостя Михайлы Острожца, щедрости которого, однако, хватило лишь на вожаков, «гражданское платье» остальных ватажников выглядело куда проще: армячки, зипунчики. Хотя армяктот же кафтан, только покороче да из более грубой ткани, да и зипунто же, только без ворота. Если о статусе вещей рассуждать, так кафтандорогой пиджак, а армяк с зипуномджинсовые куртки.
Оружие на виду не держите, инструктировал атаман. Татары такого не любят. Пушку спрячьте с глаз, зря на рожон не лезьте. Ну, удачного пути!
И вам того же!
Попрощался Егор и с Борисовичамите тоже соизволили пожелать доброго пути и удачи, даже похлопали по плечу этак снисходительно, как генерал какого-нибудь там лейтенанта. Вот жлобы-то! Можно подумать, не с ними позавчера в шатре квасил да байки травил!
Река Кама, куда вскоре свернул стремительный ушкуй Вожникова, оказалась весьма широкой, даже можно сказатьшироченной, даже шире Итиля-Волги. В месте впадения шарово-серые волны играли пеной, крутили воронкамиопасное было место, впрочем, его быстро прошли, по совету Окунева, прижавшись ближе к левому берегу. Тут многое зависело не только от кормчего, но и от слаженной работы гребцов, коих Егор поначалу поддерживал криками «Давай, выгребай, парни!» а потом и сам уселся на банку, сменив утомившегося вконец Федьку.
Ударили в лицо брызги, тяжелая волна гулко ткнулась в борт, ухнула этакой плюхой, едва не перевернув суденышко.
Левойтаба-а-ань! навалясь на рулевое весло всем телом, истошно закричал Кольша. Та-ба-а-ань!
Ввуххх!!! Снова волна в бортподхватила, понесла к берегупрямо на острые черные камни.
Правой!!! резко переложив руль, скомандовал кормчий. Живо, мать вашу так! И-и-и р-раз! И-и-и р-раз!
И-и-ир-раз! в голос поддержал Вожников. Р-раз, р-раз
Тяжелое весло ухнуло в воду, сперло, перехватило дыхание Еще гребок еще Опять ударила волна, на этот разв корму, едва не смыв рулевого. Завыл ветер, слава богу, хоть парус убрали заранее, сложили мачту.
Раз! Раз! Раз!!! отплевываясь от воды, продолжал командовать Кольша. Левый борт загре-бай! Теперьтабань! Правый!
Ватажники подчинялись парню беспрекословно, зналивсе сейчас зависит от умения кормчего И кормчий не подкачал, вывел, провел ладью меж камнями, увел на чистую воду, в густо-синюю ширь, навстречу выглянувшему из-за облака солнцу.
Лучи светила золотым дождем упали вниз, резко утих ветер. Ушкуй медленно шел вдоль берега, можно сказать, в полной тиши, лишь ласково, словно подлизываясь, плескали в борта волны, не имевшие никакого сравнения с теми, что были до этого.
Хухх!!! выдохнув, оглянулся с передней банки Окунев Линь. А ведь прошли, кажется. Эй, Кольша-а Эй
Он внезапно запнулся, а Вожников, привстав, хотел что-то сказать но тоже не стал: Кольша Дрема, юный ладожский кормчий, привалился к тяжелому рулевому веслу и, не стесняясь, плакал.
Видно, сильно переживал парень!
Жаловался:
Нынче Господь упас! Я ж здешние мели не ведаю-у-у-у!
Да, вот вам и кормчий Однако другого-то не было. Этот хотя бы, как управляться с ладьейзнал. Не такое уж и простое дело.
К берегу, оставив весло Федьке, Егор перебрался на корму. Передохнем малость.
Зачем? утерев слезы рукавом, неожиданно возразил юноша. Зачем зря время терять? Река здесь спокойная, течения уже почти что и нет, да и ширь! Загляденье. А ну, парниставь мачту, вздымайте парус! Под ветром пойдемотдохнете.
Как скажете, господин капитан! громко расхохотался Вожников, глядя, как ватажники сноровисто ставят мачту.
Вздернулся серый косой парус, затрепетал, поймал ветер. Судно дернулось, пошло, не быстро, но и не так уж и медленно.
Вот и славно! Егор достал из кормового ларя объемистую плетеную фляжку, выпил, да, крякнув, передал кормчему.
Назвал уважительно:
Пей, Николай! Да потом все за твое здоровье выпьют!
Кольша разулыбался, весь такой довольный, сияющий даже чуток заскромничал:
Ничо! У нас на Ладоге такие волнищи бывают, куда там этим.
Слава кормчему! сделав еще один глоток, Егор перебросил баклагу Федьке.
Отрок и все остальные ватажники поддержали нестройным хором:
Слава!
Все ж видно былобольшинство ватажников (тот же Федька) отходили от пережитого медленно, на лицах некоторых так и застыл ужас Кто-то даже крестился:
Ох, сгинули бы! Упасла Богородица, свят, свят, свят!
Вожников, как старшой, тут же принял все меры к повышению настроения ватаги, принялся громко рассказывать анекдоты, шутить, даже предложил дать название «нашему грозному крейсеру».
Предлагаю на выбор: «Титаник», «Беда», «Черная каракатица»! Нет, первые два все же не стоит. О! Вот хорошее имя«Антилопа-Гну». Кто за антилопу, прошу поднять руки. Кто воздержался? Кто против советской власти? Принято единогласно, так и постановилинынче кораблику именоваться «Антилопой».
Что там у нас впереди? Егор поднялся на ноги, щурясь от бьющего в глаза солнца. Плес! Чебоксары, как сказал Киса Воробьянинов, когда мимо их с Остапом челна проплывал уж не помню какой по счету стул. Не Чебоксары, нет? Наверное, еще и нету такого города, а, что скажешь, Линь? Какие тут поблизости города, кроме Жукотина?
По левую руку, за утесамиКерменчук. Рынок там работорговый, да и так ране был великий город, пока Хромой Тимур не пожег. Он и Булгар спалил, иво-он там, по правую руку, Биляр, и многие города ордынские, ватажник зло сплюнул. Туда и дорога, стервятникам, кровью русской живущим! А вот и пятнадцати лет не прошло, а уж отстроились все пуще прежнего. А что ж им не отстроиться-торабов-полоняников много! Да и пути торговыена север, в Хлыновв Полночные земли до самого моря студеного, вверх по Итилюна Русь, внизк Сараю, да чрез море Хвалынскоев Персию. Персы рабов скупают охотно, хорошую цену дают.