О! Здорово, Захар!
Х-хо
Судя по голосу, «питух» был еще довольно молодым человеком, лица его и одежды не разобратьтемновато, но все же, по разговору и манере держаться, Вожников тут же определил, что перед ним явно не смерд. Улыбнулся, подхватил пьяницу под правую рукулевую уже держал Федька.
Ты в корчму, Захарко?
Угу
А серебришка у тебя много ль?
Да пуста калита!
Хо? изумился Егор. А пить ты на что собрался?
Так я и не пить Не-е, пить тоже, но К девкам иду, к корвам нильским.
Хорошо, не к крокодилам, они тоже в Ниле водятся, наскоро пошутил Вожников и засмеялся.
А Федькавот ведь молодец пареньспросил:
Что, Одноглазый Нил уже и корв держит?
Так держит, ухмыльнулся Захар. Вы что, не знали, что ли? Язм вчерась был, и за нас троих проплатил, за себя, за тебя, Якуне, за тебя, Страшок ой! Да ты не Страшок А кто, извиняй, не упомню А пошли-ка со мной! Такие девки, такие титьки у-у-у! Пошли, а? Вижу, парень ты добрый А зовут
Да пусть будуСтрашок.
А и будь. Так пойдем к корвам?
Пойдем! Только обожди малость, ага Федька, ты его не отпускай.
Понял.
И следи, чтоб не упал в яму. Ноги еще переломает Онисим!
Из темноты выступила тень:
Чтопора уж и кистеньком приложиться?
Без тебя приложились бы. Как зеницу ока «питуха» этого береги!
Онисим разочарованно хмыкнул:
Да знаю я егоИпатов Захарка, Лапотникова Ивана, купца, племяш. Тот еще проходимец да пьянь. А серебришка у него может и не бытьподи, пропил.
Тут не в серебришке дело Погодь, я ватажникам доложу.
Зачавкав грязью, Егор подался к своим, дожидавшимся у оврага.
Внимательно выслушав Вожникова, атаман закусил губу и задумался. Думал недолго, хмыкнул:
Корвы, говоришь? Блжьи жонки? Ране не слыхал, чтоб они у Одноглазого были, верно, недавно завел.
А, может, просто местечко под корвин дом дал или продал, негромко промолвил Линь Окунев.
Может и так, проверить надобно. Антип неожиданно вздохнул: Серебришко придется с корв взять, хоть то и невместно.
Лучше уж с сутенера, предложил Егор. С девчонок возьмешь немного.
Ась?
Говорюс того, кто корвищ пасет, и взять.
Ага Чугреев снова задумался. Только с Нилом-то ссориться не можно. А другого выхода нет! Л-а-адно, будь уж, что будет может, и не Нил там за старшего еще. Значит Егор, ты потом ты, Линь, и
Федька?
Федька молодой еще, а тебя, Сучок, и Онисима Морду все знают. Да и меня вспомнить могут.
Так нас вдвоем и хватит, там же еще этот Захара он, окромя себя, еще за двоих только платил, напомнил Вожников. Хватит и нас с Линем, а вы уж подстрахуете.
Что?
Где-нибудь рядом будьте.
Мокрый снег перешел в дождь, холодный и нудный, и откуда же взялась непогодь, вроде бы на закате никаких подозрительных туч не наблюдалось. Наверное, ветер принесдолго ли?
К большому удивлению Вожникова, «корвин дом» оказался для этой эпохи весьма технологичным и даже мобильным, располагаясь в пяти небольших половецких вежах-кибиткахвсе как положено, на телегах, вот только волы были пока, за ненадобностью, выпряжены и заведены в стойло на обширном дворе у корчмы Одноглазого Нила, который, как видно, сдал под непотребное заведение вовсе не помещения, землицу. К кибиткам с заднего двора корчмы вела неприметная тропинка, глинистая и скользкая, но тщательно посыпанная золой.
Все для удобства клиентов! Проходя следом за несущим факел слугой, молодой человек хмыкнул и очень даже вовремя поддержал под руку пьяноговпрочем, уже несколько протрезвевшегоЗахара:
Эй, эй, не падай!
Не упаду, засмеялся «питух». А упадутак токмо в вежу.
Молчаливый слугасудя по облику, татарин или, скорее, из половцевпервым делом провел припозднившихся гостей в крайнюю, поставленную ближе к корчме, кибитку и негромко позвал:
Акинфий!
В кибитке дернулся полог, явив в ночь узкую полоску неровного желтовато-зеленого цветасветильник на кизяке или земляном масле. Кто-то высунулся:
Ну?
Факел качнулся:
Гостей привел, принимай.
Кто такие?
Здоров, Акиша, со смехом выкрикнул Захар. Что, меня, что ль, не признал?
А-а-а, ты Пришел, значит.
Пришел. И дружков с собою привелза троих ведь уплачено.
В дерганом, каком-то нервном, несмотря на всеобщее спокойствие, свете видно было, как на плоском узкоглазом лице Акинфия заиграла улыбка:
Уплачено, то так.
Крещеный татарин. Или булгаринскорее всего. Впрочем, татарыбулгарыэто все относительно, тут точно и не скажешь, кто есть кто.
Выбирайте, други мои, любую вежу, какая больше глянется. Веселитесь хоть до утравряд ли кто еще будет.
Повинуясь взгляду хозяина, слуга поднял факел повыше и, показывая свободной рукой на кибитки, пояснил:
В той белой вежебелокожая красавица Настена, рядом, в желтойнесравненная Алия, в голубойпышногрудая Олена, а в последней, рыжейогненноволосая Лария.
Чур, я к Олене, други! заволновался Захар. Вчерась еще уговаривался.
Так иди ж!
Эх, хорошие вы парни! Благодарствую, что довели, без вас бы и не добрался, верно Ну, веселитесь теперь!
Ничо, и мы тебя как-нибудь угостим. Смотри, не засни, Захарий! напутствовал Окунев Линь, Вожников же ткнул его в бок:
Какую выбираешь?
Алию, желтую. Настену как-то обижать несподручно: вроде по именинаша.
Обижать и не будем, шепнул Егор. Узкоглазого прищучим А покак девкам, пусть думает, что все, как надо, идет.
Да помню я, помню.
Не забудь и у корвищи вызнать насчет серебра.
Обтянутая рыжеватой кожей кибитка, куда с помощью слуги забрался Егор, внутри выглядела куда презентабельнее, нежели снаружи. На полумягкая кошма с небольшими войлочными подушками, бархатная, с золотистым узором, перегородка-занавеска, отбрасывающий неяркие зеленоватые отблески светильник в виде золотойили, скорее, все же медной, просто тщательно начищенной до золотого блескачаши. Распространяя блаженное тепло, мягко мерцала углями жаровня.
Ну и где ж ты ты, огненноволосая Лария?
Устало опустившись на подушки, Егор прикрыл глаза, почувствовав какое-то движение. Стройная женская фигура в длинном полупрозрачном покрывале скользнула к гостю:
Позволь, я разую тебя.
Разуй
Вожников открыл глаза
Оба ахнули разом:
Ты?!
Серафима!
Глава 9Горазд Кольша спать
У меня же нет крыльев! Как я могу улететь, да еще через трубу? Врут все, я просто сбежала и укрылась пока вот здесь, ибо сейчас, сам знаешь, путей-дорожек нету. А как появятсяродные леса скроют меня ото всех.
Серафима улыбнулась, и в улыбке ее вспыхнуло на миг что-то дьявольское, колдовское так она ведь и была колдунья, юная волшбица непроходимых лесов.
Раньше у тебя были темные волосы, Егор погладил девушку по плечу. А теперьты рыжая.
Ах, это Это хна. Никто не будет искать рыжую.
С лукавым прищуром волшбица тряхнула головой, и рыжие волосы ее разметались, разлились по плечам неудержимым, сверкающим красным золотом водопадом. Так же бурно, как текут весенние, только что вскрывшиеся ото льда реки.
Приподнявшись, молодой человек поцеловал девушку в губы и тихо шепнул:
Я рад, что ты
Я рада тоже. Нет, в самом делерада. Думалатогда тебя
Да ладно, выжил, тихо засмеялся Егор. Забудь. Скажи лучшеты как? Здесь случайно или знала кого?
Что тебе до того? движением плеча колдунья сбросила с себя покрывало, оставшись в одних легких татарских штанахшальварах.
Тыфея! поцеловав девчонку в пупок, прошептал Вожников. Фея моих далеких снов. Иди же сюда, иди
Я здесь, эй! Никуда идти не надо.
Егор и в самом деле был рад встретить волшбицуобычную, на его взгляд, девчонку, только очень несчастную и, несомненно, ведающую что-то такое, что остальным, обычным людям, не надо и пытаться узнать.
Упругая грудь, небольшая Вожников несильно сжал ее, погладил, потомсразупоцеловал, потеребил языком соски, ощущая во рту пряный вкус готового к любви женского тела. Прям людоед какой-то!