Тютюря! Это Тютюря с сотоварищами скачет! привстав на стременах, подтвердил его подозрения Пётр, молодые, зоркие глаза которого первыми углядели в пятне приближающейся пыли марьгородских опричников.
Лицо юноши засветилось от радости, и он, пришпорив своего Ставраса, помчался им на встречу. Всеволод не разделял восторженности Петра. Скрестив руки на груди, терпеливо ждал, пока смутные, расплывчатые силуэты не разделятся на хорошо различимые фигурки всадников с развивающимися на ветру плащами. Кавалькада приближалась, сотрясая копытами землю, выбивая комья дёрна и поднимая в воздух тучи пыли с просохшей за день дороги. Вот уже стали видны блестящие на солнце шлемы и зерцала, надетые поверх коробчатых панцирей, что были эластичнее и легче посаженных «на гвоздь» кольчуг обычных гридей.
Не сбавляя бешеного темпа скачки, отряд опричников из пяти человек и чуть отставшего от них молодого княжича, не останавливаясь, пронёсся мимо Всеволода, галопируя вдоль колонны. Сопровождая свою выходку свистом и завыванием, достойным своры гончих, лихачи, обдав дружинников грязью, летящей из-под копыт, умчались далеко вперёд. Лица молодых дворян с напомаженными бородами и усами, с золотыми серьгами в ушах и модными стрижками искажало буйное веселье, словно у детей, затеявших недобрую проказу. Всеволод знал их всех. Здесь были и встреченные им в корчме Некрас Чура с Синицей, и Оболь Горица, среди друзей имевший прозвище Острога, и тихоня Куденей Лоза, обычно подбивающий на глупые выходки других приспешников, а сам тихо посмеивающийся в стороне. Ну и, конечно же, впереди всех скакал их предводительМитька Калыга.
Окольничий видел, как блеснули в кривой улыбке белые зубы Тютюри, поймал на себе его взгляд и понял, что опричник учинил потеху не случайно. Как видно он не забыл слова Всеволода, сказанные им в «Златом Петушке». Шестёрка конных, кружась, затанцевала возле воина, держащего прапор отряда. Подняв серое облако пыли, они дико гикали и верещали, но видя, что дружинники не обращают на представление никакого внимания, удальцы, в конце концов, утихомирились. От всадников отделился их атаман и неспешно подъехал к Всеволоду. Простоволосый, с залихватским курчавым чубом, Митька был одет в лёгкий бахтерец. Сверкающий пластинами железной «чешуи» панцирь прикрывал длинный, до самых стремян плащ, скреплённый у кольчужного ворота заколкой в виде львиной головы. На тёмно-алой ткани вышитый серебристой гладью пикировал с невидимых небес ястреб-перепелятниксимвол Марь-города. Восседал предводитель опричников на бесподобном сизовато-сером жеребце с лоснящейся, словно шёлк шкурой. Мартингал, продетый между передних ног коня, имел крупную серебряную пряжку в виде ощерившейся собачьей головы. Несмотря на долгую скачку, сивый выглядел так, будто только что вышел из конюшни. «Не конь, а настоящее сокровище», с невольной завистью подумал Всеволод, но вслух сказал:
Вы опоздали, договаривались же, что выходим поутру.
Калыга беспечно отмахнулся от укора.
Пустое. Знали, что нагоним. К тому ж, в моём разумении, по утрам достойным людям нужно спать или предаваться более приятным занятиям, коли рядом есть девчушка с круглой попкой, а не мёрзнуть в морось на дороге. Хотя тебе, Никитич, утренние шалости вроде бы уже не интересны, али я ошибаюсь?
Что мне интересно, а что нет моё дело. Как вижу вас здесь только пятеро, где остальные твои люди а, Тютюря? По княжьему приказу все опричники должны были явиться. Почему же вас так мало?
Митька недовольно искривил губы, и его конь, словно почувствовав раздражение хозяина, нервно ковырнул землю копытом. Шумно фыркнул, жуя грызла латунных трензелей.
Не зови меня Тютюрей, не люблю. Не всем так повезло с прозвищем, как тебе, Волк. А что до остальных, то мы люди свободные. Я привёл всех, кто соизволил откликнуться на просьбу Ярополка. К тому ж любой из нас десятка твоих кметов стоит. Потому как этим, Калыга плавным, элегантным движением вынул один из своих клинков и лихо завертел им «мельницу», искусно управляться может только настоящий дворянин, а твои лапотники, дай-то боги, чтоб не попутали каким концом копья врага колоть.
Я о своих людях ничего плохого сказать не могу, а вот опричников пока в бою не видел, разве что в потасовках на братчине да в кабаках, спокойно возразил Всеволод, стоя перед Митькой скрестив руки на груди, Так что похвальбу свою в короба запрячь. Мнится мне в этом походе будет время показать, кто на что способен.
Надеюсь. А это кто с тобой, Тютюря кивнул в сторону головы колонны, туда, где рыжим пятном выделялась лохматая лошадка волховуши, что за тетёшка?
На твоём месте государыню Врасопряху я бы так не называл, понизив голос, предостерёг воевода Митьку, Коли не хочешь окончить свои дни, покрывшись язвами от какой-нибудь неизлечимой лихоманки или обернувшись в бестию лесную. В козла там, али жабу
Ведьма? Серьёзно? Калыга, дёрнув поводья, сдержал норовистого, бьющего копытом жеребца и присвистнул, Вот уж не сказал бы.
Её с другом Ксыром, Хоровод нам в помощь прислал. Так что побольше уважения. Искренне советую.
Жаль. На вид хороша девица, Митька надув под усами губы сладко причмокнул, как раз в моем вкусе. И подержаться есть за что, и пальцы жиром не измажешь.
О ком это вы? спросил подъехавший к ним Пётр.
О жарком, что у Ипполита подают, быстро сказал Всеволод, Митрий вишь выехал, не успев позавтракать, вот и поминает брашно.
Калыга звонко рассмеялся.
Точно. Такое жаркое я б прям сейчас-то и отведал. Чего уж там и добавки попросил бы.
Княжич недоверчиво поглядел сначала на опричника, потом на Всеволода. Но видя, что никто из них не спешит ничего объяснять, обидчиво нахохлился.
Не хотите говорить, так и не надо!
Не о чем тут говорить, до Засеки ещё вёрст немало, а смеркаться начнёт самое большее через три часа, Всеволод развернулся и уверенно зашагал по дороге, нагоняя хвост колонны. Не оборачиваясь к верховым, он на ходу закончил: так что ты, Калыга, пристраивай своих людей в арьергарде и вперёд. Путь нам предстоит неблизкий.
Вот ещё, нюхать вашу бздень, пыль глотать да вшей за гридями цеплять? Не бывать этому! Тютюря одним резким, злым движением вогнал саблю в ножны, Мы до Засеки сами, первые доскачем, там и лагерь разобьём, а вы уж тут плетитесь, пока силы есть. Пеший конному не друг.
А вот это не тебе решать, сухо произнёс Всеволод, вы тут под началом у Петра. За ним и слово.
Это что шутка? Калыга недоверчиво осклабился, изумлённо испепелив колючим взором юношу. Тот, похоже, и сам пребывал в смятении от слов Воеводы
Нет. В нынешнем походеПётр главный. На то воля Ярополка.
Да чтоб я, потомственный боярин из рода Калыган начал было Тютюря, но Всеволод перебил его.
Насколько помню, ты, потомственный боярин, пред ликами богов поклялся чтить князя и родных его, оберегать престол Марь-города и исполнять наказы владетеля беспрекословно. Или я что-то упустил?
Нет, но ведь это смех и грех, Пётр слишком молод чтобы
А ну прекратите оба! пресёк их перебранку княжич. Облизав губы, он возбуждённо привстал в седле и продолжил:
Лаетесь, как два пса. Хватит. Раз уж отец отрядил меня командовать, пусть так и будет! И посему я говорюмы с Митрием и другами поскачем оперёд. Будем ертаулом, охранением нашего отряда. Разведаем всё окрест и дождёмся подхода остальной дружины. Вот моё слово!
Как скажешь, княже, Всеволод постарался, чтобы разочарование, не отразилось на лице, только негоже этооставлять за спиной своих людей.
Вот ты с ними и пойдёшь, по-юношески ломким голосом ответил Пётр. Нахохлившись он всем своим видом выказывал непреклонность.
Тютюря расхохотался, победно блеснув глазами.
Ай да Петруша, ай да молодец! Поставил на место воркотуна. Пусть он сам с мужиками со своими по грязи плетётся, а мы с тобою вмиг до Засеки доскачем, да ещё и поохотиться успеем.
Юноша залился румянцем и хлестнул нагайкой круп Ставраса.
Ну, так вперёд, чего мы ждём!
Кони были борзы и рванули с места, на третьем вдохе перейдя на рысь затем в галоп. Вытянувшись в струну, они стрелою пронеслись мимо дружины. Опричники засвистели, заулюлюкали, пускаясь следом, и шумный гурт умчался прочь, выбивая подковами следы в дорожной грязи.