И Валь, обняв её напоследок, пообещала:
Мне с тобой гораздо веселее, поэтому не стесняйся приезжать, когда захочешь.
Она отказалась от услуг возницы и решила сама пройтись под зонтом. Её кожаные сапожки ступали по брусчатке, а под ними, в щелях между камнями, струился непрерывный поток мутной воды.
Вальпурге редко удавалось гулять одной, потому что передвигаться без мужского сопровождения было нельзя, да и даже сейчас ей лучше было бродить неузнанной. Она хотела обратиться к лорду Татлифу Финнгеру на случай, если тот мог бы отыскать для неё каменщика. Но пока она шла по проспекту Штормов, ноги сами вынесли её в небольшой проулок к дому с красивым чёрным эркером. У него не было собственного садика, но он всё равно принадлежал знатной семье. Ступени крыльца начинались прямо на улице, и табличка «семья Кромор» тускло отсвечивала золотом.
«Наверное, он на работе», подумала Валь, но взялась за тяжёлое кольцо и постучала в дверь. Эдакая дверь стоила, как целая крестьянская изба: старинная, с витражным окошком на уровне глаз и замысловатым кованым узором из множества змей.
Услышав внутри шаги, Валь сжалась и поняла, что не угадала.
Рудольф открыл ей, одетый без плаща, по-домашнему. Разве что не в кальсонах. Он мало изменился; его взгляд был всё так же отрешённо спокоен, волосы едва доходили до плеч и стали чуть реже. Но всё же он будто бы возмужал, сделавшись крепче, и наконец сравнялся ростом с Валь, более-менее догоняя внешний стандарт змеиного дворянства и лицом, и телом. Только россыпь серых веснушек на всём лице, свойственная его семейству, по-прежнему отделяла его от эталона.
Какой приятный сюрприз, леди Моррва, пробасил он и жестом пригласил её внутрь. Хотя я совру, если скажу, что не ожидал.
Ну, не зря же вы следователь, рассмеялась было Валь, но Рудольф приложил палец к губам. И попросил вполголоса:
Лучше потише. Отец болеет, он наверху пытается спать. Нет-нет, проходите, вы не помешаете, просто не так громко.
Он помог ей снять плащ и поставил её зонт сохнуть в холле, а затем привёл за собой в гостиную. Полумрак занавешенных парчой стен задумчиво переливался редкими лучами, что падали внутрь и струились пыльными потоками. Изразцовый камин выглядел мрачнее, чем в Девичьей башне, и вся отделка из красного дерева затемняла помещения, придавая им особый угрюмый аристократичный шарм. Нелюдимый лакей подал им чай и кекс, но, несмотря на радушие, в присутствии Рудольфа Валь опять чувствовала странное напряжение. Будто, как и раньше, могла сказать что-то не так.
Надеюсь, у вас всё в порядке, нарушил тягостное молчание баронет. Его глаза цвета тусклой охры смотрели прямо и неотрывно, чем у любого собеседника (и, без сомнения, подозреваемого) вызывали нервное покалывание в пальцах.
Конечно, в порядке, закивала Валь. И у вас, я надеюсь, всё будет хорошо, и ваш отец поправится.
Напрасно надеетесь. Он потерял и разум, и память, и жив только формально, без трагизма, но довольно открыто пояснил Рудольф. Я уже давно взял все его дела на себя. Если не считать змеятника Летнего замка.
Я очень вам сочувствую, сэр Рудольф, и поэтому примите мои соболезнования. Я не знала барона Роберта, но всё общество очень уважает его и как змееведа, и как городского деятеля.
Рудольф медленно провёл взглядом по её рукам, затем по кексу, и вновь уставился на неё. Он хотел что-то сказать, но обернулся на цокот когтей. В гостиную выбрался сонный щенок колли: складный, рыжий, с белым воротником. Обычно змеиные дворяне не держали подобных животных, поскольку они, очевидно, не уживались с аспидами и гадюками. Но в доме у Кроморов даже не было террариума.
А колли, пожалуй, были одной из немногих пород собак, что вообще выживали на острове. В их длинной шерсти запутывались клыки даже матёрых змей.
Щенок неуверенно помахал хвостом и подошёл ближе. Но затем с ленивым вздохом лёг на паркет и положил на него голову, глядя на хозяина.
Не знала, что ты любишь собак, хмыкнула Валь. Она была к лохматым равнодушна.
Скорее, я не люблю змей, покачал головой Рудольф. Золотце не может даже погулять нормально, пока не вырастет и не обрастёт жёстким волосом.
Ты взял её у фермеров?
Нет, у заводчиков. Самая крупная породная линия. Ну и самая экстерьерно правильная. Не хотел получить у крестьян какую-нибудь бескровную помесь.
Светская беседа вновь заходила в тупик. Рудольф был для них, кажется, просто не создан. Поэтому Валь прочистила горло и проговорила:
Этот недавний скандал в Амаранте я хотела сказать, что извиняюсь за мужа. Я не знаю, что произошло, но мне очень неудобно за эту сцену. И, зная его и вас, я не сомневаюсь, что это он, выпивши, сказанул нечто лишнее.
Я не принимаю твоих извинений, отрезал Рудольф. Он перешёл на ты незаметно, но очень органично. Вальпурге он всегда казался старшим поколением, хотя родился лишь на шесть лет раньше, и оттого она даже не заметила разницы. Хотя обычно была к этому строга. Я ожидал, что ты придёшь пытаться исправить его репутацию, но это невозможно, Валь. Он никогда не делает это сам. И весь город прекрасно знает, что ты и онсовершенно отдельные повести. Если кто и готов вести дела с Моррва, то только потому, что у них ты. И только для тебя их ещё принимают, как равных. Не питай иллюзий, что кто-то всерьёз видит в Глене барона, как в Келде или в Татлифе.
Валь подняла на него мрачный взгляд. И спросила:
Я могу узнать, в чём была причина ссоры?
Не можешь. То, что ляпнул лорд Моррва, было отвратительно, и я был не единственным, кто пожелал поставить его на место. Но я тебе такое не повторил бы никогда, будь я даже меньше джентльменом, чем портовый доходяга.
Она знала, что у Глена слишком длинный язык, но, на самом деле, даже представить себе не могла, что же он такое высказал. Она сохраняла молчание, а Рудольф продолжал напряжённо:
Я просто хочу, чтобы ты имела в виду, что не должна ждать от него ничего хорошего. И мне жаль, что он твой муж. Я знаю, что у вас трудности с деньгами, и знаю, что они всегда будут, потому что это Глен.
Но ты мог бы поддержать наш честный труд, ввернула Валь. Если действительно хочешь помочь, закажи у нас статую или надгробие.
Никогда, вспыхнул Рудольф и поднялся на ноги. Когда мой отец помрёт, я похороню его на Люпиновом кладбище. Я ни гроша не принесу Моррва. Тебе принёс бы, но не им. И не ему. Ни за что.
Что ты такое говоришь! ахнула Валь. После таких слов она должна была бы встать и уйти, но что-то удерживало её на месте. Она знала, что Рудольф грубоват, но всё же лишён всякой подлости.
Ты всё делаешь верно, пытаясь поправить их дела. Однако пока хоть что-то зависит от Моррва, у тебя ничерта не будет получаться, Валь. Ты просто тащишь их на себе. Но так не должно быть. И я готов помочь, но только тебе одной.
Мне не нужны подарки от человека, который враждебен к моей семье, отвернулась Валь. И отпила ещё чаю.
Я предлагаю не подарок, а работу, лаконично изрёк Рудольф. Они встретилась взглядами, и ей вновь стало не по себе.
Работа? У тебя? Проще уж самой броситься на скалы, чем ждать, пока меня скинет сам Глен после таких известий.
Не у меня, мотнул головой баронет. Ты получишь приглашение от следственной службы. И будешь трудоустроена как штатный змеевед. Мало кто так осведомлён о них, как Видиры. И сейчас мне это действительно нужно.
Так тебе или следственной службе?
Мне, потому что я только тебе доверил бы определять вид змей, от которых наступила та или иная смерть. Но для функций следственной службы и под её эгидой. Жалованьепять сотен в месяц, три полных дня в неделю: понедельник, среда и пятница.
«Пять сотен!»воскликнула про себя Валь, но условия ей всё равно не нравились.
Я по утрам должна быть дома с сыном. Я его учу. А ещё я секретарь в городском собрании.
которое проводится в первый четверг месяца. Не пересекается, как видишь. А что касается остального, то Тебе будет хватать средств, чтобы не горбатиться в мертвятнике Моррва, ты же прекрасно это понимаешь. И твой сын, как я слышал, весьма сознательный малый, который может и без тебя посидеть с книжками. На худой конец, отец у него тоже есть.
Валь уткнулась носом в чашку, не желая отвечать. Но Рудольф подошёл ближе, и ей пришлось вновь посмотреть в его запорошенное веснушками лицо.