Три монеты серебром за одно место.
Я передвигаюсь с племянницей, ей надо будет место в повозке, я же буду верхом.
Хм-м, тогда четыре монеты, все-таки у нас охрана, а вас два человека.
А когда вы выезжаете? поинтересовался я.
Хотел выехать утром, но не получается, скорей всего, выедем только к обеду.
Это меня устраивало, я поблагодарил купца за ответ, сам же сказал, что если успею решить все мои дела, то мы тоже будем в его караване. Откланявшись друг другу, мы разошлись.
Поднявшись на этаж, постучал в дверь и окликнул Ивасту, чтобы не боялась открыть. Та переспросила, подойдя к двери, и, поняв, что это я, открыла.
Ты как тут, никто не беспокоил? спросил ее, проходя в комнату.
Нет, никто не приходил, я весь день пыталась оборачиваться, и у меня это получается очень просто и быстро. Стоит только подумать об этом, и начинается трансформация, только вот надо раздеваться перед этим, а то, думаю, вещи могут пострадать.
Вчера мы с ней обсуждали ее неконтролируемую трансформацию, выяснилось, что оборачиваться ликантропы начинают в пять-шесть лет. Иваста тоже в это время прошла инициацию под присмотром отца и матери, а потом ее учили грамоте, она знала географию, некоторые законы. Но пришло время, и отец приказал обернуться в звериную ипостась и так в ней остаться. В звериной сущности легче выживать в том положении, в котором оказались ликантропы. А в городе она обернулась во сне, неожиданно, и очень испугалась, да при этом оставалась абсолютно голой. Обратно обернуться у нее не получилось, тут и началась истерика, которую я, проснувшись, прекратил, наорав на нее. Сегодня, когда уходил, посоветовал тренироваться, вспомнить все, чему учили родители, и попробовать переходить из одной ипостаси в другую. Вот сейчас она прямо с порога и начала отчитываться.
За ужином я рассказал ей о предупреждении хозяина и о том, что попутный корабль я не нашел, а вот из города надо уходить. Поэтому мы завтра идем вначале за ее одеждой и обувью, и пока она будет ее там мерить и подгонять, я постараюсь купить коня, а потом мы с ней отправимся к следующему городу, но уже не на побережье, в караване купца.
Перед сном мы с ней снова долго беседовали, она подробно рассказала о жизни в лесу, о постоянном голоде, о том, как многие мечтают вырваться оттуда, и о той безысходности, что сковала всех в последнее время. А еще, что в душах некоторых поселились страх и безнадежность.
Вы сами видели, какие змеи появились в лесу, и их становится все больше и больше, а ведь раньше их не было совсем.
Так под тихий голос Ивасты я и заснул, спал, как обычно, без сновидений, проснулся хоть и рано, но хорошо отдохнувшим.
Утром я сопроводил Ивасту к швейной мастерской, а сам поспешил на рынок. Было еще рано, купцы и лавочники только открывали свои лавки и занимали места в торговых рядах, но там, где торговали домашними животными, уже толпился народ. Заметил я и толкающегося среди зевак и покупателей карманника, который пытался срезать у меня кошель. Сегодня у него была другая охрана, прошлая уже была не в состоянии ему помочь. Я же надвинул на глаза шляпу, чтобы он меня не узнал, и выждал в стороне, пока он не отойдет от толпы. Он что-то отдал прошмыгнувшему рядом с ним парню и стал спокойно отдаляться. В этот момент раздался какой-то шум и крики о том, что обокрали.
После того как воры отошли, я наконец попал к загону с лошадьми и, походив и присмотревшись, выбрал себе неплохого вороного жеребчика-четырехлетку, с белой звездочкой на лбу. А потом решился и купил спокойную каурую кобылку для Ивасты, никто не поймет, почему у нее нет лошади. Тем более я представлялся бедным дворянином со своей племянницей. Тут же рядом купил седла и пару яблок. Яблоки скормил лошадям, закрепил, так сказать, знакомство, и тут же накинул седла. Воронок, так звали коня, только прядал ушами. Я взял их под уздцы и шагом вывел с рынка. Сегодня почему-то не было слышно заунывных голосов жрецов Урху, читающих свои проповеди, да и жрецов было не видать.
Возле мастерской меня ждала Иваста в костюме южных наемниц, я ее поначалу даже не узнал, так как заказ этого костюма оставался для меня тайной. Облегающие кожаные штаны, такая же кожаная курточка на белую рубашку и мягкая шляпавсе это светло-коричневого цвета. Завершали костюм короткие сапоги. В руках она держала приличный баул, по всей вероятности, с другими вещами.
Мне пришлось спешиться и, погрузив баул на Воронка, идти до постоялого двора пешком.
При этом я обратил внимание, что Иваста боится лошадей, и усмехнулся.
«Ничего, дорогая, подумал я, придется привыкать, по-другому в этом мире никак».
На постоялом дворе уже стоял шум, бегали слуги купца, сновала охрана каравана, готовясь отправиться в путь. Я, выяснив, в какой повозке поедет Иваста, положил в нее свой рюкзак и ее баул, а также усадил девушку и пошел купить у хозяина продуктов в дорогу. Наконец, все было готово, и караван из десяти повозок выехал из ворот постоялого двора. На воротах из Робрюка нас внимательно осмотрела стража города, тут присутствовали и жрецы, которые чуть ли не обнюхивали всех. Тем не менее мы через некоторое время покинули город, и я с облегчением выдохнул.
Чем дальше мы удалялись от города и моря, тем жарче становилось, ветерок уже не обдувал прохладой, а обжигал горячим воздухом. Как давно я не путешествовал в седле, уже забыл, что это такое, да и еще по такой дороге! Когда-то давным-давно так я путешествовал с Алексией, Лартом и котятами таргов. Эх, были же времена, тогда казалось, что все тебе по плечу, а теперь я обременен семьей, положением, да и возраст уже за тридцать.
Обратил внимание, что у кибитки, где едет Иваста, постоянно крутятся охранники, пытаются завести беседу и пофлиртовать. Та же, общаясь с молодыми людьми, изредка поглядывала на меня, как я на это реагирую, не сержусь ли, что она так свободно себя ведет. Молодец, мало говорит, а больше слушает, ну а парни рады хвосты распушить Вот снова бросила на меня взгляд. Мне же было все равно, пусть развеется, что она в том лесу-то видела. По ее рассказам, даже пару себе подобрать нормальную не могла.
Питались в дороге два раза в день, утром и вечером, днем можно было перекусить прямо в седле, если захватил с собой что-то в дорогу. В основном грызли лепешки и запивали их водой, а уже вечером на привале готовили горячую пищу.
На привалах Иваста спала в повозке, а япод повозкой, и охранял ее, и присматривал. В моем присутствии парни не сильно к ней приставали. Я все-таки боялся, чтобы она не сказала чего-нибудь лишнего. Скоро мы покинем с ней караван, сославшись, что нам надо немного в сторону, в небольшой городок Лигорн, который стоял чуть в стороне от тракта, по которому мы двигались. И по дороге я начну учить Ивасту верховой езде, так как добираться нам долго. При свидетелях я не стал этого делать, по той причине, что в ее возрасте все умеют передвигаться верхом. Лишний раз объясняться, почему она такая неумеха, не хочу, да и подозрительно все это. А получится ли сесть нам на корабльнеизвестно, может, придется добираться верхом на лошадях.
По разговорам и охранников, и возниц выходило, что богатое раньше королевство обнищало до ужаса. Это в приморских городах этого не заметно, а чуть в глубь королевстваи сразу очень заметно. По дорогам бродят шайки нищих и разбойников, а вот жрецы Урху набивают подвалы своих храмов золотом и драгоценностями. Почему король допустил все это, никто не знает, ходят разговоры, что подчинили как-то короля жрецы, но точно никто ничего не знает.
Вот и пришел момент расставания с караваном. Я пожал руку купцу, а Иваста помахала рукой своим почитателямна этом и все. Взяли коней под уздцы и свернули на дорогу, ведущую к Лигорну. Вот тут немного и потренируемся, дождавшись, когда караван скроется. Я помог Ивасте сесть на коня и повел кобылку в поводу.
Распрямись, не надо горбиться, опирайся на стремена и расслабься. Поводья держи свободными, лошадь очень смирная, и поэтому она тебя не сбросит и будет тебя во всем слушать. Не горбись, еще раз говорю, спокойно, спокойно, повторял я.
Вот примерно так мы и двигались. К концу дня она уже более или менее уверенно держалась при движении лошади шагом.
Я боюсь, твердила она. Алекс, она меня не укусит?