Допустим, а тот удар, которым ты вырубил Киёси?
У меня был учитель по муайтай.
И ведь ни капельки не солгал, у меня и вправду был тренер по тайскому боксу. Когдато давно и вообще не в этом мире, но, право слово, такие мелочи не стоят упоминания, когда перед тобой психованный подросток, изза своей разбушевавшейся паранойи, готовый раздробить тебе колени палкой. В подобной передряге поговорка «словосеребро, а молчаниезолото» становится как никогда актуальной.
Хм, хафу, не держи меня за идиота! То дерьмо, что ты показалне муайтай!боккен в его руках «плетью» проходится по моим бедрамчертовски больно. Этот крашенный мудак специально стеганул таким образом, чтобы как можно сильнее травмировать кожу.Это был обычный удар рукой, без признаков боевого искусства. Если бы я не видел, что ты сам веришь в это дерьмо, то за такую наглую ложь переломал бы тебе все кости!
Шшш, он не раскрывал мне тайн муайтай, просто показывал удары и все.
Похоже на правду, но какой тогда в этом смысл? Это ведь идиотизм.
Почему это?его слова задевают меня за живое, ведь я потратил на этот «идиотизм» практически всю свою сознательную жизнь.
Хафу, ты совсем кретин? Какая нахрен разница насколько хорошо ты машешь руками и ногами.судя по менторской интонации, вторую часть фразы он ни раз слышал в свой адрес и, найдя во мне «благодарного» слушателя, решил ее процитировать.Если техническое действие не подкрепляется философией и духовной практикой боевого искусства, то любой гопник забьет тебя обычной палкой, как шелудивого пса. Как думаешь, если бы не эффект неожиданности и у Киёси в руках была его любимая бита, у тебя были бы шансы?
Если бы у бабушки были яйца, то она была бы дедушкой.огрызаюсь я.
Акихико начинает ржатьзначит буря миновала. Я хорошо знаю подобный тип людей, они быстро «взрываются» и столь же стремительно «остывают». Среди спортсменов полно таких ребят, особенно среди молодежи: резких, импульсивных, но при этом отходчивых.
И что же мне с тобой делать, маленький Недзуми?
Понять и простить?
Неееет, ты видел то, что видеть было не нужно. Отрезать бы тебе язык и выколоть глаза, но настроение уже не то. У меня есть идея получше.
Он откладывает фонарик на покрытый толстым слоем пыли откос у стены и достает из бокового кармана токкофуку складной нож. Щелчок, наружу показывается лезвие.
Бу!
Едва различимый взмах ножом, легкий треск материи и веревки, удерживающие меня спадают на пол, поднимая клубы пыли, чьи песчинки особенно отчетливо различимы в рассеянном свете фонаря.
Тц, даже не дернулся. Слушай, Недзуми, может у тебя беды с башкой?
Кто бы говорил.бурчу себе под нос.
Ты чтото сказал?
Я говорю, все возможно. Мама рассказывала, что часто роняла меня вниз головой пока я был маленьким.
Это заметно. Иди за мной.
Легко сказать, после того зверского удара по бедрам, мне остается лишь прихрамывать, в мыслях костеря командира босодзоку на чем свет стоит. Если бы он слышал те загибы, которыми я его крою, то прикончил бы меня на месте.
Когда мы покидаем подвал и выходим через задний ход большого, пустующего здания, то нос к носу сталкиваемся с тремя босодзоку, стоящими на шухере. В одном из байкеров я без труда опознаю здоровяка Шоту.
Так, вы двое, свободны, перевозка трупа отменяется.раздает команды Акихико.Шота, садишь сопляка к себе и катишь за мной, только не потеряй засранца по пути.
Здоровяк без лишних прелюдий ведет меня к своему байку и ухватив за шкирку усаживает на заднее сиденьесилен, собака.
Держись крепче.указывает он пальцем на специальные поручни у пассажирского сидения.Начнешь меня лапать, выбью зубы. Сорвешься и свалишься, выбью зубы.
В парне пропадают задатки мотивационного тренера. Хватаюсь за указанные поручни, после чего Шота занимает место у руля, пару раз пинает педаль стартера. Серебристый Сузуки с синими полосами вдоль корпуса бодро взрыкивает, показывая свою готовность к старту. И мы резко трогаемся, пристраиваясь в хвосте у покрытого пламенем Кавасаки на котором гордо восседает Акихико.
Спустя минут двадцать безумной, наплевательской на правило дорожного движения, езды я наконец понимаю куда мы держим путь. Вот только мне до сих пор невдомек зачем нам ехать в Иокогаму, а точнее зачем Акихико тащит меня в крупнейший портовый город страны восходящего солнца.
Когда мы оказываемся на территории старого порта эта гонка со смертью, к моему несказанному облегчению, наконец заканчивается. Акихико резко сбавляет обороты и мы на крейсерской скорости «тащимся» в сторону старых, заброшенных доков.
За все время пути я не видел показаний спидометра, но по ощущением мы гнали километров сто двадцать в час и это в черте города. Если в понимании босодзоку это значит «катится», то ну их нахрен этих психов.
Шота, помнишь тех колхозников из банчо*, которые подворовывали у нас на районе?
Это те, которых мы отделали две недели назад?
Да, ублюдки не поняли намека и продолжили гадить. Здесь их склад, куда они свозят краденное.
И мы здесь, чтобы
Шота, не тупи, пойдем и закрепим урок, раз с первого раз до этих кусков дерьма не дошло.
Парни обидятся, что мы их не позвали.
Ты такой сентиментальный. Привезем им сувениров.
Акихико глушит двигатель и ставит байк на подножку, Шота следует примеру своего командира.
Какой склад или нам все нужно обыскать?
Вон тот.расчехленным боккеном Акихико указывает на склад в метрах пятидесяти от нас.Эй, Недзуми, тебе особое приглашение?
Черт, кажется, меня вынуждают вляпаться в очередное дерьмо. Нехотя спрыгиваю с байка, ноги все еще болят, но уже не так сильно. О том, чтобы бежать даже не помышляю. Эти парни не те сопливые гопники обвешанные железомдогонят на раз. Участвовать в чужих разборках совсем нет желания, но выбора особого нет. Поэтому, смирившись с собственной участью, плетусь следом.
Двери нужного ангара не спешат поддаваться, судя по доносящимся изнутри голосам, заперты изнутри.
Давай, Шота, твой выход.Акихико отходит от дверей, освобождая место для товарища.
Здоровяк поворачивается к преграде спиной, поднимает правую ногу согнутую в коленном суставе под углом в девяносто градусов. Замирает на мгновение, а затем происходит «взрыв», его нога распрямляется по восходящей траектории и сносит к чертям металлическое полотно ворот. Как копытом лягнул, кажется, этот удар называется Уширогэрикеаге.
Туктук, извините за беспокойство!пытается перекричать дребезжащее эхо от удара Шоты, разносящееся под сводами ангара, командир босодзоку.
Стоит нам переступить порог, как в глаза сразу бросаются многочисленные коробки доверху набитые шмотками и различной техникой. Не плохо ребята устроились, если все это продать, даже за полцены, то можно выручить, как минимум, пару миллионов.
Вот только, судя по злым рожам и ломикам в руках, хозяева всего этого добра не сильното и ждут гостей. Человек десять не меньше, все настроены решительно. Хотя на их мордах все еще виднеются следы недавних побоев, судя по всему оставленных бандой Акихико, банчо не готовы включать заднюю и расставаться с добром нажитым не честным трудом.
Эй, дерьмоголовые, я же говорил вам «не суйте свой нос ко мне в Тайто».
Пошел ты, Акихико, ты в Тайто, весь северный Токио в руках Союза Канто, самые жирные кускиМинато и Тосимо доят якудза. Запад за бандами нового поколения, с востока через залив лезут желтолицые из триад.огрызается здоровяк в модной косухе.
Я предлагал вам, придуркам, отстегивать мне шестьдесят процентов. Вы сами отказались.
Это полная херня! Мы рискуем, а ты забираешь большую часть себе, так дела не делаются.рычит крепыш в кожанке.
Тогда обратите свой взор на Юг, как насчет Оты или Синагавы?с издевкой спрашивает Акихико.
Специальные районы юга Токио, такие, как Ота и Синагава славятся своими промышленными секторами и огромным вкладом в экономику страны, а еще именно в этих районах базируются штабквартиры самурайских кланов, которым принадлежит все это добро. Творить беспредел в подобных местахзначит подписать себе смертный приговор.
А как насчет того, чтобы съебать подальше, пока мы с парнями вас двоих не отпиздили?меня по понятным причинам банчо в расчет не берет.