Осталась ещё одна комната. Она перегорожена ширмой на две, ну, не до конца. Комната большаяпять на шесть метров, тоже в два окна, и ширмой полностью не перегородишь. За ширмой стол письменный и кресло с книжными полками. Надо пониматьгенеральский кабинет. На оставшемся, не огороженном, месте стоит кожаный потёртый диван, кресло в комплекте, та самая буржуйка и трюмо. А ещё по бокам от него две этажерки со следами чего-то. Стояли всякие слоники, но их захватили с собой хозяева в Германию. В центре большой круглый стол с массивными резными ножНес ногами.
Вот такие апартаменты достались. Даже в мечтах Вовка ни о чём таком не мечтал. Хоромы. И всё ему одно Ну, да со Стешей. И на переезд сюда Третьякова генерал своё категоричное «нет» сказал.
Срок неизвестен. Человек военный, но если только отправили, то завтра точно назад не вернут.
Так надо найти бычок недокуренный на шкафу и бутылку водки в холодильнике и можно воспроизвести фразу: «А жизнь-то налаживается». Подпрыгнул, при его росте в метр девяносто. Высоченные и потолки и шкаф. Нет бычка и пыли нет. Молодец Стеша. А ещё и холодильников-то нет. Жаль. Такая фраза пропадает.
А что в кастрюльке на плите стояло? Вернулся в кухню. Варёная картошка, ещё тёплая. И в хлебнице в полотенце хлеб.
Нет. А жизнь-то налаживается?
Событие семьдесят второе
Забегающим вперёд паровозавыпадает нелёгкая доля стрелочников.
Самая несчастная пара на свете, сидорова коза с козлом отпущения!
Фомин ехал на игру. В метро. Сегодня, так сказать, у него звёздный час. Он впервые по-настоящему сыграет за футбольную команду московское «Динамо». Тот матч в Ашхабаде не стоит считать. И результат аннулирован и играло не «Динамо», а его пацаны с двумя только настоящими динамовцами. Про Ашхабад Вовка думал. Как спасти людей? Ничего в ударенную молнией голову не приходило. Все попаданцы пишут письма Сталину. Ему вон проще всего, подбросил в раздевалке кому из команды ВВС конверт с надписью «Для Сталина». И передадут Василию Иосифовичу, ну, а тот отцу уже. Ни каких Андроповых с Бериями. Прямо в руки. И что он в письме напишет? Что в Ашхабаде когда-то, осенью, будет землетрясение и погибнет больше тридцати тысяч человек и город прекратит существовать. Число не знаю, мол, но, дорогой товарищ Сталин, держите всю осень людей на улице. Не давайте в дома заходить, и не давайте работать в ночную смену. А ещё лучше пригоните туда бульдозеры и сносите город. Так хоть можно что ценное, ну, кирпичи и мебель, спасти. Бред! Самый настоящий бред! Ничего такого Сталин делать не будет. Разве, что настанет та ОСЕНЬ и он вспомнит о письме, но будет поздно. Вот если потом он второе письмо напишет, тоТо вот не помнил Фёдор, в отличие от приличных попаданцев, про все катастрофы и фамилии предателей, тем более они ещё пацаны, а не предатели и маньяки. Будет землетрясение в Ташкенте. Когда? В шестидесятых. Так Сталина не будет. Про бомбу. Так её и без него испытают на днях. Книга была, которую начал читать Фёдор Челенков, но бросил потом. «Бесполезный попаданец», вот с точки зрения советов Сталину, он и есть бесполезный попаданец. Ничего толкового для страны сделать не может.
Стоп. Всё не так. Всё пусть чуточку, но не так. Неслась себе История по железнодорожным рельсам, на полном ходу неслась, а сегодня он ей камешек под колеса положил. Со страшным скрежетом, успел обходчик камешек увидеть, и перевёл стрелку. С ещё большим скрежетом, с визгом колёс, поезд истории свернул на эту неизвестную ей колею. Защищалась она, как могла, два раза по голове со всей силы Челенкову врезала, а он выжил и подложил, таки, подлец, камешек. И даже стрелочника этого нашёл. Указал тому на камешек, и что интересно, нормальный бы стрелочник ещё раз дал по голове и пинком сбросил камешек с рельс. А этот почему-то пошёл на поводу у пацана и, рискуя оказаться под завалом при крушении поезда, перевёл историю на другие путь. Другой путь?
Выглядело это так. Ехали они сегодня после утренней тренировки Молодёжки с Председателем Спорткомитета Аполлоновым в его Эмке к дому генерал-лейтенанта Пономарёва Ивана Михайловича и уже почти подъехали, когда Аркадий Николаевич повернулся к Вовке, вздохнул тяжко-тяжко и прокричал, пересиливая рёв мотора.
Радуйся, зятёк. Подставился я сегодня по крупному.
А почему я должен радоваться? прокричал Фомин в ответ.
Машина остановилась у дома, и они вышли в лето из этого орущего и дребезжащего раритета.
Сегодня Сам вызвал утром неожиданно и дал команду готовить сборную команду СССР по футболу на чемпионат Мира 1950 года.
Ого! Но это же замечательно, Аркадий Николаевич. Фомин чуть обниматься не полез.
Знаешь, что будет, если без медалей приедем?
Фёдор Челенков точно знал. Он помнил про расформирование ЦДСА и гонения на Аркадьева. Досталось ли в прошлый раз Аполлонову, он не знал. Да и будет ли «тесть» руководить тогда спортом тоже не знал. Кажется, его в КГБ или МГМ заберут. Но это так, как-то сто лет назад, что-то в интернете искал и наткнулся на Аполлонова, про снятие и этажерки запомнил с кроватями для девочек, а вот, когда его назад в органы заберут, не помнил.
Мы обязательно будем в призёрах, а если чуть напрячься, то можем и победить.
Успокоил. Ладно. Вечером после матча поговорим. Посмотрим на тебяпобедителя. Бобров там.
Бобров. Да Бобров это гений. Уйдёт он из ЦДКА в этом году и сдуются армейцы.
Стоп. Ещё раз стоп. И снова Стоп. Челенков ни разу не динамовец и историю клуба в эти годы досконально не помнил, но вот сейчас всплыл в голове кусочек книги написанной Якушиным. Ссуки. В смысле футболисты «Динамо», за которых ему сейчас придётся жопу рвать. Самые настоящие. И ничего не изменить? Он шестнадцатилетний пацан. Они его слушать не будут. Даже выходить на поле расхотелось.
Или можно это изменить? Как? Стать за год, в шестнадцать лет, лидером и капитаном команды. Даже не смешно. Ну, ссуки. Отлавливать по одному и вразумлять в подворотне.
Сил хватит? По одному хватит. Только это ничего не даст. Или даст? Бояться будут?
Ну, почему когда вот замаячил свет в конце туннеля, когда даже Сталин поверил в команду, он вспомнил про этих уродов. А ведь среди них и Бесков и Семичастный. Что делать.
Остановка «Динамо», прохрипелпрошипел голос в вагоне.
И История уже красивым и чистым голосом добавила.
Хрен тебе за воротник, Федя. Не тебе Челенков
Выходите, дяденька? пацан толкнул в спину.
Глава 26
Событие семьдесят третье
Чтобы вылечить звёздную болезнь, достаточно, однажды, как следует звездануться
Короны творят странные вещи с головами, на которые надеты.
К стадиону текли ручейки. Много, со всех сторон, нарушая все законы Ньютона, да и Дорожного Движения тоже. Народ стремился увидеть битву титанов. В той настоящей Истории сыграли вничью. Счёт Фёдор не помнил, но как-то в разговоре с Бесковым всплыло, что могли ещё один гол забить и тогда стали бы чемпионами. Реальный гол. Чуть промахнулся Бесков. Вот такие люди были раньше. Сорок лет себя корил Константин Иванович, что не хватило этого сантиметра. Титаны.
Чёрт побери! А вот в вагоне метро Фёдор вспомнил про этих же титанов совсем другое. Эти титаны«Зазвездятся». И не по мелкому, как Кокорины всякие. Они, вот именно эти титаны, разрушат Советский футбол. Да, потом будут взлёты. И две олимпиады и четвёртое место на Мире и на Европе всякие разные места, в том числе и первое, но это именно взлёты. Почти сломает систему Лобановский, но и тут те же самые титаныЧто б им
И что же вспомнил? Как-то от турне по Англии при воспоминании о Якушине мозг щёлкнул и Челенков вспомнил про другое турне. Он почти не пересекался сейчас с динамовцами. У них тренировки в разное время, а на матче, они там, на поле, а он рядом с Аполлоновым. Опять не вместе. Встречаются, когда из душа выходят основные, а они приходят на вторую тренировку с пацанами, ну, обменялись рукопожатиями, да и то не со всеми. Так что даже расспросить про то турне не получалось.
Ну, по порядку. Все знают про турне по Англии. Было четыре матча с тремя нормальными командами и одной не совсем. Там одну у «Арсенала» выиграли, с «Челси» и «Рейнджерс» разошлись в ничью. И только «Кардифф Сити» побили 10:1. То есть, победные реляции, что общий счёт 19:9это правда. Но кривоватая. «Кардифф Сити» это дворовая непрофессиональная команда. Клуб третьего дивизиона. Собираются, после изнурительной работы под землёй в шахте при недостатке кислорода, настоящие шахтёры и часик мяч пинают, ностальгируя по детству. Вот этим шахтёрам десять мячей и забили. А если бы играли с их сыновьями десятилетними, то и одиннадцать бы забили. Ну, это брюзжание Фёдора, от осознания того, что надвигается.