Нужно себе представить каскадик, подобный встреченному здесь, то есть чтобы падение воды было не очень слабым и не очень сильным и чтобы в резервуаре, куда она падает, происходили небольшие водовороты. Если в бассейн попадают зерна песка, то они непрерывно вертятся и окатываются. Купаясь в сильно известковой воде, часто перенасыщенной известью, эти маленькие ядрышки понемногу окутываются и заключаются в концентрические слои кальцита. Все время волнующаяся вода в лужице заставляет это драже непрерывно поворачиваться до тех пор, пока жемчужина не становится слишком большой и тяжелой и уже больше не может вертеться. Тогда она останавливается, прикрепляется ко дну или к своим соседям, деформируется и превращается в бугорок, становящийся все более массивным и неправильным. Но когда конкреция круглая и движется свободноэто самая интересная стадия; именно в эту стадию можно найти безупречные жемчужины.
В данном случае провидение, покровительствующее коллекционерам, сослужило мне хорошую службу.
Сбор жемчужин в гроте Кажир (я сделал из них прелестное ожерелье, подобранное по размеру жемчужин от самой крупной в середине) разбудил мою страсть к конкрециям и сделал из меня собирателя подземных кристаллов. С тех пор все мои исследования, концентрировавшиеся раньше на поисках стенных гравировок и живописи, оставленных нашими доисторическими предками, на наблюдении летучих мышей и других предметах изучения, распространились и на внимательное обследование сводов с целью находок интереснейших конкреций, которые можно было бы вынести из пещеры для пополнения коллекции. В моих подземных путешествиях в благоприятных случаях недостатка не было.
Не все гроты живописныэто факт. Не все полости дворцы фей и не все таят в себе пышность «Арабских сказок». Многие пещеры не сверкают «тысячами драгоценных камней» и «огнями алмазов», как можно прочесть в древних, очень фантастических описаниях.
За редкими исключениями, прежние авторы не умели видеть в пещерах ничего, кроме чисто внешней, декоративной стороны покрывающих стены образований, и наивно приписывали их какой-то фантастической «минеральной растительности». Это их освобождало от всех дальнейших, настоящих объяснений; правда, объяснение не всегда бывает возможно, и иногда загадка остается загадкой.
Хотя мы и страстные поклонники пейзажей и украшений подземного мира, часто необычайно разнообразных и поразительных по виду, мы все же признаем, что нужно подвести под правильную мерку в сущности второстепенное значение сталактитов, издавна и очень часто описываемых в напыщенном, цветистом и преувеличенном тоне.
Мартелю, создателю и распространителю науки о пещерах, к его чести, удалось затормозить эту тенденцию к преувеличению. Как объективный наблюдатель-геолог, он классифицировал и обозначил по генетическому признаку конкреции и кристаллические образования и заявил, что «они представляют собой лишь живописные детали, которым уделялось слишком много внимания авторами работ, посвященных пещерам, и описание которых в большинстве случаев опоэтизировано».
В этом, как и во многих других случаях, трудно рассудить между непосредственным и поверхностным восторгом зрителей (чувствительных только к красоте и форме) и людьми науки, заинтересованными только в научном объяснении. Это вечный конфликт между поэтом и техником, между ребенком, которого привлекает цвет и красивая форма цветка, и ботаником-систематиком, видящим в цветке только его физиологию и классификацию.
Как и всегда, правда должна быть где-то посередине.
Но сначала, чтобы отдать должное науке, скажем несколько необходимых слов о конкрециях, с тем чтобы дальше уделить больше внимания другой теме, менее строгой и лучше отвечающей скромному названию главы: «Воспоминания собирателя кристаллов».
Названия «сталактиты» и «сталагмиты» далеко не благозвучны (немецкое слово «Tropfstein»камень-каплягораздо лучше своей простотой и выразительностью). Иногда, и даже довольно часто, возникает сомнение, правильно ли они относятся к женскому роду, и, помимо греческого происхождения слов, не каждый твердо знает, сталактит ли падает с потолка, а сталагмит поднимается с полу, или наоборот. Правда, есть удобный мнемонический способ запоминания: «тит»падающий и «мит»поднимающийся.
Еще больше запутывает существование промежуточных, очень странных форм, настоящих загадок кристаллографии, которым дано название эксцентрических сталактитов (ввиду отсутствия у них вертикальной оси), а отсюда благодаря созвучию, к тому же грамматически законному, их называют эксцентричными, настолько эти образования действительно поразительны и необычайны.
Происхождение и способ образования сталактитов долгое время оставались неизвестными и оставляли место для самых разнообразных и баснословных гипотез. Теперь их происхождение и процессы образования хорошо известны, во всяком случае в общих чертах, хотя все еще остается несколько загадок. Капля дождя, падая через атмосферу, а также проникая в гумус почвы, насыщается углекислым газом и образует слабокислый раствор: этот раствор, приходя в контакт с известковой породой, в которой он циркулирует, растворяет бесконечно малую часть породы.
Капля проникает в трещины, просачивается, профильтровывается сквозь толщу пластов горных пород и, наконец, задерживается на потолке пещеры.
Тут она начинает подвергаться испарению, которое концентрирует находящийся в ней раствор карбоната кальция, а затем в силу тяжести капля падает с потолка, оставляя после себя часть карбоната кальция, пристающего к породе и кристаллизующегося в форме кальцита. Падая на пол пещеры, капля расплескивается и оставляет на месте соприкосновения с полом другую часть своего карбоната кальция. Непрерывное капанье на протяжении годов, столетий и тысячелетий дает начало образованию сталактитов и сталагмитов в зависимости от того, висят ли они сверху, или поднимаются снизу.
Сталактиты, обычно тонкие и заостренные, напоминают ледяные сосульки, свисающие зимой во время оттепели с краев крыш. Сталагмиты, приземистые и менее правильные, похожи на кегли.
Постепенное увеличение сталактитов и сталагмитов, расположенных друг против друга, ведет в конце концов к их соединению и образованию колонн, поднимающихся с пола до потолка пещеры.
Более или менее крупные размеры сталактитов и колонн не дают возможности, как это считалось раньше, даже приблизительно определить их возраст. Большая неравномерность роста, зависящая от разнообразных и очень изменчивых факторов, делает бесплодной всякую попытку хронологической оценки этих образований, основанной на длительности и скорости их роста. И тем не менее почти с уверенностью можно сказать, что создание внушительного сталагмитового монумента, какие можно много видеть под землей, должно быть делом тысячелетий.
Хотя было бы чрезвычайно трудно, да и бесцельно, пытаться классифицировать эти красоты природы по их размерам, все же упомянем, что самые грандиозные, самые высокие сталагмиты находятся в пещерах лАвен Арман (Лозер) и лАвен дОрньяк (Ардеш), где они группируются в захватывающие, феерические ансамбли из сотен чешуйчатых столбов, иногда достигающих 2025 метров высоты. «Невозможно, пишет Мартель о лАвен Арман, описать эти кальцитовые деревья, настоящие каменные кипарисы, ансамбль которых, названный «Девственным лесом», можно считать апофеозом пещер. Ни одна пещера в мире не содержит ничего подобного. Это одна из самых замечательных подземных находок из когда-либо сделанных».
Помимо других замечательных известковых сооружений, нужно упомянуть: «Монумент» пещеры Кауньо де лас Гуффиос (Арьеж), достигающий высоты 25 метров; «Астрономическую башню» грота Аггтелек (Чехословакия) высотой 20 метров; «Колокол»18 метровгрота Даргилан (Лозер); «Корабль» и «Гигантские столбы», а также «Органы» в Авен дОрньяк (Ардеш), «Подвеску» в Падираке (Лот) и т. д.
Сталактиты и сталагмиты и вообще все отложения кальцита из подземных вод в недрах пещер, принимая самые разнообразные формы, дают начало природным сооружениям самого причудливого облика, создают странные образования, часто очень живописные, порой загадочные, придавая некоторым пещерам феерический вид.