Здесь живут три семьи, которые по своему образу жизни могут быть отнесены в одинаковой степени и к береговым жителям, занимающимся охотой на морского зверя, и к кочующим, или чукчам, занимающимся в основном оленеводством.
И вот сейчас, когда наш утлый «ледокол» подчаливает к берегу, импенашхин (старик по-чукотски) ионит с вершины острова стадо оленей голов на 250, оглашая тишину бухты характерными гортанными криками. Второй чукча, молодой, в своем национальном наряде возится у берега с кожаной байдарой; собираясь на охоту за нерпой. Немудрое вооружение его промысла сложено в байдару. Охота должна быть удачной. Тому свидетели бесчисленные головки нерп, встречаемые нами во время подхода к острову.
Под резиновым днищем клипербота заскрипел песок, и нос мягко ткнулся в отмелый берег. Выскакиваем на сушу, вытаскиваем на песок бот и с возгласом чукотского приветствия «иетти!» подходим к улыбающемуся молодому охотнику. Радостное «менко иетти» (откуда, здравствуй, или откуда приехал?) встречает нас. Одетый в летнюю короткую кухлянку, в брюках и торбазах из нерпы, в летнем без опушки малахае молодой охотник являет собой характерный образ представителя своего племени. Его охотничье снаряжение, не считая карабина, оружие, выработанное вековой мудростью многих поколений предков, тяжелой борьбой с суровой полярной природой добывающих пропитание у моря.
Чтобы убить нерпу, нужно иметь хорошее ружье и верный глаз, но это не стрельба в тире. Мало еще только попасть в миниатюрную головку, на короткое время высовывающуюся из воды, главноедостать нерпу со дна моря и перетащить в байдару, так как за исключением весны и поздней осени убитая нерпа моментально тонет. Надо иметь много сноровки и умения, чтобы достать костяной «закидушкой» на тонком длинном ремне утонувшего зверя.
Обменявшись с нами несложными фразами из смеси русского и чукотского языка, молодой охотник столкнул в воду байдару и, ловко работая одним веслом, быстро поплыл от берега.
Мы направляемся к ярангам и виднеющимся возле них фигурам хозяев. Чукотская ярангаэто что-то вроде хижины, построенной из дерна, камней, китовых ребер и шкур морского зверя. Ее архитектура несложна, но в то же время крайне рациональна и удобна для жизни в Арктике. Из обломков камней и пластов дерна сложен по окружности невысокий барьер-фундамент, на который упираются своим основанием китовые ребра, составляющие купол крыши. На ребра, как на каркас, натянуты моржовые шкуры. Через весь купол перекинуты ремни с подвешенными к ним камнями. Это делается на случай сильного ветра и зимних пург. Внутренность яранги обычна для всей Чукотки: в центре несколько подпор для крыши, на них развешан немудрый хозяйственный скарб, собачьи шлейки и орудия охоты. В задней части яранги находится жилое помещение или так называемый «полот», представляющий прямоугольное сооружение из шкур, наглухо закрытое со всех сторон. Только в верхней части полога имеется небольшое круглое отверстиеотдушина для вентиляции. Передняя часть полога, поднимаясь вверх, служит входом. В этом пологе площадью 812 квадратных метров и живет семья. Неугасимый жировой светильник «экки» день и ночь освещает полог и отопляет его. Температура здесь доходит до 3540 градусов тепла.
Бегло осмотрев ярангу и перекинувшись несколькими словами с миловидной молодой чукчанкой, мы вышли на улицу, где в это время происходили интересные события.
Между ярангами и берегом моря сгрудилось стадо оленей. Чукчи готовились к осенней выбраковке и убою. Красивые, стройные животные точно в предчувствии беды жались друг к другу, воздух оглашался тревожным, низким ревом. Вожак, рослый, белый бык с широко раскинутыми ветвистыми рогами, красиво изогнув шею, топтался перед стадом и временами, закинув на спину свою голову, легкой пружинистой рысью обегал вокруг. Все население яранг от ребятишек до сгорбленных стариков вышло на улицу и, окружив стадо, не давало оленям разбегаться. Двое, один молодой, лет 25, второй пожилой чукча, с собранными кольцами арканов мягкой охотничьей поступью медленно обходят стадо, выискивая нужных им животных. Олени сторонятся их, теснятся и крайние стараются втиснуться в самую, середину.
Вот жертва намечена. Охотники с разных сторон подбираются к ней, перебирая в руках ременные кольца арканов. Вдруг, словно по уговору, с двух сторон слышится свист брошенных лассо, и стадо, стремительно метнувшись в сторону, оставляет на земле бешено бьющееся животное. Молодой неблюй (годовалый олень), храпя и весь дрожа, мечется в петлях-крепких ремней. Чукчи ждут, когда зверь несколько успокоится, и, не спеша перебирая в руках конец ремня, подходят к нему. Неблюй вскочил на ноги и, упершись в землю всеми четырьмя копытами, наклонив почти до земли голову, тянет аркан к себе. Это наиболее подходящий момент для удара. В руке молодого чукчи сверкнуло лезвие ножа, короткий удар под левую лопатку, и через мгновение по телу оленя как электрический ток пробегает первая судорога смертельной дрожи. Ослабевает пружинистое напряжение в стройных ногах. Зверь сразу падает на оба колена, царственная голова с широко открытыми опаловыми глазами никнет к земле, и тело с коротким вздохом валится набок.
С тазом в руках, характерной, развалистой походкой к туше подбегает чукчанка и рукой сгоняет с пушистого меха кровь. Свежевать тушу и разделывать ееженская работа.
Вечереет Над бухтой появляются полосы тумана' стекающего с гор холодного воздуха. Резче выделяются на вершинах острые кекуры (скалы в виде столбов), звонче и громче раздаются над водой крики чаек. Нам лора на катер и домой на корабль. Он вырисовывается у противоположного берега бухты своими красивыми обводами корпуса.
Прощаемся с хозяевами Раутана и остатками папирос в своих портсигарах. Закуривают решительно все.
Сталкиваем свое суденышко, усаживаемся, и оно, послушное мерным ударам весел, выносит нас на подернутую ледком гладь бухты.
С катера, нарушая птичий говор, слышатся гудки, призывающие нас. Товарищам наскучило наше отсутствие, им, видимо, хочется продолжать охоту.
Гребем молча: очарование спускающегося полярного вечера, свежесть и прозрачность хрустального воздухався прелесть арктической природы окружает нас.
ВОКРУГ МЫСА ДЕЖНЕВА
(К трехсотлетию плавания Семена Дежнева из Северного Ледовитого океана в Тихий)
«А в Русскую сторону Носа признака вышла речька, становьте тут у Чукочь делано, что башни из кости китовой» Так Семен Дежнев описывал в своих челобитных признаки, характеризующие местность вблизи «мыса Необходимого» или «Большого Каменного Носа», впоследствии Названного его именем.
По всем признакам, речь идет о поселке Уэлен, что в трех милях к западу от мыса, а за речку он принял уэленскую лагуну и протоку, соединяющую ее с морем. Поселок расположен на песчаной косе, отделяющей лагуну от моря.
Три века назад в сентябрьскую неустойчивую погоду, когда лед Чукотского моря все чаще плотней поджимается к берегам, когда со звонким шелестом мнется под носом судна первое ледяное сало и все чаще и чаще бушуют осенние штормы, кочи Семейки Дежнева с товарищами, бедствуя от непогоды и капризов Студеного моря, прошли этими местами, держа путь из Колымы на поиски «Анадыри-реки». В двадцатых числах сентября 1648 года кочи, гонимые ветрами и течениями, растеряв друг друга, вошли в пролив, обогнув северо-восточную оконечность Азии.
В этом историческом походе была особенно ярко вы, ражена пытливая, целеустремленная и настойчивая на-тура русских людей, смело отправившихся в неизведанный, полный опасности и лишений путь на утлых суденышках, какими являлись плоскодонные однопалубные кочи. Казаки Янского, Колымского, Якутского и Индигирского острожков, неся с собой ясачную кабалу, сами иногда не подозревая, совершали великие географинеские открытия и расширяли границы России.
Одним из самых ярких представителей этих «землепроходцев» был казак из Великого Устюга Семен Иванович Дежневсметливый промышленник, боец и исследователь, своеобразный гуманист того времени.
История, к сожалению, не сохранила до наших дней полной биографии этого замечательного человека. Чуть было не потерялись даже материалы о его великих географических открытиях, одним из которых было разрешение загадки нескольких веков о раздельности материков Азии и Америки.