Кофе подан. Хозяин, пятясь, отходит к столику священника, почтительно присаживается на краешек стула.
Склонившись над столиком, пастор мешает ложечкой кофе и что-то говорит хозяину ночного заведения. Обрывки слов долетают до нас: «Лицензию достану», «послать своего человека», «торги состоятся», «полторы тонны»
Случайно прочитанное накануне в газетах сообщение позволяет догадаться, о чем идет приглушенный разговор в дальнем углу. Заметка гласила: «Полиция конфисковала у контрабандистов 28 тонн опиума. Из них 16 тонн будут распроданы на аукционе для медицинских и научных целей. Каждый иностранец, желающий приобрести его, должен иметь от правительства своей страны импортную лицензию и вывезти купленный опиум в течение двух месяцев». Ни пастор, ни его визави ни разу не произнесли слово «опиум», а может быть, мы просто его не услышали. Но содержание беседы было и так ясно.
Святой отец расплачивается с хозяином, «забывает» на столе черную кожаную папку и широким шагом проходит к выходу. Поравнявшись с нашим столиком, он кивает головой и исчезает в ночи
В Таиландестране, где сосредоточено тайное производство наркотиков, официально закрыты курильни опиума. Однако этот грязный бизнес процветает в обход всех законов. Святой отец из Чиангмая, связанный с шайкой контрабандистов, был в конце концов задержан полицией. Но этот случай далеко не единичный. Однажды в Бангкоке мы зашли в жаркий полдень в бар выпить стакан лимонного сока. За столиком оказался знакомый журналист. Обменявшись новостями, он рассказал: «Этот бар открыли на паях три эмигранта. Один приехал из Англии, другой из Австралии. Третийамериканец. Служил в армии. Имеет собственный спортивный самолет. Совершает постоянные рейсы в Сингапур, Сянган. Он при баре в качестве воздушного извозчика. Мотается, как челнок, туда-сюда».
Наш знакомый совсем перегнулся через столик и перешел на полушепот: «Все говорят, что рыльце у него в пуху. Не бананы же он переправляет в Сингапур! Там своих хватает. Бар для него лишь ширма. В Бангкоке самая низкая цена на опиум. У горцев из-под Чиангмая можно купить фунт сырого опиума за 25 долларов. А в Сингапуре тот же фунт можно сбыть за 200 долларов».
И вот мы в деревне горцев Северного Таиланда за городом Чиангмаем. В крошечной деревушке, прилепившейся к лесистому склону, видны только старики да дети. Нас сопровождают два школьных учителя, которые по совместительству выполняют в этой деревне обязанности блюстителей порядка. К нашему удивлению, они объяснили отсутствие в деревне основной части жителей следующим образом: «Скоро наступит пора посева опиумного мака. До основных полей отсюда добираться десятьпятнадцать дней. Вот все и ушли. Потом до февраля крестьяне будут сидеть дома. А в марте уйдут собирать урожай».
Мы слушали этих «блюстителей» порядка и не верили своим ушам. Ведь властями на них возложена обязанность выявлять торговцев опиума. А им и выявлять-то нечего: все как на ладони!
«Мак сам по себе еще не опиум, цинично разъяснял наши недоуменные вопросы учитель-полицейский. Вот когда его повезут в Бангкок, тогда мы будем вскрывать тюки с хлопком, разрезать апельсины, вскрывать автомобильные шины. Словом, искать опиум везде и всюду. На этом можно неплохо подзаработать. А сейчас для нас не сезон».
Для выращивания опиумного сорта мака в Таиланде наиболее благоприятны горные почвы северной части страны. Крестьяне сеют мак в начале дождливого сезона на северных и восточных склонах гор, а уже к февралю красивые, пурпурно-красные цветочки покрывают поля. Когда лепестки опадают, зеленую сердцевину процарапывают ножом. Белое клейкое выделение стекает каплями, под воздействием воздуха оно темнеет. Сырой опиум несколько раз кипятят, чтобы очистить от примесей и грязи, а затем формуют в бруски весом до одного фунта.
Большая часть опиума, выращиваемого в северных провинциях Таиланда, предназначается для отправки в Бангкок, где имеются тайные фабрики по производству героина.
Доставка опиума в Бангкоктрудное и опасное дело. Его везут караваны мулов или переносят носильщики по горным тропам в течение 1045 дней. Контрабандисты, вооруженные автоматическим оружием, охраняют караваны от налетчиков, соперничающих банд и полицейских. Стычки здесьобычное явление, часто бои ведутся по ночам в густых джунглях. Обычно налеты полиции безрезультатны: грузы постоянно переходят из рук в руки. Контрабандисты делят их на мелкие пакеты и прячут под сиденьями в автомобилях, складывают в будках машинистов на паровозах, закапывают в мешки с рисом и даже закладывают в фальшивые крыши специально построенных автобусов.
Распространение и употребление наркотиков вызвано прежде всего страшным социальным неравенством, нещадной эксплуатацией, беспросветной нуждой, царящими в мире капитала. Задавленный тяжелой жизнью, постоянными невзгодами, угрозой потерять работу, человек пытается найти минутное забвение в трубке с опиумом. Даже некоторые западные журналисты, изучающие проблему распространения наркотиков, невольно приходят к выводу, что главная вина в этом адском промысле лежит на самом капиталистическом обществе.
ПЛАТО ЖАЖДЫ
«Пояс бедности»
Северный Таиланд с его горными цепями, вытянутыми в меридиональном направлении, и привольными лугами между ними, район, покрытый густыми тиковыми лесами, остался позади. Мы выехали на огромное блюдцеобразное плато Корат, приподнятое над уровнем моря в среднем на 190 м. Этот район, раскинувшийся на 60 тыс. кв. км, находится в северо-восточной части Таиланда. Он крайне страдает от недостатка воды: здесь, в условиях колоссальной испаряемости, выпадает всего 1 тыс. мм осадков в год, в то время как в районе Бангкока за один май выпадает 250 мм. Строительство небольших оросительных систем на плато началось в 1939 году. Однако годы войны помешали осуществлению намеченных планов. После окончания второй мировой войны были разработаны новые проекты, но их претворение в жизнь идет весьма медленными темпами. В 1966 году в провинции Конкен началось сооружение ирригационных каналов Кампонг.
Северо-восток населен в основном народностью лао, кхмерами и камбоджийцами. Его называют поясом бедности. До недавнего времени он был отрезан от богатой центральной равниныбассейна Чао-Прайи. До 1958 года ни одна дорога не вела в этот засушливый, отсталый, бесплодный район. Обочины шоссе, по которому мы ехали, покрывали пыльная сухая трава, желтый бамбук, безлистный колючий кустарник. А дальше насколько хватал глаз почти голая, ждущая влаги равнина. Только от одного этого печального ландшафта пересыхает во рту. И все же население каким-то образом умудряется возделывать рис, кукурузу, сахарный тростник, джут, бобы, земляные орехи, табак. Земляные орехи крестьяне продают на рынке перекупщикам. А те отправляют их в Бангкок и за границу, где орехи широко используются в промышленности по производству мыла, маргарина, парфюмерии. Кое-где крестьяне разводят рогатый скот, свиней, домашнюю птицу.
В деревушке Сусао, где мы остановились на привал, нас встретил полковник Суддимондала. Он окончил университет и сейчас возглавляет так называемую мобильную группу развития. Суддимондала рассказал, что такие группы были созданы несколько лет назад решением правительства. Они предназначены для борьбы с бедностью, невежеством, болезнями. В этот край направлены специалисты сельского хозяйства, опытные администраторы, врачи, учителя.
Наш собеседник рассказывал:
Когда наша группа прибыла в деревню Сусао, урожаи здесь были очень низкими. Мы помогли проложить дороги, построили больницу, школу, а жители получили самый высокий урожай за все время существования деревушки.
А какой урожай риса в среднем теперь снимают с одного рая?
Полковник задумался, пригладил волосы, потом сказал:
Хотя рис здесь считается основной культурой, один рай дает не более 200 килограммов зерна, тогда как в других местах средний урожай составляет 275350 килограммов.
Он помолчал и, глядя на пыльный носок своего ботинка, добавил:
И еще одна беда. Народ все время живет в долг. Доходы на душу населения в северо-восточном Таиланде составляют лишь две трети средних доходов центральных районов. Семья в этой деревне имеет средний доход 249 бат, а расходует 308 бат. Люди залезают в долги к ростовщикам, разоряются Обпщя экономическая отсталость Таиланда ведет к аграрному перенаселению северо-восточных районов. Здесь образовался «излишек» рабочей силы в три миллиона человек. Это вынуждает крестьян идти на любые кабальные соглашения с деревенскими богатеями, чтобы хоть как-то существовать.