Плот вяжут обычно из 350400 стволов. На мелях и перекатах дежурят специальные команды рабочих со слонами. Они помогают сплавщикам перетягивать плоты. И снова они медленно ползут по реке вниз по течению. Чем ближе к Бангкоку, тем движение становится медленнее. А в среднем каждое тиковое бревно проходит путь от места валки до склада на бангкокской лесопилке за пять-шесть лет. При этом следует учесть, что часть плотов много месяцев стоит в затонах в 2030 милях от Бангкока, так как малопроизводительные лесопилки не могут своевременно перерабатывать весь сплавленный лес. К счастью, тиковое дерево от водной консервации не портится, а только улучшает свои качества.
Вечер. Смрадные испарения окутывают участок, только что очищенный от леса. На сырой, местами заболоченной земле лежат тиковые исполины. Завтра их разрежут на бревна и по специальным деревянным желобам спустят к реке. В лесу тихо. Погонщики ушли вместе ср слонами в лагерь. Следом за ними устало потянулись лесорубы. Их ждет короткий тревожный сон, чтобы завтра снова вернуться на просеку.
Примерно 6070 процентов сплавляемого леса идет на экспорт. В 1964 году вывоз тика составил 40 тыс. куб. м. Часть древесины поступает в ремесленные мастерские. Из них мастера выпилят, выстругают пепельницы, подносы, фигурки танцовщиц В одной из мастерских Чиангмая нам показали фигуру слона в человеческий рост. Его вырезывали, строгали целых два месяца пять мастеров.
Чиангмай славится резчиками по деревуу, чеканщиками по серебру, мастерами, изготовляющими различные безделушки из лака. Но сожаление вызывает то, что большинство изделий постепенно теряет свой высокий художественный уровень, их «гонят» на потребу порой далеко не требовательному туристу, который, дорвавшись до экзотической поделки, хватает ее за любую цену и везет за океан.
Разнообразен и богат северотаиландский лес. Многим жителям Европы и Америки в голову не приходит, что, например, в производстве высококачественных грампластинок применяется так называемый шеллак, добываемый в горах Таиланда. Насекомое лаковый червец водится на деревьях в горных районах Индии, Малайзии, Таиланда. Он живет на ветвях деревьев, образуя целые колонии, похожие на опухоли. Смолистый секрет, выделяемый лаковым червецомценное сырье для изготовления лаков, изоляционных материалов.
Население северных районов Таиланда уже давно занимается разведением лакового червеца. Для этого используются такие деревья, как бутея лиственная и кустарник «голубиный горох». Наибольшее выделение насекомыми смолистого секрета происходит в дождливый сезон. Когда дожди заканчиваются, крестьяне обламывают ветви кустарника, облепленные наростами, и на кострах вытапливают из них лак. Провинции Лампанг и Чиангмай считаются самыми крупными районами по производству шеллака. Отсюда ценное сырье отправляется в Бангкок, а затем за границу. Небольшой процент шеллака покупают кустарные мастерские по производству изделий из лака. Мы побывали в чиангмайских мастерских, где познакомились с народными умельцами. Вазы, чайные сервизы, шкатулки для сигаретвсе эти предметы можно приобрести в лавчонках при мастерских или в специализированных магазинах Бангкока.
В муссонных лесах Таиланда можно встретить еще одно ценное деревоянг. Лесничий Сарит рассказал нам, что промысел этого дерева в стране стоит на первом месте. Янг замечателен тем, что он дает так называемую живицу. Ствол дерева подсекают и в подвешенные плошки собирают маслянистую густую жидкость. Живица идет на пропитку свай, забиваемых в дно реки, на покрытие днищ лодок, баркасов.
Деревня мяо
Северные горные провинции страны, примыкающие к Бирме и Лаосу, населены малыми тибето-бирманскими народностями. Там живут карены (около 75 тыс. человек), мяо, или мео, (до 50 тыс.), лису и яо (немногим более 30 тыс.), а также племена лава, питонлуанг и другие. Эти народности сохранили свой язык, обычаи, нравы, уклад, отличные от культуры таи.
«В нескольких часах езды от Чиангмая, за горным кряжем, раскинулись деревушки племени мяо». Так написано в одной из книг о Северном Таиланде. Однако путь оказался непредвиденно сложным. Доехать на машине в деревню нельзя. Мы оставили джип на краю обрыва и метров триста буквально ползли по скользкому, глинистому, заросшему колючим кустарником склону. Деревня лежала в тумане. Сквозь пепельно-серую мглу пробивались тонкими струйками дымки от очагов. Пахло кизяком. Лет пять-шесть назад сюда мало кто рисковал забрести. Жители племени не питали симпатий к иноземцам. Но отзвуки цивилизации докатились и в этот уголок Таиланда, хотя во многом внутренний мир племени мяо, их быт сохранился, каким он был, может быть, тысячу лет назад.
Три десятка хижин, крытых сухим тростником, лепятся по склону горы. За низким заборчиком из тиковых прутьев школа. На куртинке перед школьным бараком высокий шест с государственным флагом Таиланда. На пороге нас встречают молодые парни в форме полицейских. Знакомимся. Выясняется, что они не только несут здесь полицейскую службу, но и обучают детей в школе.
Мы и живем здесь, улыбаясь, объясняет полицейский-преподаватель. И добавляет:Не удивляйтесь. Это объясняется местными условиями. Здесь очень неспокойно.
Переходим из хижины в хижину. Люди смотрят на незнакомца доверчиво, без робости. Спрашивают, откуда приехали, что нового в Бангкоке.
На пороге одной из хижин приметили старика. Он старательно выстругивал стрелы: видно, собрался на охоту.
Отравленная ядом стрела лучше любой пули, говорит старик и приглашает нас в хижину.
Постепенно глаза привыкают к темноте. Осматриваемся. Земляной пол. В углу очаг из камней. На нем огромная сковорода с высокими краями. На ней жарится кабанья нога. Старик приглашает отведать мяса. За трапезой хозяин и его дочь рассказывают об охоте, вспоминают, как прошлой осенью старика врачевал от лихорадки шаман, но не излечил. Пришлось идти в город.
Вдруг где-то сзади послышался легкий щелчок. Мы невольно обернулись. В углу, на бамбуковом столике, стоял батарейный радиоприемник.
Умная машина, сказал старик. Вот только погоду плохо предсказывает. У нас своя погода, а нам все про бангкокскую рассказывают
Целый день мы провели в безымянной деревушке народности мяо. В одной из хижин наблюдали любопытный процесс окраски тканибатика. Разложив на бамбуковом настиле длинный кусок белой хлопчатобумажной ткани, женщины наносили углем узоры. В это время молодой парень сидел рядом и на костре разогревал в узкогорлом сосуде густую массу, похожую на воск. Когда рисунок был готов, он стал наносить на прочерченные линии расплавленную кащицу, оказавшуюся смесью древесной смолы и мучного клейстера. Затем ткань перевернули и проделали ту же операцию на оборотной стороне. Через час липкая смесь загустела. Из-под соседнего навеса вытащили чан с синей минеральной краской. Опустив в нее ткань, женщины ушли в хижину по своим делам. Парень длинной бамбуковой палкой помешивал краску, расправлял кусок, чтобы он окрасился как можно ровнее. Вечером женщины соскоблили липкую смесь и разложили ткань для просушки на крыше хижины. Части, покрытые смесью, остались неокрашенными, белыми, остальное полотно было синим.
Мяо изготовляют и многоцветный батик. Тогда весь процесс усложняется и занимает иногда несколько рабочих дней.
Через горный перевал к каренам
Однажды в гостинице Чиангмая за обедом к нам подсел англичанин лет сорока пяти. Он представился антропологом, изучающим народности Северного Таиланда. Разговорились. Мы рассказали, что уже побывали в деревушке народности мяо и собираемся добраться пешком до поселения каренов.
Не советую, металлическим голосом ответил Смайт. С каренами у таиландского правительства одни неприятности. Они совершают налеты на государственные учреждения и нападают на чиновников. Они демонстративно держатся в стороне и отказываются признать власть Бангкока. Впрочем, продолжал Смайт, не лучше дела и с другими племенами. Они предпочитают сохранять строгую замкнутость и избегают общения с тайцами. Малые народности в Таиланде испытывают постоянные притеснения местной полиции. Они убедились, что от закона нечего ждать какой-либо защиты. Поэтому они не привязаны ни к стране, ни к королю