Куда ведет эта дорога?
Сморщенные старики все на одно лицоэто мог быть тот самый, которого мы спрашивали четыре года назад. Он поскреб седую бороду, на минуту задумался и медленно ответил:
В Трес-Пикос.
Когда мы поблагодарили, он согнал своих волов на обочину, чтобы дать нам проехать, и крикнул:
Que le vaya bien!
Колея снова повернула к железной дороге, вниз в долину, и ухабами пошла по высохшему руслу реки, где крутые берега обрамлял зеленый кустарник. В сезон дождей здесь не прошли бы даже волы. Всем встречным мы неизменно задавали тот же вопрос, чтобы быть уверенными, что мы не сбились с пути. Один меднокожий весьма дружелюбный индеец шел в ту же сторону, и мы пригласили его в машину. Пабло, безусловно, дошел бы пешком гораздо скорее, но ему нравилось подпрыгивать в «лодке-машине», как он назвал «Черепаху», когда мы объезжали пни, переваливали через упавшие деревья. Он все время уверял, что мы muy cerquita (близехонько) от Трес-Пикоса, но мы отлично помнили, как прошлый раз целых три дня тащились по этим местам в поисках города, который был muy cerquita. Всего в двадцати минутах езды, говорили нам, но при этом забывали, что это были двадцать минут езды поездом.
Пабло уже часа два повторял свое «muy cerquita»; наконец мы подъехали к прозрачному ручью и решили сделать здесь привал. Наш проводник пошел дальше пешком.
Солнце стояло совсем низко, когда «Черепаха» сползла с крутого берега вниз, на серповидную каменистую отмель. По другую сторону ручья росли деревья, и нависшие ветки, отражаясь в воде, придавали ей желто-зеленый оттенок; на поверхности, охотясь за насекомыми, плескались крошечные рыбешки. Мы очистили от пыли заднее окно и начали устраивать привал, а Дина бесцельно бродила взад и вперед по ручью, превращая его жидкое золото в мутно-бурую жижу. За два месяца жизни в «Черепахе» мы научились быстро раскладыватьсяне прошло и часу, как мы уже выкупались в тепловатой речушке, постелили койки, натянули сетки на окна и верхний люк и сидели за ужином, состоявшим из консервированного грибного супа, растворимого кофе и сухих фруктов; на закуску полагались таблетки соли, витамины и арален, предохраняющий от малярии.
Сквозь жужжание насекомых донесся скрип телег,это местные жители в белых одеждах пришли сюда купаться. Волы жадно пили воду, а возчики, кивнув нам, спустились вниз к изгибу реки. Затем уже в лиловых сумерках они с мокрыми волосами подошли к нам поболтать и вежливо, будто невзначай, расспрашивали, откуда мы, куда направляемся и зачем. На первые два вопроса было легко ответить, но как объяснить им зачем? В погоне за трудностями? Но для них само существование было вечным преодолением трудностей. Или сказать, что мы любим путешествовать? Но ведь многие из них никогда не уезжали от дома дальше чем за десять миль. Впрочем, они и не заметили, что мы не можем ответить на последний вопрос. И каждый, уходя, помахал нам рукой и пожелал приятного сна.
Рано утром тот же скрип колес разбудил нас: те же одетые в белое люди снова пришли купаться и приветливо кричали нам: «Доброе утро». Настроение у нас было отличное: вчера нам удалось пройти четырнадцать миль всего за пять часов. Элен свертывала постели и снимала сетки с окон, а я советовался с ней, что приготовить к завтраку.
Попробуем яичный порошок,предложил я.
Банка была вскрыта, желтый порошок насыпан в чашку и взбит с небольшим количеством воды. На сковородке все это превратилось в самую аппетитную яичницу, какую только можно пожелать.
Совсем неплохо для ночевки на свежем воздухе! Идите скорее и ешьте,воскликнул я, страшно гордый своим кулинарным подвигом. И Элен, и Дина немедленно откликнулись на мой призыв.
Хм, выглядит очень аппетитно,заявила Элен, отправив в рот большой кусок. И тут же сморщилась.
А ты сам пробовал?
Глядя на нее, я колебался: стоит ли? Но потом почувствовал себя обязанным съесть хоть кусочек. Увы, мой красивый омлет по вкусу напоминал старую подошву.
Ладно, не беда,сказал я.Это будет прекрасная питательная еда для Дины. На, девочка.
Дина поглядела на меня с подозрением, когда вместо обычных лакомых кусочков я вывалил в ее миску целый омлет. Она понюхала его с опаской.
Ну же, Дина, ешь свой завтрак,подбодрил я ее.
Она доверчиво взяла кусочек, и сразу выплюнула, глядя на меня с таким выражением, словно хотела сказать: «Собака такого не заслуживает». И пока мы ели новый завтраккашу с молочным порошком, я не переставал ломать голову: что нам делать с концентратом из сотни яиц?
Оказалось, что Трес-Пикос действительно muy cerquita, меньше чем в одной миле езды, но мы добирались туда еще почти целый час. Слух о нашем приезде, особенно о Дине, значительно опередил нас. И когда мы ехали между двумя рядами травяных хижин, из которых состоял город, за джипом бежали голые ребятишки.
Рин-Тин-Тин!кричали они хором.Рин-Тин-Тин!
Здесь не было ни театров, ни кинооткуда они узнали, о Рин-Тин-Тин, не представляю. Но для них Дина была Рин-Тин-Тин, и они хотели как следует ее разглядеть. Мы услужливо остановили джип и открыли дверь. Дина встала передними ногами на спинку сиденья и весело оскалилась, точно она и впрямь была Рин-Тин-Тин и принимала знаки внимания от своих поклонников.
Ура, Рин-Тин-Тин!кричали ребятишки, но, когда Дина соскочила на землю, они тотчас же вскарабкались на ближайшее дерево, цепляясь за ветки, точно стая маленьких коричневых обезьян. Мы убедили их, что Дина никого не тронет, и постепенно, по одному они спустились вниз и даже отважились осторожно гладить ее, не переставая бормотать: «Рин-Тин-Тин».
От Трес-Пикоса дорога опять приблизилась к подножию гор, где место было более открытое, и на некоторое время двигаться стало легче, хотя мы ни разу не ехали со скоростью более пяти миль в час. На дороге то и дело попадались камни, которые надо было убирать, часто приходилось перебираться через поваленные молнией деревья, а при переезде arroyos Элен, точно штурман-танкист, высовывалась из верхнего люка и указывала дорогу, когда длинный нос «Черепахи» загораживал от меня канаву. В машине было жарко, как в пекле. Термометр показывал сто двадцать градусов по Фаренгейту. Пол кабины так накалился, что Дина взвизгивала, когда внезапный толчок сбрасывал ее с койки.
Мы зигзагами пропахивали холмы, скрытый травой валежник барабанил по дну джипа; порой мы вообще теряли дорогу, возвращались и нащупывали колею только затем, чтобы очень скоро вновь потерять ее. В середине дня мы снова спустились в долину. Вблизи железнодорожного полотна дорога то сползала в глубокие овраги, то петляя лезла вверх по их обрывистым бокам. Часто одно колесо тонуло в колее, другое шло по высокому гребню дороги, и в таком виде мы медленно тащились, соскальзывая в глубокие ямы; машина почти все время шла с невероятным креном, который далеко превосходил высчитанный мной предел безопасности. Здесь мы впервые пересекли железнодорожные пути. Подпрыгивая на рельсах, джип скатился с насыпи, и все содержимое шкафов посыпалось на пол. По другую сторону дороги мы, точно на танке, прорывались сквозь густые заросли. Ветки хлестали по крыше «Черепахи», и внутрь падали полчища злющих муравьев. А потом начались земляные работы. Неподвижный зной висел в воздухе, точно одеяло. Часто приходилось срезать высокий бугор между колеями и заваливать ямы, а чтобы лопаты не выскальзывали из рук, мы натирали их грязью. Уже стемнело, а мы все еще копали. На пригорках высокая жесткая, как проволока, трава, цепляясь за колеса, почти останавливала машину. Наконец мы стащили с себя пропотевшую одежду; о еде никто и не думал. А от Трес-Пикоса всего было пройдено десять миль.
К середине следующего утра удалось преодолеть еще одну милю. Элен медленно вела машину, а я шел впереди, очищая дорогу от слишком крупных валунов и срубая ветки, загораживавшие путь. С каждым шагом лес становился все гуще. Длинные змеевидные лианы свисали с широких, как зонты, крон деревьев; прозрачные голубые бабочки, точно привидения, скользили среди огромных, как слоновые уши, листьев растений, и часто, когда я нагибался, чтобы отбросить камень, меня пугало какое-то движение в траве или бусинки глаз игуаны, стоявшей на задних лапках на сгнившем стволе дерева. Над всем стоял затхлый запах тления. И вдруг перед нами раскинулось непроходимое болото ярдов двести длиной, через которое узким каналом пролегла дорога. Я попробовал всюду, где мог, измерить глубину палкой. Вода стояла дюймов на восемь, но внизу дно было достаточно твердое; Мы осторожно двинулись вперед и погрузились всеми четырьмя колесами. Но футов через двадцать джип пошел все медленнее и медленнее и наконец забуксовал. Прежде чем колеса успели увязнуть, я быстро дал задний ход и выехал на старое место. Потом попробовал еще раз на максимально возможной скорости, рассекая грязь и разбрызгивая черную пенящуюся воду. Двадцать футов, сорок футов но, как только мы потеряли скорость, джип неуклонно начал погружаться в грязь. Мы с отчаянием смотрели, как вода покрыла колеса; черная жижа подступила к самому борту, и только плавучесть лодкообразного корпуса джипа не давала его засосать.