Здесь все вокруг находится в состоянии какого-то непрестанного движения. Кажется, что кто-то невидимый, но громадный сопит, посвистывает, испускает тяжелые вздохи, фыркает, шипит и шумно плюется.
На большом пространстве возвышаются террасы из кремнистого туфа разных цветов, среди которых преобладает серый. Но местами, у отверстий гейзеров, глыбы туфа розовые, желтые, зеленые, белесо-синие. Из множества трещин вырываются струйки пара. В грязевых озерах, как каша в больших котлах, кипит, булькает и пузырится серая масса.
Каждое грязевое озеро имеет свое название. Одно из них, которое то и дело выбрасывает в воздух струйки грязи со звуком, напоминающим кваканье лягушки, называется «Лягушачий пруд». Другое, на поверхности которого непрерывно возникают и исчезают большие дискообразные круги, известно под названием «Патефонный бассейн».
Земля кажется здесь первозданной. Она кипит, она еще не успела стать твердью. Вот они наяву«пузыри земли», которые так волновали воображение Шекспира и Блока.
Грязь из этих озер по своим свойствам напоминает цемент и может быть использована вместо него.
Неподалеку от грязевых озер находится овальное озеро с кипящей водой. Вода в нем не пузырится, а как-то плавно волнуется, оставаясь кристально-прозрачной. Цвет ее постоянно меняется. Озеро попеременно становится то зеленым, то голубым, то синим, то вновь зеленым.
Здесь есть также розовые и желтые озера. Берега озер покрыты комочками серого шлакообразного вещества. Эта странная почва хрустит под ногами, а если минуту-другую постоять на одном месте, то ступням станет тепло от подземного жара.
Еще горячей на террасах.
Присядьте! предлагает сопровождающая нас маорийка, указывая на возвышение из туфа, напоминающее большую вокзальную скамью.
Мы садимся. Тепло и уютно, как на лежанке. Но все же немного тревожно. Ведь совсем рядом кратер самого большого Новозеландского гейзера Похуту. Мы подходим к кратеру. Это отверстие неправильной формы диаметром более полуметра. Из его глубин несутся непонятные звуки, будто какой-то великан полощет там своё огромное горло.
Осторожней! предупреждают нас. Никогда не знаешь, когда расшевелится старик Похуту.
И в самом деле, на всякий случай стоит отойти. Ведь в. момент извержения гейзер выбрасывает столб кипятка и пара до тридцати метров высотой. Хуже всего то, что неизвестно, когда он пожелает это сделать. На научном языке это называется «отсутствием правильной периодичности». Говорят, что можно вызвать извержение гейзера, «ели бросить в него ящик мыла.
К такому методу воздействия на капризный Похуту прибегали несколько лет назад во время посещения Роторуа английской королевской четой. Сопровождавшие королеву и ее супруга новозеландские официальные лица облегченно вздохнули, когда после нескольких томительных минут ожидания гейзер наконец соблаговолил продемонстрировать свое искусство перед высокими гостями.
Нам хотелось увидеть Похуту в действии. Но сколько маорийка ни прикладывала ухо к глыбе туфа у самого кратера гейзера, сколько ни вслушивалась она в непонятное для нас подземное бормотанье «старика», сколько раз ни подбегали мы к гейзеру на ее крики «Сейчас! Сейчас!», Похуту так и не удостоил нас своим вниманием. Небольшие гейзеры били, но Похуту оставался непреклонным.
Через термальный заповедник протекает небольшая речка Пуаренга.
Попробуйте воду рукой! предлагают нам.
Мы осторожно коснулись воды пальцем. Она была такой же ледяной, как в горных речках.
А теперь здесь.
Коснувшись воды, мы поспешно отдернули руки, В той же речке вода оказалась горячей.
Пуаренгу питают одновременно горячие и холодные источники, и вода не успевает смешиваться. Маори говорят, что Роторуаединственное место на земном шаре, где можно поймать рыбу и тут же, не вынимая из воды, сварить ее.
В холодной части реки водится форель. Еще больше форели в большом живописном озере Роторуа, в которое впадает Пуаренга. Город Роторуа как раз и стоит на его берегу.
На середине озера расположен остров Мокоиа, некогда главный укрепленный пункт одного из самых воинственных маорийских племенарава. Но сейчас этот остров известен не столько своей кровавой историей, сколько связанным с ним полным поэзии маорийским сказанием о прекрасной Хинемоа и Тутанекаи.
Дочь вождя, красавица Хинемоа, жившая на берегу озера, и храбрый юноша Тутанекаи с острова Мокоиа полюбили друг друга. Тутанекаи не решался просить отца девушки отдать ее ему в жены: боялся отказа. Ведь Хинемоа была из другого племени и принадлежала к более знатному роду, чем он.
Но их любовь восторжествовала над всеми препятствиями. Однажды ночью, услышав звуки путориномаорийской флейты, на которой играл, зовя девушку, Тутанекаи, Хинемоа бросилась в холодные воды озера и вплавь пустилась к острову, где ее ждал возлюбленный. Целую ночь плыла она, пока наконец, изнемогая от усталости и холода не достигла острова.
Ее самоотверженная любовь была вознаграждена. Тутанекаи и Хинемоа стали мужем и женой и прожили вместе долгую и счастливую жизнь.
Любовь Тутанекаи и Хинемоаодна из излюбленных тем маорийских резчиков по дереву.
Изваянные из дерева фигуры влюбленных, заключающих друг друга в объятия, украшают и парадные ворота расположенной на окраине Роторуа маорийской деревни Вакареварева, которую всегда показывают туристам.
О Вакареварева и вообще о маори стоит рассказать поподробнее.
ХАЭРЕ МАИ, МАОРИ!
В па
ХАЭРЕ МАИ! (привет вам) вот первые маорийские слова, которые мы услышали. Их произнесла пожилая маорийка, встретившая нас на мосту у Вакареварева.
Меня зовут Ранги, сказала она.
Чуть склонившись, маорийка поочередно прикоснулась носом к носу каждого из нас. Мы не были слишком удивлены. Друзья предупреждали, что эта небольшая церемониятрадиционная форма маорийского приветствия, нечто вроде нашего рукопожатия.
С этим обычаем столкнулись еще в 1820 году участники экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазаревапервые русские, побывавшие в Новой Зеландии.
«Я встретил его (речь идет о маорийском вожде. И. Ж. и И. Л.) со всею вежливостью Южного океана, обнялся с ним, и прикосновением наших носов мы как будто утвердили взаимное дружество»так описывал в судовом журнале свою встречу с маори Ф. Ф. Беллинсгаузен.
Хаэре маи! повторила Ранги снова, приглашая следовать за собой.
Маорийка была очень живописно одета. Верх открытого, как сарафан, платья был украшен черно-красно-белым геометрическим орнаментом, а низ представлял собой короткую юбку из узких, закрепленных у пояса шуршащих стеблей новозеландского льна.
Деревня была окружена двойным частоколом из толстых, неровных жердей высотой в полтора человеческих ростасвоего рода крепостной стеной. В нескольких местах над частоколом возвышались сделанные из таких же жердей сторожевые вышки.
Интересны ворота этой деревни-крепости. Высокие деревянные, с полукруглой аркой, они были покрыты сложной резьбой и окрашены в красно-коричневый цвет. На воротах были высечены барельефыфигуры воинов. Над их головами громоздились боги со свирепыми масками вместо лиц. Над аркой возвышалась целая скульптурная композицияХинемоа и Тутанекаи с белыми ракушками вместо глаз.
Резьбой были украшены все постройки деревни: большой дом для собраний (варе-рунанга), и чуть-чуть приподнятые на невысокие сваи жилые дома (варе), и, наконец, расположенные поодаль хранилища для припасов (вата). При взгляде на эти постройки невольно вспоминались строчки детского стишка: «Домик пряничный стоит, шоколадками покрыт» Дома, выкрашенные в коричневый цвет и покрытые резьбой, как-то очень уж напоминали тульские пряники.
Все строения размещались вокруг небольшой площадимарае, места всех деревенских собраний, празднеств и торжеств.
Вы находитесь в па, укрепленной деревне. В таких деревнях до прихода европейцев жили мои предки, сказала Ранги.
Рангистарейшая из местных гидов. Она, как и другие гиды, знакомит приезжающих с достопримечательностями Роторуа, главнейшее из которых Вакареварева. Фотографии этой энергичной, всегда улыбающейся женщины с морщинистым коричневатым лицом часто можно встретить на почтовых открытках, на страницах новозеландских журналов и туристских проспектов.