Когда ты провожал Любу после выпускного, не заметил случайно, что Мила идет за вами?
Нет, медленно покачал головой Игнат. Я не раз оглядывался, проверял, нет ли кого-нибудь сзади. Мы ведь обсуждали по дороге наши планы и не хотели, чтобы их слышали. Я очень хорошо это помню, потому что много лет раз за разом прокручивал все в голове. Пытался найти хоть какие-нибудь подсказки. Помню, в кустах ветка хрустнула. Но я подумал, что это собака. Ты считаешь, она могла нас подслушать?
Не исключено.
Но тогда наверняка попыталась бы сорвать наш побег. Рассказала родителям Любы. А они ничего не знали. Или ты думаешь, это она ударила Любу по голове и сбросила в реку?
Нет, не думаю. Но если узнала про побег, точно должна была это как-то использовать. Надо лишь понять, как. На некоторое время я задумалась, потом спросила:После того, как Люба пропала, Мила с тобой встречалась? Как она вообще себя вела? Обвиняла тебя?
Ну, первую неделю я провел в камере. А когда меня выпустили, она приходила, да. Говорила, что очень переживает за меня и Любу. Не верит ничему, что обо мне говорят. Пыталась меня обнять, поцеловать. Но я тогда был способен думать только о Любе и выставил ее. Я еще не догадывался, что скоро каждый друг будет для меня на вес золота. Но Мила больше ко мне не приближалась. Хотя и в травле никогда не участвовала. Если случайно сталкивалась со мной, делала вид, что мы незнакомы.
Понятно. Я хочу попробовать с ней поговорить. Вот только, если она что-то знает, вряд ли расскажет. А про Олега что помнишь?
Честно говоря, мало что. Мы никогда не дружили, но и не враждовали. Он не особо мне нравился. Да и к Любе не приставал. Если только на выпускном, раз ты так говоришь. Но это, скорее всего, просто по пьяни. Она мне на него точно не жаловалась, иначе я бы с ним разобрался.
Ну хорошо, вздохнула я. Оставим это пока. Кстати, вечером я встречаюсь с вашей классной.
С Мариной Владимировной? уточнил Игнат.
Ага. Как она к тебе относилась?
Могу сказать только одно: она единственный человек во всем городе, который при встрече со мной здоровается. На этом все. Но для меня и такое очень много значит.
Я рада. Тем приятнее мне будет с ней беседовать, я убрала в карман телефон и встала. Ладно, пойду к себе. Скоро придет участковый.
Игнат взглянул на меня.
Хочешь еще чаю? Или может, пообедаешь? Я тут приготовил кое-что.
Хорошо, с удовольствием попробую, согласилась я. Такое предложение вполне вписывалось в дружеское общение, что я в итоге и хотела получить.
Через пять минут Игнат поставил передо мной тарелку с запеченным мясом. Выглядело все очень аппетитно. Я попробовала и восхитилась, готовил он отлично.
Здорово! Очень вкусно. Даже не догадывалась, что ты умеешь так готовить.
Рад, что тебе понравилось, ответил собеседник. А потом взглянул пристально и добавил:Я на столько вопросов уже ответил. Можно, тоже тебя спрошу?
Я мгновенно напряглась. Вот чего совершенно не хотелаэто говорить о себе. Игнат, конечно же, заметил мою реакцию и невесело усмехнулся.
Понятно, речь о взаимном доверии пока не идет. Но может, хотя бы попробуешь?
Что ты хочешь узнать? еле слышно выдавила я.
Я хотел спросить, от чего ты прячешься? У тебя отличная фигура, я же не слепой, но ты старательно скрываешь ее под этой мешковатой одеждой. А кепка, которую ты постоянно носишь на улице? Знаешь, у тебя бывает странный жест, словно ты поправляешь длинные волосы. Только сейчас они коротко обрезаны. Почему ты постриглась?
Я догадывалась, что Игнат очень наблюдательный, но не подозревала, насколько. А главное, не могла ничего ответить. Он мрачно смотрел на меня, качая головой.
Черт, почему у тебя такое испуганное лицо? Чего ты боишься? Я точно тебе не враг и на многое готов ради тебя. Скажи, кто довел тебя до такого?
Не выдержав его взгляда, я уткнулась в тарелку. Пробормотала:
Прости Я не готова это обсуждать, встала и направилась к выходу. Он шагнул ко мне и легко придержал за плечо.
Это ты прости. Я не должен был затрагивать эту тему. Но мне иногда больно за тебя. Я знаю, в твоей жизни что-то случилось. Ты очень сильный человек, но и сильным бывает нужна помощь. Или хотя бы дружеское плечо. Он подошел еще ближе. Очень нежно и осторожно обнял меня и притянул к себе. Наклонил голову и прошептал на ухо:Помни, мое плечо и все остальное всегда в твоем распоряжении
Прижавшись щекой к его груди, я слушала ускоряющийся ритм его сердца. Ощущала тепло рук, обнимающих мои плечи. И вдруг почувствовала, как напряжение уходит из меня, заменяясь спокойствием. Этому не было логического объяснения. У нас с Игнатом не будет никакого будущего. Да и помочь мне он не сможет, даже если бы очень захотел. Но вот сейчас, в эту секунду, его объятий мне было достаточно.
Постояв так пару минут, я медленно отстранилась и посмотрела ему в лицо. Теперь уже могла это сделать. Встретила взгляд, в котором была щемящая нежность, тоска по несбыточному. И улыбнулась.
Спасибо! Ты мне уже помог.
Он отпустил мои плечи, стоял и молча смотрел на меня. А я потянулась и легко коснулась губами его щеки. И ушла.
* * *
До вечера я отдыхала, ощущая странное опустошение. А еще мне не хотелось ни о чем думать. Чтобы полностью отвлечься, я закачала из интернета какой-то фильм и прилегла на диван. Но досмотреть его не успела, ближе к концу задремала. Проснулась за полчаса до назначенного времени, встала и быстро привела себя в порядок.
Участковый был точен. А еще на этот раз он приехал на машине, старенькой иномарке, что вызвало у меня удивление. Хотя удивляться как раз было нечему. Город, в котором я теперь жила, не такой уж и маленький, чтобы передвигаться по нему исключительно пешком. Просто я уже настолько привыкла, что могу встретить Павла Васильевича в любом месте, что не задумывалась о способах его передвижения.
Усадив меня в машину, мой спутник быстро тронулся с места. Свой автомобиль он совсем не жалел, выжимая из него то, что он, по моему мнению, был не способен дать. Ехали мы минут пятнадцать, и я успела заметить, что к правилам дорожного движения участковый абсолютно равнодушен. Похоже, он искренне считал, что они написаны не для него.
Остановились мы у добротного трехэтажного дома. Бросив машину у подъезда и даже не потрудившись ее закрыть, Павел Васильевич повел меня к дверям и нажал кнопку домофона. Пешком мы поднялись на второй этаж, лифт в этом доме отсутствовал как класс. На лестничной площадке нас встретила высокая, сухопарая пожилая женщина.
В квартире хозяйка сразу же с любопытством уставилась на меня и обратилась к участковому:
Значит, это и есть помощница Донцовой?
Почему Донцовой? я не смогла скрыть удивления. Такого имени я точно не называла.
Так и не надо называть, махнула рукой женщина. У нас самих есть голова на плечах. Чьи книги тут на каждом углу продаются? Правильно, Донцовой. Значит, она и есть самая известная писательница детективов. Вон их у меня сколько, она махнула рукой в сторону большого книжного шкафа, выглядывающего из открытой двери в комнату. Ну что ж, проходите, давайте знакомиться.
Я сняла кроссовки, надела предложенные тапочки и двинулась за хозяйкой. Участковый дернулся за мной, но женщина притормозила и произнесла:
А тебя, Паша, мы задерживать не будем. У тебя своих дел, наверное, полно. Зачем тебе наши бабьи разговоры слушать.
Лицо Павла Васильевича немного перекосило, но он справился с собой и послушно шагнул к выходу. Я ждала, пока хозяйка закроет за ним дверь, и думала, что за десять лет она не утратила способности прекрасно управляться со своими бывшими учениками.
В небольшой, слегка захламленной комнате я опустилась на покрытый накидкой диван и с интересом оглянулась по сторонам. И сразу же поняла, о чем говорила женщина и намекал участковый. Несколько полок внушительного шкафа были сплошь заставлены книгами Донцовой и другими подобными детективами.
Позвольте представиться, заговорила хозяйка, устроившись в кресле рядом с диваном, Марина Владимировна. Бывший школьный учитель, преподаватель биологии. Сейчас на пенсии. В свое время была классным руководителем Любы Кузнецовой. Как я понимаю, именно эта давняя трагедия вас заинтересовала.