Там уже не наш батальон,сказал старший лейтенант, следивший за обзором Егорьева, когда последний опустил бинокль, спросил, кивком головы указывая в сторону высоты:А, какова?
Да,вымолвил Егорьев, отдавая бинокль старшему лейтенанту.
Вот то-то и оно.Старший лейтенант водрузил бинокль себе на шею.
Ну, пошли дальше.
Втроем они еще долго лазили по траншеям и ходам сообщения. Старший лейтенант показывал оборону немцев, говорил, где у них огневые точки, где какие укрепления находятся. Вернулись они в блиндаж только через час.
Мыльников ожидал их там, развалившись на койке командира. Старший лейтенант отдал ему каску и разрешил быть свободным. Солдат не заставил себя долго ждать.
Когда он ушел, старший лейтенант подвел Егорьева с Пастуховым к столу и, когда те сели, вытащил из планшета карту-пятиверстку.
Вот,ткнул он пальцем в середину карты,мы здесь,и указал на маленький кружочек. От него разбегались во все стороны условные обозначения траншей и ходов сообщения.
Пулеметные ячейки обозначаются крестом,объяснил старший лейтенант.Вот этот пунктир,он провел пальцем по пунктирной линии, уходившей от блиндажа в сторону каких-то квадратиков,связь со штабом батальона.
А это что?Пастухов щелкнул ногтем по квадратикам.Штаб батальона?
Да,отвечал старший лейтенант,штаб батальона. Располагается в селе. Впрочем, вы там, наверное, уже побывали.
Егорьев утвердительно кивнул головой.
Ну вот вроде и все,подвел итог старший лейтенант и, спохватившись, добавил:Да, артиллерия на левом фланге.
А вы куда теперь?поинтересовался Егорьев.
Куда пошлют,усмехнулся старший лейтенант.Пока вот велено со своей ротой в 18.00 прибыть к штабу батальона.
Так вы ротой командуете?удивился Егорьев.
Ай,поморщился старший лейтенант.Фактически рота. А на делевзвод. Так что не волнуйтесьлишнего оборонять не будете.
Последние слова были обращены к Пастухову. Взводный, насупившись, с недовольным видом отвернулся в сторону.
Старший лейтенант, увидев гримасу Пастухова, усмехнулся и, подойдя к нему, дружески хлопнул по плечу:
Да ты не обижайся, лейтенант. Больно ты злобный, как я погляжу. Не надо так. И еще.Старший лейтенант повернулся к Егорьеву.Хочу вам совет один датьголову под пули не подставляйте. В прямом смысле слова. Вот ту высоту,старший лейтенант махнул рукой, будто высота была сразу за стенкой блиндажа,ни в коем случае нельзя недооценивать. Ну, впрочем, вы всему сами учены.Он рассмеялся.Бывайте. Как говорится, ни пуха.
Всего хорошего,холодно ответил Пастухов.
Егорьев, несколько удивленный таким поведением Пастухова, пожал плечами:
До свидания.
К черту, надо говорить, к черту,улыбнулся старший лейтенант и, взяв с койки вещмешок, направился к выходу.
Ни Пастухов, ни Егорьев не могли слышать, как он тихо промолвил, уже уходя и не обращаясь ни к кому:
Дай бог вам остаться живыми.
Зачем ты так на него?спросил Егорьев, когда за старшим лейтенантом закрылась дверь.
Пастухов презрительно хмыкнул:
А не люблю таких. Из себя строит невесть что. Герой-фронтовик! Советы дает. Без него учены.
Не знаю, почему ты так говоришь,сказал Егорьев,он мне показался неплохим человеком.
Показался,проворчал Пастухов.А мне не показался. Каждый свое мнение иметь может. Ну ладно, все.
В это время дверь с шумом распахнулась, и в проеме показалась фигура старшины Кутейкина.
Старший лейтенант Полесьев,объявил Кутейкин.
Дорогу, старшина, дорогу,говорил Полесьев, отстраняя Кутейкина и входя в блиндаж.
Егорьев с Пастуховым взяли под козырек.
Освоились, лейтенанты?сразу перешел к делу Полесьев.
Так точно,отрапортовал Пастухов.
Очень хорошо, очень хорошо.Полесьев уселся за стол.А почему карта не там где надо?Полесьев указал на карту, оставленную старшим лейтенантом.
Виноват.Пастухов поспешил упрятать карту в планшет.
Очень хорошо, очень хорошо,опять проговорил Полесьев, барабаня пальцами по столу.
Что хорошо?вставил реплику Кутейкин, стоявший у входа.
А вы идите, старшина,повернулся ротный к Кутейкину.Подождете меня в окопе, здесь вам делать нечего.
Кутейкин вышел.
Хочу вам напомнить, лейтенант Пастухов,обратился Полесьев к взводному, вставая из-за стола,что с этого момента вы исполняете обязанности командира в боевых условиях. Вы обороняете участок фронта, и спрашивать с вас будут соответственно. Имейте это в виду!
Пастухов выпрямился, но тут же стукнулся головой о потолок. Полесьев, посмотрев на бревна наката, перевел взгляд на потиравшего макушку Пастухова, усмехнулся и собрался уходить.
Разрешите обратиться,шагнул вперед Егорьев.
Чего обращаться,прервал ротный лейтенанта.Вы завтра направитесь в штаб батальона. Там придумаем что-нибудь, без должности не останетесь.
И Полесьев скрылся за дверью.
7
Четвертый взвод обустраивался на новом месте. Солдаты располагались в землянках, разговаривали с бойцами еще не покинувшей своих позиций роты, занимавшей здесь оборону до них. Вскоре роту отвели за передний край, и этот участок уже полностью перешел «во владение» Пастухова и его людей.
Лучинков, Золин и все отделение под командованием сержанта Дрозда заняли освободившуюся землянку. Землянка была довольно большая, человек на пятнадцать, так что места всем хватило с избытком. Золин, поставив противотанковое ружье у входа, закинул вещмешок на верхние нары и, устало опустившись на нижние, стер со лба пот, промолвив:
Ну вот и прибыли.
Да, наконец-то,усмехнулся Лучинков, усаживаясь тоже на нары.
Напротив них разместились красноармейцы Синченко и Глыба. Лучинков уже успел заметить, что эти два украинца были настолько дружны между собой, что их никогда нельзя было застать поодиночке. Где Синченко, там и Глыба, и наоборот. Синченко был здоровенный малый, чуть ли не под два метра ростом; в плечахкосая сажень. Глыба же представлял полное несоответствие собственной фамилии: маленький, худой, он был левофланговым во взводе. Сержант Дрозд за глаза называл их не иначе как «козаки днепровские», на что Синченко, однажды услыхав подобное определение, спокойно отвечал, что они не днепровские, а хуторские.
И на этот раз «хуторские» заняли нары по соседству. Остальные солдаты отделения тоже выбрали себе места. Лишь один из них, рядовой Рябовский, забрался аж в самый конец землянки и там стал раскладывать свои вещи.
Вы что, Рябовский,обратился к нему Дрозд,от коллектива отрываетесь?
Да я,Рябовский замялся, потом ответил:Я знаете ли, во сне громко разговариваю. Мешать, думаю, буду, так чего
А, ну как хотите,удовлетворился таким объяснением Дрозд и распорядился:Всем отдыхать!
С полчаса солдаты отделения, развалившись на нарах, отдыхали с дороги. Потом внимание всех привлекла со скрипом раскрывшаяся дверь, и какой-то человек ввалился в землянку.
Ах, кузькину мать!выругался человек, зацепившись ногой за порожек, и сержант Дрозд, узнав в пришедшем старшину Кутейкина, поднимаясь с койки, приветствовал его словами:
Землянку занимает второе отделение!
Вижу,отвечал Кутейкин, оглядываясь кругом, и, увидав несколько свободных мест, сообщил:Я тады к вам.
Старшина направился занимать одну из пустующих коек, а Дрозд, поглядев ему вслед взглядом, выражающим фразу: «Принесла нелегкая», гаркнул во все горло:
Подъем!!!
Солдаты зашевелились на нарах, Кутейкин, довернувшись к сержанту, выразительно покрутил пальцем у виска. Дрозд, сам не зная отчего, еще больше распаляясь, крикнул:
Встать!
На него сверху посмотрело несколько лиц: сонное Лучинкова, недоумевающее Золина, возмущенное Синченко.
Чего орешь, сержант,с какой-то обидой сказал Синченко, свешиваясь с верхних нар.Надоел.
Ты как разговариваешь?вскипел Дрозд.
А так,спокойно отвечал Синченко.Мало в дороге накомандовался, али как? Тут, чай, не глухие. Скажи по-человечески, а не лайся, что кобель на привязи.
Рядовой Синченко,сквозь зубы прошипел Дрозд.Два наряда вне очереди на кухню!