Эх, как погнали. Со свистом и топотом, все увеличивая разгон галопа. Все, ребята из леса. Не светит вам на проходящий транспорт сесть. Кто будет такой смелый или дурной, что выскочит на дорогу, того стопчут в коврик. А мы следом...
- Взвод! В одну шеренгу! Рысью! За мной держать! Правофланговым равнять строй в движении! Марш! Держать строй, не вываливаться!
- Рысью! Держать строй! Осаживай по центру! Подравняйсь! - унтер и кто-то из драгун с левой стороны строя дублируют команды грамотно и громко. Толковых я все-таки людей собрал.
Пошли. Не как на плацу, но ровно. И даже снег не стал помехой, а по нему атаковать не просто. Молодцы салаги. Науку крепко в вас вколотили. Для первого боя - вполне! Ну, сейчас поглядим, как вы с пешим врагом столкнетесь. Там может быть и посерьезней люди будут.
Нет. Не были те, что выскочили из леса, спасаясь от пуль в спину, уже серьезным противником. Да и немного их было. Только трое попытались сопротивляться, все и полегли, а дюжина сразу сдалась. Куда от конных-то по сугробам бежать?
Итог боя выглядел совсем неплохо.
Восьмерых мы перекололи, троих сопротивляющихся кого зарубили, кого пристрелили из седельных пистолетов. Еще троих стоптал несущийся табун. Двадцать один полег под пулями сибиряков, и одиннадцать покидали ружья еще в лесу, сдавшись первому взводу. Сколько выходит? Сорок шесть. Четверо ушли, значит. Нет, оказалось - трое. Еще одного у табуна застрелили. Но остальные, захватив лошадей, сдернули все-таки. Не уследил унтер...
Наши потери невелики.
Один убитый слепой пулей во втором взводе и один раненый саблей, довольно серьезно. У Ивушки во взводе трое легкораненых и один тоже довольно крепко. Тяжелые на недели три из строя выбывают, это если все с раной будет хорошо. Надеюсь на мороз. Сейчас заразы в воздухе - минимум.
Могло быть хуже, даже гораздо хуже, если бы не данные выданные мне де Сангленом. Силы-то были равны. Но неожиданность и хорошая разведка принесли нам полную и почти бескровную победу. Даже не верится.
А в придачу еще и табун в сто голов отличных лошадей, да сорок пять ружей и с два десятка пистолей, полсотни сабель. Седла. Порох. Свинец. Полушубки. Сапоги. Амуницию... Все добротное и почти новое.
Ведь отберут! Армейские тыловики к халяве относятся трепетно. Как есть - отберут.
Жаба, не души меня так жестоко, ты жаба, а не удав. Мне не меньше чем тебе жалко. А что делать?
Значит так, пленных и победный рапорт - вперед, а трофеи тормознем с транспортировкой, мол, устали кони. Может чего и вырву с помощью Закревского. Попробовать, по крайней мере, стоит.
Пока отдавал распоряжения по формированию колонну пленных для движения домой, на дороге опять появились люди. Группа из девяти всадников. Одного я знаю. Майор Лешковский держится скромненько в третьем, замыкающем, ряду. Впереди явно высшие офицеры. На двоих треуголки с генеральскими перьями одетые на пехотный манер (генералы пехоты и кавалерии одевали форменный головной убор по-разному, чем и отличались издали), да шинели с алыми обшлагами намекают на немалый чин.
Выезжаю вперед, навстречу кавалькаде. Ко мне, отделившись от группы, следует штаб-офицер из первого ряда, что ехал рядом с генералами.
- Поручик Горский! - Представляюсь как младший по чину. Да и вообще, чувствовал, этому офицеру надо докладывать четко и по существу, потому продолжаю. - Партия охотников при Особенной канцелярии военного министра! - Прикладываю в уставном приветствии пальцы к черной кожаной каске. - По данным полученным от Высшей воинской полиции вышел на подозрительных людей, вступил в бой с вооруженным на карабинерский манер противником. Пытались устроить засаду на дороге. Отряд, числом в полсотни сабель уничтожен! Потерял одного убитым, двоих ранеными, у некоторых еще царапины.
- Полковник Кологривов! Сопровождаю генерала Бенигсена и иных лиц! - ответное приветствие по-гвардейски четкое, но на лице улыбка. - Горский? Помню. Так это вам в партию из моего полка егерей адъютант командующего вытребовал? Я был не в восторге, но гляжу, нужное дело делаешь, поручик. Добро! Умеешь воевать. Что будет надо - обращайся.
- Благодарю, ваше высокоблагородие! Дозвольте следовать с пленными в Вильно?
- Следуйте.
Полковник вернулся к всадникам. Обменялся парой слов, но не с генералами, а с другим человеком в этой группе, центральным второго ряда, которого со всех сторон прикрывали сопровождающие. Он внешне удивительно напоминал Великого князя Константина, хоть и скрывал нижнюю часть лица под шарфом , а на лицо низко надвигал треуголку. После этого всадники развернулись и двинулись в ту же сторону, откуда и прибыли. Лишь майор Лешковский махнул мне на прощанье рукой ободряюще.
Ясненько.
ОТК приезжало. Причем с членом императорской фамилии в своем составе. Работу приняли. Пленные их не заинтересовали. Можно спокойно ехать домой.
Так и произошло боевое крещение моей партии.
На следующий день, в штабе у Барклая за одним столом впервые встретились полковник Закревский и действительный статский советник де Санглен. Им обоим было вынесено полное удовльствие военного министра за отличные совместные действия, а также высказано мнение лично Барклаем, '...что и впредь...'. Государю был отправлен соответствующий доклад, и это примерило давних соперников. Не знаю, какая уж кошка раньше между ними пробегала, но с этой встречи отношения между начальником Высшей воинской полиции и начальником Особенной канцелярии при военном министре пошли на лад. Не сразу, конечно, но потихоньку стали даже проводить кое-какие совместные действия. Во-первых - делу на пользу, а во-вторых - прибытие в скором времени в ставку Первой армии Императора с целой толпой новых людей заставил людей состоящих при армии уже некоторое время сплотиться против давления столичной публики жаждущих чинов и наград.
Но меня, слава Богу, эта придворная заметь пока не касалась. Я был в своей стихии и занимался тем, что у меня неплохо получалось. Борьбой с вооруженными группами, которые перли к нам из-за кордона все большим потоком. Тактическая разведка, а соответственно и контрразведка, с обеих сторон возросла до невиданных размеров. Уже в марте-апреле это стало сильно заметно, а с наступлением первых майских дней, так и вовсе...
Еще и мужики местные подключились. Нападали в основном на обозы и склады. Эти редко когда действовали скоординировано - народная стихия. Грабеж армейцев становился промыслом, хоть и опасным, но прибыльным. Их ловили и наказывали, но разбой только увеличивался, как и озлобленность местной публики. Даже приговоренные к петле тати грозились скорым приходом Наполеона. Но в основном, все же, донимали мелкие конные партии из-за Немана. Эти нападали на патрули, перехватывали посыльных, убивали офицеров. Они лезли к нам, ну и мы соответственно отвечали визитами вежливости, не надо нас считать белыми и пушистыми. На удар - отвечали адекватно. Война еще не началась, но кровь уже проливалась с обеих сторон.
Тактическую разведку на нашем участке вели непосредственно французы, правда используя для этого в основном польско-литвинских охотников и русских ренегатов, хоть мало, но такие случались, а также сами поляки герцогства. Последние - особо нахальны и воинственны. Отваги им не занимать, да и умения в таких вылазках, тоже. Были даже представители прусской разведки, но те не хулиганили с сабелькой на дорогах, а вполне себе цивилизованно шпионили.
Им всем противостояли отряды внутренней стражи, силы Высшей воинской полиции, а к апрелю де Санглену подчинили вообще всю полицию в полосе действия всех армий и особые команды вроде моей. Первый опыт был признан удачным и по образцу нашей партии стали формироваться 'отряды быстрого реагирования', которые курировал Закревский, либо непосредственно командиры корпусов. Казачки, разумеется, но пока только как вспомогательные отряды. Наша деятельность не афишировалась, хоть шила в мешке не утаишь, но с каждой неделей нагрузка становилась все ощутимей.
Теперь несколько вернусь назад и расскажу о том, как проводили это время мои друзья.
Гаврила и Толик прибыли в Вильно еще раньше меня, с намерением, если придется туго выдернуть меня из узилища. К счастью - не пришлось. Но это не повод возвращаться домой, тем более, что тут намечались интересные события. Этим двоим гаврикам мирная жизнь, конечно, нравилась, но и повоевать уже хотелось. Наркоманы адреналиновые...
Пара слов о них.
Пока я сидел на периферии в запасном эскадроне они жили полнокровной жизнью.
Поскольку Гаврила - мой глава хозяйства, то он и развернулся по полной.
Он вообще натура увлекающаяся, как управляющий развил бурную деятельность и уже много успел провернуть, хотя понимал, что сильно влезать в хозяйствование до прихода французов - смысла нет. Война многое могла порушить. Это понимали и многие иные. Наверное, по этой самой причине два соседних с Горками села, взятые в опеку после смерти владельца, не оставившего наследников, мне предложили приобрести по совсем уж смешной цене. Одно село, вернее деревня, поскольку церкви там не было, на пятьдесят ревизионных душ (т.е. пятьдесят мужчин в возрасте от семнадцати до шестидесяти лет), и второе сельцо с более чем с семью десятками мужиков с чадами и домочадцами. Все оброчные, от худой земли, промышляющие в основном артельными заработками в Москве, на тамошних заводиках. Мастеровой люд, в общем-то, причем уже не в первом поколении.
Вот так я перешел в разряд совсем не бедных (имеющих более ста ревизионных душ) помещиков-крепостников. Правда новое приобретение было скорее обузой, поскольку во время опеки и без того разоренные села поразорили в конец, даже кур почти вывели, оттого так дешево и продавали, желали поскорее сбагрить с рук. Но Гаврила уболтал, и для престижа надо и для дела. Ну, надо так надо. По хозяйству он более головастый.
И за три месяца заработал в моем новом имении капсюльный заводик. Кадры были, технологию наладить, пусть не сразу, но удалось. Нематериалоемкое производство, но перед войной востребованное как никогда, а оттого весьма прибыльное. Была проблема с сырьем, но ее решили. Потихоньку артельные мужики и за переделку замков ружей под капсюль взялись, чтобы увеличить сбыт своего товару. Под капсюль ведь стрелялка соответствующая требуется, а их пока нетути. Правда в основном оружие было для охоты, но и вояки стали порою делать для себя заказы. Гаврила, (невиданное дело!), платил крепостным, и платил по нынешним меркам очень неплохо. Вот так у меня добавился и еще один заводик. Вместе с карандашной фабрикой и маслодавильней. Правда это был далеко не первый и не самый большой заводик, Вадим по своим каналам уже раскрутил рекламную компанию 'ура капсюлю' и заводы по их производству стали открывать при пороховых производствах по всей России. Переделывать замки под новое изобретение взялись в Туле и в Москве и в Питере, в начале на штуцера. Но с ростом моды на усовершенствованное оружие, заказы укрупнялись с каждой седмицей.
Ха! И на это, оказывается, бывает мода? Узнаю рекламные технологии моего времени. Явно, работа еще одного попаданца. Вадиму - зачет! Особенно за введение единого стандарта капсюлей, уж не знаю как он этого смог добиться, но смог. По императорским стандартам сейчас и работает и мой заводик, а что порой делает что-то сверх и не так, так - для себя родного.
Торговля, которой занялся управляющий, а вернее перекупка в глубинке, вывоз и перепродажа по военным заказам продуктов, шерсти, леса и еще Бог знает чего, шла само собой тоже бойко. Так что людей все равно не хватало и приходилось нанимать.
Кто порукастее и посмышленей из моих крепостных, те были заняты на заводиках, кто покрепче да непоседливей - в возчиках, перевозили по договорам закупленные товары, этакие дальнобойщики девятнадцатого века, и только малая часть занималась на земле и на конеферме. Меня же роль крепостника корежила. Не так воспитан...
Я объявил о том, что люди могут себя выкупать по половинной и даже четвертной цене, поскольку с такими заработками, что мы даем, в состоянии за пару-тройку лет собрать нужную для выкупа сумму. Думаете, кинулись собирать копеечку? Щас...
Первый вопрос - 'Барин, не гони! Пошто не угодили?'. Вот так вот. Надо будет с другой стороны к такому вопросу подойти, но рабов в моем имении не будет. Это - твердо.
Гаврила же всю зиму откровенно ловил кайф от решения всяких хозяйственных головоломок. Нравилось ему. Но как только заиграли боевые трубы, не думая ни секунды, все бросил и кинулся на подмогу Сереже Горскому.
С Толиком вообще засада. У меня такое впечатление, что папаша Бубнов в его лице отыскал где-то давно затерявшегося родного сына, да и вся остальная родня приняла, словно он и рос в этой просторной избе с пеленок. Бывает такое. Полное единение душ. По-моему Толик уже и на какие-то дела клановые, совместно с братами Бубновыми, сходил пару раз. Да и его молодая жена, непоседливая и порой резкая Глафира, в присутствии мужа становилась самым любящим и заботливым существом в мире. Толик отогревался в семейном тепле клана Бубновых за все свои годы одиночества. Но как только стал вопрос о помощи одному поручику, жена сама собрала ему котомку и деловито проверила заточку метательных ножей, взятых Виверрой в дорогу. В этой семье мужчины часто уходили по своим мужским делам, а женщины оставались их ждать. Они умели это делать.
Вот так этот дуэт и оказался в Вильно.
На глаза не лезли, но встречались мы с ними периодически.
Толик про де Сангленена и о полковнике Закревском знал много больше моего, ну ему и положено с его-то специальностью. Из реальной нашей истории было известно, что они тоже вначале собачились, но после вполне себе неплохо работали в паре. Правда, подсидеть друг друга пытались постоянно, но это у них уже выражалось не во враждебном соперничестве, а скорей как спортивное состязание. Они даже в какой-то мере стали приятелями, насколько это возможно при их работе.
Уяснив, в каком положении я, в конце концов, оказался, Виверра только хлопнул меня по плечу и сказал, что такого везунчика как я - поискать. Из всех возможных вариантов выпал самый удачный, и барона Корфа за протекцию мне следует поить месяц. Иметь контакт и там и там - редкая удача. Но и надо понимать, что пахать придется как Труфальдино из Бергамо. А вот тут уже поручику Горскому поможет парочка друзей. Чтоб не надорвался...
И помогали.
Толик и Гаврила навели мосты с местным криминалом и нищей братией и из их числа организовали что-то вроде службы информации. Нашей. Личной. Как задел на будущее. Этим направлением занимался персонально Толик, а Гаврила взял направление несколько иное - слуги и мелкие торговцы, а также некоторые купцы и приказчики. Вся эта публика работала за деньги, но работала не хуже идейной еврейской службы информации де Санглена, он курировал какого-то их рабе, которому было откровение и по его слову многочисленные ученики оказывали посильную помощь русским. Я особо не вникал, да меня и не допускали к таким секретам, но эффективность такой информационной, и не только информационной службы была высока чрезвычайно. Закревский, сделавший в свое время ставку на мелкопоместную служилую местную шляхту, проигрывал де Санглену в информационном плане безнадежно. Поляки, литвины и литовцы были не надежны и требовали гораздо больших средств в оплате своих услуг. Хасиды придерживались иной тактики и просили в оплату за услуги - услуги ответные, на сегодня либо в будущем. Деньги тоже брали, но строго под отчет. Более того, они сами давали довольно значительные средства.