В гляделки мы играли недолго. Генерал протянул руку.
- Пакет... - Голос негромкий, спокойный, чуть ли не ленивый.
- Позвольте, ваше высокопревосходительство, скинуть сюртук, пакет зашит под подкладку. - Я вопросительно посмотрел на Кутузова. Тот кивнул.
Адъютант помог мне распороть ткань, поскольку ничего режущего у меня не было под рукой, и из-под подкладки мы извлекли плотный конверт. Потом он ловко вскрыл его, разрезав стягивающие пергаментную бумагу пакета бечевки. Выложил бумаги на стол и отошел в сторону, а я тем временем опять оделся в свой дорожный сюртук. Сюртук хоть и с отпоротой подкладкой, но смотрится лучше пропотелой и грязноватой нижней сорочки. В дороге за собой следить некогда было.
Михайла Илларионович просмотрел бумаги быстро. Его левый глаз цепко выхватывал из исписанных листов информацию и, видимо, она чем-то радовала командующего. Хотя, что может быть хорошего в наступлении противника? Но нет. Генерал доволен полученным вестям - однозначно.
- Ну, мОлодец... - взгляд Кутузова опять уперся в меня. - Рассказывай. Кто таков? Кто послал с пакетом? Как добыли сведения? Какими путями в ставку попал? Все нам поведай.... Служишь?
- Так точно, ваше высокопревосходительство. Иркутского драгунского полка поручик Горский Сергей Александрович. Сейчас вне полковой службы. Был командирован за кордон по делам приватным совместно со штабс-капитаном лейб-гвардии Драгунского полка Черкасовым Вадимом Борисовичем. Инкогнито....
- Так. - Прервал меня Михайло Илларионович. - Погодь маленько, не части. Сейчас чайку с тобой попьем, мне что-то восхотелось горяченького. А? Не против? И ладно... Голубчик - это к адъютанту - озаботься. И людей его покормить и определить. Да, еще у дверей глянь, чтоб не шастали. Сам проследи. А чаек чтоб сей миг был. Давай, голубчик....
Вышколенный адъютант испарился как джин из 'Тысячи и одной ночи'. Вот стоял и вдруг не стало. Во талант... Мы с генералом остались вдвоем, хотя меня из открытой двери комнаты все равно контролировал звероватого вида денщик.
- Ну вот. А теперь говори. Что можешь.... Что не можешь - не говори, неволить не стану. Понимаю.... Чай не на прогулку командировали? Такие бумаги в руки сами не падают, что ты привез. Тяжко достались?
- Так точно, ваше высокопревосходительство.
- Ну, не тянись. Не на плацу, чай. Дозволяю без чинов, коли не при мундире, поручик. А, кстати, не ты ли тот дуэлист-поэт, что зимою в столице накуролесил, да суда избежал? А? Не часто сие случается, оттого и на слуху твоя фамилия.
- Должно быть, я и есть, Михаил Илларионович.
- Ты, стало быть. Вот и ладно. И из скандала может быть толк. Знать не подсыл, а просто молодой задира. Враз и опознаем....
Что краснеешь, словно девица? Слыхал о тебе, ёра-бедокур. Выходит, вместо суда тебе другую кару назначили? Ага, ага.... Бывает. - Кутузов ворчливо пенял мне, как любящий дедушка. Но имея опыт общения с людьми большого калибра, я на его воркование не велся. Просто на всякий случай. А генерал между тем продолжал.
- Офицера мои при штабе бренчат порою на гитарках твои романсы, Горский, а я по-стариковски бывает, что и слушаю. Знатные случаются вирши, хоть и простоваты, как на мой вкус. При матушке Екатерине возвышенней складывали, да поскладней. Сам баловался в младые годы. Эх-хэ-хэ... М-да...
А вот и чаек...
Чай Кутузов пил по-купечески из блюдца, с медком. Я последовал его примеру. Помолчали, попили китайской травки с кипяточком. Время от времени, пока чаевничали, ловил на себе внимательный и несколько насмешливый взгляд командующего. Меня откровенно оценивали и взвешивали.
После чаепития начался собственно допрос, впрочем, весьма мягкий, в форме беседы. Я поведал командующему то же, что рассказывал в Вене посланнику, ну может несколько больше. Все-таки, я уже находился в расположении русской армии и многие ограничения с меня снимались. Естественно, о налете на типографию не было сказано ни слова. Приватная задача и все тут. Кутузов не настаивал. Зато о дороге по Валахии расспросил очень подробно, особенно узнав, что я представлялся саксонцем. Огорченно крякнул разок, услышав про ограбленный русский обоз.
Одновременно с неспешным разговором командующий что-то чиркал пером по бумаге. Словно между делом. Исписанные листы моментально относились расторопным адъютантом куда-то по команде. Как генерал его вызывал в нужный момент, для меня осталось загадкой, но штабист появлялся именно в ту секунду, как генерал клал на стол перо закончив чиркать очередной лист. Распоряжения Кутузов отдавал тихим голосом, чуть не на ухо адъютанта. Я, по крайней мере, ничего услышать не мог. Но по тому шебуршанию, которое проходило на улице, было понятно, что военная машина пришла в движение и в войсках что-то происходит. Звучали команды, куда-то карьером неслись посыльные, барабаны отбивали 'сбор'. Через полуоткрытое окно эти звуки доносились очень даже явственно.
Спустя какое-то время командующий отпустил меня. Выходя из домика, я увидел целую толпу штаб-офицеров и генералов, ожидавших во дворе. Как только я вышел, все они были приглашены адъютантом к командующему. Меня и моих людей сопроводил тот самый громадный денщик, что пас меня всю встречу с командующим. Проводили к интендантам, дабы мы могли сменить гражданскую одежду на '...положенное по статуту платье'. Так и было сказано в распоряжении, которое денщик передал майору-интенданту. Так, что уже к вечеру я снова был в мундире,а мои гайдуки стали обратно драгунами. Гаврила в свою очередь оторвал на дурняк форменную одежку офицерского, а по качеству скорее даже генеральского слуги-денщика. Они, в смысле цивильные слуги, считались кем-то вроде гражданских служащих при армии и имели свою форму сходную с военной, только не со стоячим воротником, а с отложным. Дель Рей тоже приоделся, сменив гарду, и выглядел теперь так как и положено выглядеть Анненскому оружию. Орден занял законное место на чашке рукояти.
Командующий своею волей приказал мне быть при штабе до особого распоряжения и находиться при его особе.
<d
</d
Мой потрепанный дорожный сюртук еще раз сослужил службу своему хозяину.
Я оказался вовсе не единственным гражданским лицом при армии. Хватало таких 'шпаков'. В основном местные мещане, хотя встречались и русские. Какие-то, то ли маркитанты, то ли приказчики. Торговый люд постоянно крутящийся при армии. Продают чего-то по мелочи, покупают военную добычу или недвижимость, которая в войну частенько переходит из рук в руки. Ссужают деньгами ростовщики, лечат людей и коней травники и бродячие аптекари, составляя конкуренцию полковым лекарям и коновалам. Были и родственники офицеров, и просто по делам направленные чиновники. Встречалось немало гражданского люда в пропыленных сюртуках. Их практически не замечали армейцы, относясь к присутствию оных как к привычным предметам обстановки. Вроде как пустое место:.
Я сидел на лавке у хижинки, куда нас определили на постой, просто отдыхая и ожидая, когда нагреется вода и пока Гаврила приведет в порядок офицерский мундир. Он как раз старательно прилаживает полковые знаки на воротник. Хотелось помыться, побриться и сменить белье. Работа окончена и можно просто расслабиться и погреться на солнышке. Мимо меня в это время проходила группа старших офицеров, вышедшая из домика, в котором располагался командующий. Среди них выделялась пара генералов. Они остановились невдалеке от отдыхающего меня, ожидая, когда подведут лошадей. Их беседа была мне хорошо слышна.
Поблескивало золотое шитье на воротниках и эполетах, но только мундирами и были сходны эти двое.
Один - плотный румянощекий человек с короткой стрижкой темно-русых волос. Движения его отличались от окружающих - порывистые и быстрые. Натура, судя по всему, взрывная. Чем-то фото летчика времен Отечественной войны Покрышкина мне напомнил. Истребитель.
А второй - немец. Четко. Чопорный, сухой, лысоватый и холодный. Руки заложены за спину, подбородок задран вверх. И тоже на летчика похож, только люфтваффе. Я даже улыбнулся, представив этих генералов в кожаных летных регланах. Меня они не замечали. Порывистый крепыш весь красный эмоционально выговаривал своему собеседнику.
- Как вам это нравится Иван Николаевич? Нет, после Аустерлица, Михайло Илларионович стал чрезмерно осторожен. Чрезмерно! Это надо же придумать? Мне, боевому генералу:, как там командующий сказал? '... держаться с врагом поведения скромного'. Немыслимо! Мы турок всегда бивали. Только что их под Рущуком в пыль разметали. И на тебе: Ретирада. Да Александр Васильевич бы:.
- Я хочу заметить, что командующий все-таки не Александр Васильевич. - Вставил скрипучим, с заметным немецким акцентом, голосом второй генерал. - И у него несколько другие задачи.
- Да какие задачи, кроме победы могут быть у русского генерала?
- Мир, Евгений Иванович. Мир на наших условиях. По-видимому, именно это и требовал от него государь, направляя на пост командующего.
Мы с вами мыслим как военные. Врага настичь, разбить да в бегство обратить. Наше дело бить супостата, а уж дело дипломатов извлекать пользу для державы от наших побед.
Михайла Илларионович на всех поприщах отличился, и в бою и за столом переговорным. Кто кроме него турка так знает? Кто все их посулы да хитрости насквозь видит? Ведь коварный народец:. Азия-с. Но в одном с вами согласен. Я тоже предпочел бы открытый бой этому выжиданию и фланкерным стычкам. Хотя, после отзыва пяти дивизий в Россию, бить турка станет сложнее. С резервами не очень:. Это я, как командир резервного корпуса, знаю лучше иных.
- А вот тут я могу вам кое-что сказать, Иван Николаевич. - Плотненький генерал слегка посветлел лицом и теперь был просто румяным, а не возмущено-багровым как пару минут тому. - Свояк у меня при штабе, он и шепнул на ушко:
Командующий задержал отправку войск. Более того. Своею властью, супротив государевого повеления и прямого распоряжения военного министра отдал приказ двум дивизиям 9-й и 15-й идти к Журже. А путь из Ясс и Хотина не близкий. Приказ этот он день тому отдал. Причем, смурной был, словно через силу решение принимал. На пакет один крест поставил, чтобы не поспешали. А сегодня подтвердил свой приказ, да велел поспешать со всей возможностью, три креста на пакете. Притом, весел был:. Может, какие известия получил, что его самоуправство оправдывают?
- Самоуправство или нет, но для армии это благо, Евгений Иванович. Две дивизии! О! Теперь повоюем. Не кипятитесь, мой дорогой генерал. Если идут войска, значит - будет бой. Надо потерпеть:. - проскрипел сухопарый.
- Опять терпеть:. Нет. Александр бы Васильич: - пробубнил плотный.
В этот момент подвели лошадей и генералы, сев в седла, удалились, не прерывая разговора. Но вот услышать их дальше я уже не мог.
- Эй, братец. - Я окликнул обихаживающего лошадь улана. Буквально в трех метрах от домика тянулась коновязь. Здесь постоянно крутилось много кавалеристов. - Что за генералы тут были?
- Дык, генерал-лейтенант Эссен, он из эстляндcких немцев будет, и генерал-лейтенант Марков Евгений Иванович. Их превосходительства всем тут ведомы. А вы, барин, что? Только прибыли?
-То-то, что сей день к обеду и прибыл. Еще никого, кроме командующего не знаю. Спасибо тебе, братец, вот возьми полтину. Вечером выпьешь винца с друзьями.
- Благодарствую, барин. Храни тя Бог. - Улан ловко подкинул монетку и поймал ее в кулак. Судя по ответу служивого, генерал Марков у солдат в фаворе, а вот Эссен не особо. Я слышал о другом Эссене, командире знаменитого крейсера 'Новик', а после и броненосца 'Севастополь' в Порт-Артурской эпопее. А этот, стало быть, его предок. Породистый дядька. Из истинных тевтонов. И в корпусе у него наверняка все по ранжиру расставлено.
Так. А что можно понять из генеральской беседы?
Похоже, я привез Кутузову индульгенцию на его самодеятельность. Часть войск с южных рубежей России отводились к западным пределам, там ожидался главный удар, могущий стать смертельным для России. Барклай готовился, и его можно было понять.
А что было делать Кутузову с ополовиненным составом Дунайской армии? Как воевать? Каким макаром мир заключать? Как обезопасить Россию от вторжения с юга в 1812 году? Задачка.
Не подчиниться приказу военного министра - это сильно. Причем, Кутузов, отдавая распоряжение о смене дислокации войск, еще ничего, кроме предчувствия, не имел.
Не имел? Хм: Точно?
Вот я бы так уверен не был. Опыт Кутузову подсказывал, что кроме основной армии турки заготовили еще одну. Знал ли он, что у Софии готовится корпус вединского паши? Скорее всего, сведения у командующего были. Только куда они этот козырь бросят? Теперь он знал четко. Измаил-бей готовится ударить по правому флангу русской армии, а великий визирь нажмет с центра. Без резервов, причем свежих и подвижных резервов, турок будет не сдержать. Хоть одна группировка, да выйдет русским в тыл. Их, конечно, отобьют, но к концу кампании турки уже цепко будут держаться за валашский берег Дуная.
Нет, разбить тридцать тысяч русских сто тысяч турок маловато будет, тем более, что у Кутузова подавляющее преимущество в артиллерии. Оборону не проломить. Но только обороняться нельзя. Нужен мир. А турки мир заключат только с сильным. Как свою силу доказать? Как всегда, победой. А значит, надо не только обороняться, но и атаковать. Для этого количество войск должно было быть приемлемым. Хотя бы один к двум.
В истории, мне известной, Кутузов вынудил переправиться Измаил-бея обратно на болгарский берег, не пустив его в Малую Валахию. Генерал Засс встал стеной не пожелав поддаться нажиму четырехкратно более сильного врага. А после подошли резервы, и у турка шансов не осталось:. Кутузов в этот момент якобы показал слабость своего левого фланга. Он действительно был ослаблен. Видинский паша решил для себя - не выходит с одного фланга, врежем по другому. Но вот незадача: Измаил-бей после пробежки с войсками вдоль Дуная на пару-тройку сотен километров вышел к судам, заготовленным для повторной переправы, и получил огромный облом. Все лоханки были сожжены русским флотом, а вплавь Дунай не преодолеть. Полностью ослабленный наш левый фланг был недоступен, как собственный локоть для укуса. Вот матерился, наверное, паша.
А пока Измаил-бей метался вдоль реки, Кутузов вломил туркам во главе с визирем, высадившимся на валашском берегу. А чтобы окончательно испортить им настроение, отправил действительно боевого генерала Маркова на болгарский берег. Тот установил пушки у самой воды и начал обстреливать укрепленный турецкий лагерь с тыла. И все. Визирь бежал. Войска сдались, и мир был заключен. Здесь, похоже, ситуация такая же. Значит и итог будет сходным. А, возможно, и получше.