Или вот, материальная ответственность в условиях фехтовальной практики. Нередко одно лицо предоставляет право пользоваться своим имуществом другому. В случае порчи этого имущества по вине пользователя последний обязуется незамедлительно компенсировать утраченное имущество владельцу. Не позднее, чем в месячный срок. Таковы правила. И их соблюдают строго.
В случае невыполнения этого требования виновный может быть не допущен в фехтовальный манеж, а договор с ним аннулирован.
Практика поломки клинков, увы довольно нередка. По историческим традициям фехтовальных гильдий Европы, а тут мнение едино, виновен в поломке клинка всегда тот, в чьей руке был эфес в момент слома клинка.
И еще. Субординация манежа .
- Так субординация соблюдается и здесь?- Провокационный вопросик с моей стороны.
- Разумеется. Все без исключения отношения в практике занятий фехтовальным искусством подразделяются на .
Тут он поднял палец, подчеркивая значения слов. Забавно смотрелось, но объясняет парнишка действительно хорошо.
- Партнерские отношения - когда фехтующие лица равны друг другу по положению в фехтовальном манеже, и соответственно этому формируются их отношения друг с другом. Здесь бедный шляхтич равен графу. Как на войне. Как в бою. - Перевел дух и продолжил, акцентируя внимание уже двумя поднятыми пальцами.
- Субординативные - это отношения всех без исключения в фехтовальном манеже и лиц фехтмейстерского уровня.
Фехтмейстер есть лицо наиболее уважаемое в фехтовальном манеже, и к нему должно быть надлежащее отношение.
Лица, не проявляющие уважительное отношение к фехтмейстеру, удаляются с фехтовального манежа. - Поднял третий палец.
- Монитор пользуется уважением так же, как и фехтмейстер, но уже всегда во вторую очередь. Других субординаций практика фехтовального манежа не предусматривает.
Ну и обращение друг к другу на фехтовальном манеже - произвольное, цивильное. Товарищеское и равное.
Обращение к фехтмейстеру - 'мэтр'. Никаких имен после этих слов добавлять не надо.
Обращение к монитору - 'господин монитор'.
Ну, ты это и так знал, да? Тебе интересно, Горский? А то я совсем разговорился. Для меня непривычно даже, но ты так слушаешь.
- Я мало знаю даже всем известные вещи. Будь другом, продолжай, время есть еще. Давай пива закажем, посидим. Мне, правда, интересно.- Очень не хотелось отпускать такой компетентный источник информации. Как себя вести, чтобы не выделяться, нужно было знать досконально.
- Хорошо. Всем известные - расскажу охотно. Тут всего с дюжину правил, но уж их исполнять изволь, если думаешь заниматься. Запоминай.
Любые фехтовальные действия парного характера начинаются с фехтовального салюта оружием.
По окончании фехтовальных действий обязательно поблагодарить своего партнера словом ('Спасибо!') 'Merci!'
Поле боя ('piste', фр.) - это часть фехтовального манежа, имеющая четкие границы, где непосредственно проводится фехтовальное действие. Оно неприкосновенно, ходить по нему нельзя никому, кроме тех, кто в данный момент на нем фехтует. Это особо запомни.
Любой фехтовальный предмет - как оружие, так и защитное снаряжение, берется адептом в руки только с позволения фехтмейстера либо монитора лично.
Отто Генрихович требует уважения к полю боя и оружию особо.
Недопустимо, чтобы рапира лежала на полу, на земле, на траве. Для этого в фехтовальном помещении оборудуется специальный стол или стеллаж, а на свежем воздухе расстилается плащ. Вне фехтовального действия оружие держится за клинок под гардой в небоевой руке, либо кладется на плащ. Недопустимо бросание рапиры на пол, на землю, наступать на нее, ковырять клинком в земле, тыкать в направлении кого-нибудь и вообще проявлять неуважительное отношение к этому предмету. Плебейство это.- Задумался, вспоминая, что еще сказать.
- И еще, нанесение грубого удара или укола (coup-frappe, фр.) - невежество самой мерзкой формы, присущее лишь плебейской натуре, но не благородному фехтовальщику. Поступок сей столь недостойный, что фехтмейстер вправе удалить этого субъекта с фехтовального манежа. Да и отношение прочих адептов к себе испортить можно, избави Бог от такого. А ежели несколько раз - то и отставить от манежа могут.
Недопустимы на фехтовальном манеже всякие разговоры, споры и дискуссии с фехтмейстером или монитором. Это - неуважение к ним и не соответствует этике фехтовального манежа. Недопустимо, также, окликать ведущих фехтовальные действия - это может создать аварийную ситуацию.
О, вот еще!
Если оружие выбито в бою из руки партнера, то следует отсалютовать ему и дождаться, когда тот поднимет свою рапиру. После встанет в позитуру и сможет продолжить поединок.
Если оружие выбито в бою из руки фехтмейстера, то процитирую из метОды: 'следует с поспешной проворностью поднять с полу оружие, тотчас возвратить с извинением оное владельцу'. Мэтр иной раз так проверяет адептов.
Пожалуй и все.
- Спасибо, Глеб, много важного я узнал. Правда.
Еще больше заниматься захотелось. На сегодня я уж время свое исчерпал. Служба, сам понимаешь.
Жмем друг другу руки.
- Так до завтра. Отто Генрихович будет с утра, говоришь, вот и я подойду.
- До встречи, Горский.
Но назавтра встреча не состоялась - на рассвете нас подняли 'в ружье'.
ГЛАВА 9
Раз, два, три, четыре, пять, - это бегом. И опять шагом.
Раз, два, три, раз. Раз, два, три, раз. Раз, два, три, раз - двенадцать шагов.
И бегом - раз, два три, четыре, пять. И опять шагом.
Так ходили чудо-богатыри Суворова. Так, обгоняя на марше кавалерию, появлялись перед врагом, когда тот их и не чаял. Широким, быстрым шагом не сбиваясь с ритма, как единый организм. Потом этот шаг назовут егерским, а пока зовут Суворовским.
'Гарниза пузатая'? Как бы не так. Русская пехота, царица полей, махра портяночная в азарте поглощает версты скорым маршем. Живы еще старые унтера, воевавшие не числом, а умением. Свежи еще в памяти русского солдата заветы старого щупленького фельдмаршала. Втянувшись в ритм до сорока верст в день могли пройти, а мы не многим хуже.
Но нам столько не надо. Семь верст по Витебскому тракту всего. Там беда - взбунтовался этап. Побили конвой, капральство наших с четвертой роты.
Этап нехороший, душегубы и тати Виленские да Витебские, до кучи - Рижские контрабандисты с военными мародерами. Этих-то как сюда занесло? Извилиста, видать, дорога каторжанина.
Состав, в основном русские из дезертиров да разбойного люда - полные отморозки, но есть и пяток шведских мародеров с прошлой войны, вот те - солдаты крепкие. Контрабандисты, а их тоже пятеро, совсем не подарок - Балтийская пиратская вольница. Не захотели каторги, решили рискнуть. Да, есть еще и местные, что ударили по конвою, дав этапу возможность бунта и побега.
Побег подготовленный, непростые люди видать среди колодников были, а может другая какая причина. Но действовали исключительно жестоко.
Живых из конвоя не оставляли. Ружья взяли и тут же напали на поместье, что случилось поблизости. Помещик - страстный охотник, любитель оружия обогатил разбойников еще на десять стволов и порох. К счастью, лошадей захватить не смогли.
Конюх, заслышав выстрелы, а после и увидев смерть барина, успел выгнать лошадей из конюшни, пугнул волчьим воем и прорвался с несущимся табунком на волю. Прискакал без седла до поста уездной команды. Оттуда, чуть рассвело, пустили голубя с сообщением и вот мы шагаем скорым маршем, настигая банду по горячему следу. А бандиты нет, чтобы в бега кинуться, целое утро потеряли в поместье. Что-то искали.
Пот давно пропитал мундир, патронная сумка и тесак немилосердно хлопают по бокам. Шаг - бег, шаг - бег. Но офицеры бегут с нами, один ротный - верхом.
Молодцы, явно после обильного возлияния были подняты, но все похмелье выбили из себя бегом и потом. Хрипят, впрочем, как и половина солдат, но бегут.
- Стой! Пять минут, отдыхай!
Солдаты ослабляют ремни, ложатся на ранцы, поднимая натруженные ноги вверх, давая схлынуть крови от мышц. Шуток и разговоров не слышно. Против нас не меньше двадцати ружей. И это только те, кто взял оружие от конвойных и с поместья. Есть еще от пяти до десяти нападавших, тоже оружные. Но не ружья страшны. Сорок отпетых озверевших отморозков с этапа, плюс неизвестное количество местного контингента. Им терять нечего.
Расчет, что успеют скрыться, не оправдался.
Вообще, какого рожна полезли на то поместье? За одежкой? Непонятный, неправильный какой-то побег.
Им бы разбежаться, а они прут кучей, и мочат всех подряд. Ведь могли устроить побег и дальше от города с его гарнизоном. С такой организацией-то вполне могли, а получилось аккурат у дома злосчастного барина.
- Приготовится к движению!
А капитан наш - орел. Нет, кроме шуток, командует на загляденье.
Люди встают, оправляют амуницию.
- Капральство Горского в голову колонны! Ранцы, тесаки снять, передать шестому капральству. Прапорщик Кабанов, пойдешь головным дозором, далеко не отрываться. Бегом!
- Рота шагом, а-арш!
- Слушаюсь, господин капитан! - Это Кабанов уже на бегу. Мы, избавившись от груза, пылим вслед. Только ружья со штыками, да заряды с собой.
Наша очередь. Через каждых две версты дозор сменяется, теперь мы - впереди всех. Глаза роты. Наша задача - смотреть и не прогавить место, где разбойники свернули с тракта. А придется, так и ловить первую пулю. Дозор, одним словом.
Кабанов устал, но крепится. С ним понятно. Остальные держатся тоже молодцами. А как мои тормоза?
Ай да молодые. Маршировать не могут, зато бегут как лоси, только тихо, тише всех. Ни стука, ни бряка от них. Да они же из лесовиков, из Пущи в солдатчину загремели. Охотники, итить. Есть идея!
- Ваше благородие! Разрешите задумку одну высказать.
- Говори Горский, чего тебе?
- Разрешите мои молодые вперед пойдут, двое по тому краю, а я со Стасем с этой. Они - охотники, след углядят.
- Делай!
- Стась, со мной!
Бронислав и ты, Алесь - с той стороны. Тропите след, не подведите меня мужики.
Верста пройдена, вот и вторая на исходе. Алесь поднял руку.
- Туда пошли. - Указывает - Не все, человек пять. Тихо ушли, не глядел бы специально и не заметил. Хитрыя.
- Остальные сюда повярнули.- Это Стась, указывает на противоположную сторону.- Как стадо ломятся, любой углядит, куда.
Бронислав пробежал еще по дороге метров двадцать и вернулся.
- Дальше следа нет, все в лес ушли. Тут расходились. Пятеро, может чуть больше свернули в эту сторону, остальные в ту.- Показывает руками. - Недавно совсем.
Кабанов думает недолго.
- Крепин,- это один из астраханцев - остаешься тут, роту ждешь. С пораненой ногой и так отмотал знатно. Дальше обузой будешь.
Ты капитану все доложи. А мы за меньшей ватагой вдогон. Лесовики - вперед, глядите куда бежать. Что встали? Пошли!
Прапорщик уже весь в погоне. Азартен чертяка, не зря все деньги в карты просаживает. Но пока дрова вроде не ломает.
Настигаем гадов, настигаем.
Выстрел. Клуб дыма впереди, визг пули над головой, мусор и ободранная с дерева кора за шиворотом.
Настигли.
Чуть не рявкнул: - Ложись! - инстинкт сработал. Хорошо, что споткнулся и прикусил язык.
Не стрелять! - это прапорщик. - Палить только лесовикам, остальные заряжают. Слыхали, лешие, палите только в цель! Не мазать мне, бей супостата без жалости.
Выстрел. И еще. Теперь - ответный.
Еще два с нашей стороны. Дым мешает смотреть, кислый привкус на губах. Не вижу цели. Опять ответный. Еще наш выстрел. Впереди вскрик.
Тихо, дым рассеивается.
- Горский, бери астраханцев и проверь.
Идем с двумя бывшими гренадерами, проверяем. Пуля в стволе, штык перед собой, в животе холод и бурчание. Страшно.
На пулю я еще не нарывался. Совсем другие ощущения, чем когда идешь на клинок. Там страх перекрывается бешенством и яростью, там сталь на сталь. А тут противопоставить свинцовому шарику нечего. А как тогда под бомбежками себя люди чувствовали? Во где ужас, наверное. Как таракан под тапком. Бррр. Это не от страха, это от холода. Что - тепло? Тогда от волнения.
- Ваше благородие! Мертвый тать! Две пули в нем засели. - Хриплый голос гренадера слева.
Ага, лежит голубчик, бритый каторжанин. Две раны, обе - смертельные. Как после первой еще стрельнуть смог?
- Задержать хотел, каналья! Рядом они, ребята. Еще немного и догоним. Давайте ребятушки, не выдайте. Вперед! Вперед! - прапорщик похож на терьера у лисьей норы, рвется в погоню.
- Вашбродь! - это Алесь - Их четверо, двое нясут чего-то тяжелое. Меняются все время. След видный, не уйдут, вашбродь.
Мягкий белорусский выговор вроде успокаивает прапора.
- В линию, рассыпались! Проверить затравку! Шагом, пошли!
Еще минут тридцать погони.
Природа сегодня за нас, дорогу разбойничкам перегородил овраг, а мы уже рядом. Как там у Киплинга? - Они приняли бой.
Кабанов чуть не кинул нас в штыки, но его вовремя зацепило пулей. Целили в офицера, и почти достали. Могли и грохнуть, но я успел сбить с ног, увидев вспышку затравки. Хотя пулей в голову по касательной все же прапор получил. Ну и вырубился. Контузия.
Штыки я отменил, мне понравилось, как мы обезвредили первую засаду. Повторяем трюк со стрельбой в три ружья. Я с винтовкой страховал.
Через пятнадцать минут выбили всех, поднять руки никто не захотел. Последний, уже раненый, даже в атаку кинулся. Этого снял я, винтовка не подвела, но отдача конечно. Синяк на плече обеспечен. У нас слегка задело в плечо Бронислава, больше потерь не было.
Перезарядился, велел лешим поглядывать. Наверное, это погоняло за ними так и закрепится. И пошел проверять. Сам.
Во идиот, да? Нет. Просто я хочу перебороть этот холод в животе, задавить его раз и навсегда. Через страх надо переступать, да еще попинав его при этом, иначе никак.
Прохожу мимо первого. Моя пулька угодила ему в голову. Ага, все шестнадцать с половиной мм. Готов. Дальше.
Огибаю бугорок, за которым скрывались бандиты. Все мертвы, двое сжимают в руках ружья. А вот и третий - лежит, обхватив одной рукой небольшой, но видно очень тяжелый сундучок и накрыв его своим телом. Спихиваю труп, чтобы рассмотреть что там.
Тихий стон. Еще не труп, но почти.
Мужик отходит. Кровь изо рта струйкой стекает на подбородок и шею. Глаза уже не видят света, но губы что-то шепчут. Другая рука сжимает мешочек-ладанку на груди.
Внезапно голос умирающего крепнет:
- Wys #322;a #322;em z Moskwy do r #243; #380;nych dobrewoz #243;w w bramie Ka #322;udze do Mozhaisk. Poszed #322;em z Mozhaisk starej drodze do Smole #324;ska, i sta #322;. (Я отправил из Москвы с разным добром подводы, в Калужские ворота на Можайск. Из Можайска пошел я Старой дорогой на Смоленск, остановился. (польск.))