На второй перемене я вытирала доску, отвернулась посмотреть на какое-то движение в окне и «прозевала», как ко мне с другой стороны подкрался мальчик Саша. Он резким движением задрал мне юбку и остолбенел. А меня вдруг пронзила странная, лишающая воли, томительная слабость. Я хотела хлестнуть его тряпкой, но рука отказывалась делать движение. Мы застыли в таком положении на несколько секунд. Он жадно разглядывал менябез трусиков, а я не могла пошевелиться было чувство беззащитности, обнаженности, стыда и чего-то еще, непонятного На глаза стали наворачиваться слезы. и тут я смогла выдохнуть и резко, со всей силы, ударила его тряпкой по лицу.
Он выбежал в коридор, а я в ужасе ожидала, что с минуты на минуту в класс ворвется ватага одноклассников задерут юбку, будут рассматривать, может быть, даже трогать, смеяться Я быстро села за парту и сжалась, как могла. Но ничего не произошло! Я поняла, что Саша меня не выдал (хотя мог и даже должен был, по понятиям наших мальчишек), и у меня возникло к нему такое чувство благодарности!
На следующей перемене я была начеку, понимая, что он придет опять. Так и было, он не раз появлялся в дверном проеме, но я тут же делала угрожающее движение тряпкой. Он так и не сказал ничего своим приятелям.
С тех пор у меня впервые появилось какое-то особое чувство к мальчику, похожее на влюбленность.
И с этого момента меня стали посещать всякие фантазии. Я часто вспоминала этот эпизод и мысленно переносила его на другие обстоятельствате, при которых мы были бы вместе и только вдвоем. В таких «обстоятельствах» мы оба постепенно раздевались догола и смотрели друг на друга (на большее фантазии не хватало). При этом я уже не испытывала стыда, а только удовольствие. Часто в этих мыслях я сама проявляла инициативу, первой раздевалась перед ним, соблазняя его
Пожалуй, мое чувство к нему в какой-то степени напоминало отношение жены к мужу. Я беспрекословно давала ему списывать все уроки, «кормила его обедом», покупая в буфете булочки По моим тогдашним представлениям, видеть друг друга голыми могли только муж и жена, а он /видел/ меня и никому не сказал, сохранив эту тайну между нами. И стал для меня как бы «мужем»:) Что он ко мне чувствовал, я не знаю.
84. Хельга, 28 1 >> 2 >> 3 >> 5.
В этом не признаешься никомуни подруге, ни любовнику. Ни даже врачу, будь он хоть именитым сексопатологом. Но с этим приходится жить, это как изъян, которого не видно, но который всегда с тобой, как твоя тень.
В слова облекаю это в первый раз (дрожа и краснея) с самого раннего возраста, с какого я себя помню, я всегда делала /это/ Я мастурбировала. Не скажу точно, когда это началось: с 4 или 5 лет. И не знаю, почему. Никто и никогда мне не показывал и не рассказывал. Просто я знала, и все.
Самое неприятное не в этом. И даже не в том, что я не могу испытать оргазм по-другому (собственно, оргазм ли этоведь ощущения остались те же, что были в пять лет, а может ли пятилетний ребенок испытать оргазм?
Так, временное облегчение от непонятного томления).
Неприятное в том, что я боюсь признаться себе, что у меня проблема, и начать искать выход. Гораздо проще, на радость партнеру, громко кричать и изображать, что мне с ним хорошо. Сколько ты хочешь, милый? Три раза, четыре должна кончить твоя партнерша? Ну, давай, еще разок, напоследок
А потом с отвращением смотреть на себя в зеркало, понимая, что это тупик, и раз уж не хватило духу сразу признаться, то сама виновата и продолжай притворяться дальше.
Он не виноват. И, даже если он очень внимательный и нежный, он все равно не сможет ничего сделать, потому что у меня за спиной всегда стоит /это/. Как посторонний человек в комнате, где двое. Но вижу его только я, и мне плохо.
Когда-то в одной книге (совсем не по данной теме, это был низкопробный детектив) я прочитала о дальнейшей судьбе детей, подвергшихся сексуальному насилию. Я не психолог, не интересовалась такой проблемой подробно, и мне сложно оценить, правда ли там написана. Но я с ужасом узнавала свою судьбу, хотя не помню никаких признаков насилия в детстве.
Так вот. Эти дети рано начинали мастурбировать, у многих возникало крайнее отвращение к себе, своему телу и они толстели, как будто хотели, чтобы и окружающие относились к ним с такой же неприязнью. В дальнейшем складывалась личность с явными признаками неблагополучия, низкой самооценкой и комплексом самовредительствавыбирать всегда худшее для себя.
Остается к этой картине добавить, что я всегда патологически боялась мужчин (учителей, родственников, просто прохожих) до такой степени, что мой первый интимный опыт с партнером состоялся, только когда мне было 25 лет, при очень рациональном подходе: «ну что, уже пора». Никакой болезненной дефлорации со всеми неэстетичными деталями не было. Он даже спросил: «Так сколько же на самом деле у тебя было мужчин?».
Мне страшно. Я боюсь думать об этом. Я жалею, что не родилась мужчиной: ведь у них все так просто
87. Amanda, 18 1 >> 2.
Первые сексуальные ощущения я испытала года в 4 Хотя, может, и раньше.
Все как-то само собой получилось. Мне стоило лишь скрестить ноги и сжать их, как я чувствовала что-то доселе неизвестное, но очень приятное Но я не знала, что это такое. Потом родители заметили и запретили мне этим заниматься, сказав, что «у меня отпадут ножки».
Но мне так нравилось, что я продолжала это делать, несмотря на угрозы родителей. Я старалась где-нибудь спрятаться и предавалась своему занятию. В 8 или 9 лет мама опять меня застукала, и разговор был уже серьезный. Она допытывалась, кто же все-таки научил меня (откуда мне было знать?) и зачем я этим занимаюсь Я лишь молчала.
На какое-то время я действительно перестала заниматься самоудовлетворением (уж слишком серьезным был разговор). Я поняла, что слишком мала для такого рода занятий. Но в какой-то момент не сдержалась, и все стало повторяться опять
Намного позже я, наконец, узнала, что это была всего лишь мастурбация. Я прочитала о ней в Медицинской Энциклопедии. Ну, а сейчас я до сих пор занимаюсь этим в свободное время. Любопытносколько бы я ни читала во всевозможных журналах и газетах, что это можно делать еще руками или различными предметами, нужных ощущений у меня почему-то никогда не получалось.
89. Astarta, 25 < 1 >.
Очень часто приходится читать в различных интим-изданиях о зловредных отчимах, насилующих беззащитных падчериц. Все эти рассказы выглядят одинаковыми, написанными, как под копирку, и такое впечатление, что их пишут сами журналисты с целью преподнести публике мораль. Поэтому я хочу рассказать о своем случае. У меня были сексуальные отношения с отчимом, но такие, что мне, как я считаю, это пошло только на пользу.
Отца своего я не видела и не помню. По этому поводу я с малых лет очень переживалаведь у всех других детей были папы или «дяди». Я переживала, что мы с мамой какие-то неполноценные. Поэтому, когда в нашем доме появился, наконец, «свой» мужчина, я была в восторге.
Андрей (я звала его по имени) пришелся мне по душе, он принял меня как свою, с одинаковой любовью относился и ко мне и к мамея это видела.
Мы втроем постоянно были вместе, по выходным ходили в парк, в кино. Для меня, семилетней девочки, он тоже быстро стал «своим» мужчиной.
Единственное, что омрачало мою радость, это то, что, после того как меня укладывали спать, в доме начиналась особая, «ночная» жизнь, в которой мне не было места. Мы жили в однокомнатной квартире и часто, не успев заснуть, я видела довольно откровенные интимные сцены с участием мамы и Андрея. Не могу сказать, что это повергало меня в шок (как многих детей), наоборотнекоторые казались мне красивыми и волнующими.
Например, когда мама принимала позу всадницы, я, затаив дыхание, смотрела на ритмичные движения ее красивого тела, на запрокинутую голову с распущенными волосами
Смысл этих занятий мне был не очень понятен, но налицо была несправедливость, которая меня возмущала. Днем мы все были вместе на равных условиях, и этот Мужчина принадлежал поровну каждой из нас. Но ночью меня отставляли в сторону и он принадлежал только маме! Я решила предъявить свои права.
Андрей часто оставался по утрам дома, отсыпаясь после ночного дежурства, а мама уходила на работу. Выбрав один из таких дней, я перебралась в кровать к Андрею, стала к нему ласкаться и тормошить. Когда он проснулся, я стянула трусики, уселась на него в той же самой позе всадницы и начала повторять те же движения, что видела у мамы. Он спал обнаженным, поэтому все получалось, как на самом деле! Однако он не захотел играть со мной в эту игру и довольно грубо сбросил меня. От обиды я чуть не заплакала, но снова упрямо полезла на него. Он еще более резко меня отбросил, и тут я разрыдалась по-настоящему. Он смотрел на меня с гневом и недоумением, и я, сквозь слезы, стала выкрикивать свои претензии.