Когда же это кончится? Смотря на буквы в книге, я повернул голову и яростный взгляд на нее, стукнув ладонями по столу. Сколько можно смотреть телевизор? Ты что, не понимаешь, как тебе чистят мозги мрази с оскоминой на лицах? Ты не понимаешь, что жизнь дана на одно существование, не на два, три и так далее? Почему ты долбишь одно и то же каждый сучий день? С чего я вообще должен слушать людей, что живут так, как я бы ни за что не стал жить? С чего я должен слушать тебя?
Может быть, потому что я тебя воспитала, нет? Где твое уважение, мне
Рдение на лице позволило ее перебить. Держать внутри было выше невозможно сил.
УВАЖЕНИЕ?! Ты мне говоришь что-то про уважение?! Да о каком уважении к тебе, как к матери может идти речь? Ты думаешь, у меня было к тебе уважение, когда я тащил тебянаркоманку, до дома, когда гребанное солнце заставляло людей выходить на улицу, тыкая пальцами в мою сторону? Когда все смотрели на тебя как на животное и на меня в том числе! Сплюнув на пол, отвернулся, облокотился на руку и закрыл глаза.
Прости, прости меня, да, я ужасная мать, что мне еще надо сказать?
Издевка дошла до адресата, слова сказаны, обратной дороги нет. Едва меня слышно, когда я повторил. Я сейчас же уберусь с этого поганого места! Меня достали твои выходки и бесконечные обещания бросить.
Ага, конечно, собрался он, денег дать или порожняком полетишь? холодно спросила она.
Я встал, сделал нервный реверанс, попросил выставиться за дверь, последний раз оглядев ее с ног до головы. Замечательно маскируясь под все еще сносной одеждой и парфюмерией с переулка, она снова начала употреблять, маскируя гнилые внутренности, гнилой косметикой снаружи. Никто и не мог предположить о ее вновь появившемся желании, никто, кроме меня.
Когда матери и след простыл, накинул наушники, включил музыку и разнежено присел на кресло. С минуту я открыл глаза и прикинул, что нужно взять на первое время, пока не обвыкнусь. Первым делом собрал книги, проектные тетради, документы, деньги. Зеленые спрятаны в слишком очевидном месте. Вспоров брюхо, вытащив наружу бумажные потроха одной книженции, я позволил стать ей копилкой для сбережений. Резать листы было не особо жалко. В оправдание должен сказать, что выбрал наискучнейший отстой. Книги мало кого интересуют, поэтому за внутренности своей особенной, совсем не волновался. В этом доме их открывал я один. Накоплений хватит на пару месяцев, до момента нахождения работы.
Мою спешную деятельность нарушил телефонный звонок. Это был Макар. Я подождал пару секунд и ответил:
Алло? отстранённо кинул в трубку, показывая ограниченность во времени.
Привет, есть желание выйти из дома, у меня короче, там такая ситуация, не телефонный разговор, ты нужен для массовки что-то ты нервный, случилось чего?
Ужас, бля, что еще может быть спозаранку что за мероприятие? Поинтересовался, прилежно складывая вещи, прижимая трубку плечом.
Говорю же, не телефонный разговор, там
Перебив его, я гнул свое.
Макар, вот мне сейчас вообще не до этого, у меня у самого проблем выше крыши.
Так все-таки, ты решился? Спросил он.
Да, решился, с меня достаточно этого бреда.
Ты съезжаешь, я правильно понимаю? уточнил Макар на всякий случай.
Верно подмечено. А раз уж ты это понял, то должен сам понимать, что у меня времени сейчас нет на всю эту
Если ты мне поможешь, то я обеспечу тебя квартирой. Она полностью себя окупает. Сколько заплатишь, столько и получишь.
Серьезно? Уверенность, с которой он меня остановил, вполне окупилась, подумал я.
Заметано. Подтягивайся к той пивнушке, у колледжа, все расскажу.
Мне надо вещи оставить где-нибудь, возвращаться я сюда не хочу, сам понимаешь.
Заедешь потом и заберешь, ничего страшного, я тебе говорю, темаотпад, ты будешь доволен!
Я и так согласился, я тебе про вещи говорю, а ты
Стоп, тебе хату нашел? Нашел. Ну, вот и все, сделай одолжение, а?
Все, все, понял, позже вернусь и заберу шмотки. Согласился я.
Отлично, жду.
Бросив телефон на стол, на цыпочках подошел к двери, прислушался и резким движением руки открыл ее. Мать упала на пол, встала и удалилась. Господи, этих людей не спасти.
Я вдруг осознал, как не хочу сюда снова возвращаться, еще и не покинув порог обиталища. Радовало одноквартира есть, Макар человек спорный, но словами бросался крайне редко.
Макар
С Макаром мы познакомились в колледже, попав на смежную специальность. Помниться, я пришел поутру и увидел его у кабинета. Подошел, тяну руку, а он мне: «Ты какого вероисповедания»? И тут я понял, что это человек, с кем будет интересно делить тяготы учебного процесса, несмотря на то, что одним видом, он говорил о лобковых волосах, впивающихся в щели домашней клавиатурыпризнак свободы и тотальной неуверенности. Если сказать, что он со странностями, то это будет неправильно. Люди с внутренними проблемами ценные субъекты на земле, они делают жизнь ярче, в какой-то степени полезнее, не так труднее.
Через несколько месяцев общения, я понял, что он неонацистсамая тупая часть населения. Правда, скинхедом был в большинстве случаев тогда, когда находился в зоне комфорта. Если ему тянут руки те, против кого он ведет диванную борьбу, он принимает приветствие, конечно, если чувствует физическое превосходство визави. С остальными, же кто ниже ростом, слабее, глупее или аморфнее, он отвечал отказом, путем игнорирования, не более. Но, должен сказать, что все изменилось. Из одной стадии взросления, буквально на глазах, он переходил в другую. Один хрен, он держался особняком от себе подобных, потому, что немного умнее, ведь, кому хочется садиться в тюрьму и ломать себе рок. Для меня, он был личностью, конъюнктурной единицей, до недавних пор. Это был тот возраст, когда тянет ко всему, что может раскрыть глаза на изнанку мира будто мне не хватало этого опыта.
Идя по направлению к автобусной остановки, раздался входящий вызов. Макар постоянно названивал, когда была договоренность встречи. Достав мобильник, обнаружил, что вызов совсем от другого человека. Это был Йосиф. Мой близкий приятель. Товарищ, с которым можно провести полезные мозгу дискуссии на любые темы. Чего бы я ни спрашивал, голова его всегда владела базисом, каркасом, для начала развития диалога и темы в мире не было, где он не знал основных истин.
Привет Йосиф, как ты?
Привет, слушай, ты не мог бы помочь?
Любому другому за такую прямолинейность, ответил бы отказу, но только не ему. Я слишком жалел его и сердечно уважал, чтобы просто так взять и вытереть ноги. Да кто я вообще такой, чтобы отказать ему? У меня денег не шибко, до того момента, пока я не нашел подработку, всегда обходился мелочью, а все купленное на перекус обязательно делил с ним. С легкостью можно уважать человека, когда понимаешь, сколько труда он совершил, чтобы стать тем, кем хочет и является. Но Йосифа я уважал за другое.
Конечно, что у тебя произошло?
Ты не мог бы купить упаковку памперсов для взрослых. Я тебе отдам как-нибудь.
Йося, не думай, скоро буду.
Он повесил трубку, и я развернулся, чтобы дойти до аптеки. Во время нашего короткого диалога, он как всегда держался стоически, как и подобает интеллигентному парню. В трубке были посторонние звуки. Это был крик. У его матери очередной припадок.
Судьба у него не из легких. Черт, она и сейчас не лучше. Бедняга, сколько себя помню, если брать за точку отчета наше знакомство, он редко появлялся на учебе, но все сдавал своевременно, успевая ухаживать за лежачей матерью, настоящей мамой замечательного человека.
Поднимаясь на второй этаж с подгузниками наперевес, благодарил судьбу, что мы живем на одной улице. Перед глазами стояла живописная картина, как он боролся с челкой, кладя ладонь на голову, параллельно лицу и медленно, надавливая на лоб, опускал твердую руку вниз.
Вдавив силой на звонок, ждать долго не пришлось.
Привет еще раз, смотри, такие подойдут?
Да, спасибо, я тебе отдам на днях.
Слушай, не стоит, это от
Он захлопнул дверь. Успел заметить испарину на его длинном лбу, которая, если бы не брови, залила влагой все лицо. Над своей матушкой хрен бы я так горбатился. Да мне не повезло с мамашей, но это не значит, что они все такие.
Раз в год, в городе, на дикую сиесту, решают положить асфальт. За пару лет, облагородить тут могут разве что сантиметр. Засмотревшись на рабочих из окна автобуса, я оставил полосу грязи на брюках, чуть выше щиколоток и оттирая пыль ладошкой, представил, как выгляжу сейчас со стороны.