При бережном отношении и регулярном вымачивании в золотой ванне ковер-самолет может служить веками.
В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ
Ничего еще не успело произойти на Руси в это раннее утро - ни плохого, ни хорошего. Только-только пропели первые петухи, и восходящее солнце еще не испарило прохладу ночи, а Илья Муромец уже был готов к походу, вернее, к полету. Он стоял в полном боевом облачении вместе со своим богатырским конем во внутреннем дворе княжеских палат.
Совсем недавно двор был вымощен тщательно отшлифованными прямоугольными каменными плитами. Таким образом двор был превращен во взлетно-посадочную площадку для летающих ладей княжеского флота. Сейчас здесь была только одна ладья, самая большая из всего флота, и в нее загружали провизию, оружие, а также деньги и почту для посольства Руси в Париже.
Доставили и самый ценный груз - бочку с пятью пудами топлива.
Вышел во двор князь, он проснулся чуть позже богатыря. Оглядев Илью Муромца с ног до головы, Андрей Федорович, подводя итоги осмотра, зевая, изрек:
- Имей в виду: даже твой знаменитый тяжелый меч Термидадора не возьмет, булава тоже. Копье железному воину - все равно что тростинка, а коня твоего он так пнет, что тот на Луну улетит.
Илья смотрел на князя квадратными глазами:
- Ну, спасибо тебе, Андрей Федорович, утешил. Так, может, мне прямо здесь повеситься, чего тащиться в такую даль?
- Извини, Илья, не хотел обидеть. Просто бдительности нельзя терять. А ты железного воина обязательно одолеешь. Умом! Придумаешь что-нибудь.
- Вот что, князь! - Илья подошел почти вплотную к правителю Руси и посмотрел ему прямо в глаза. - Если я не вернусь, ты о моих позаботься...
Князь на такие слова богатыря, похоже, даже обиделся:
- Мог бы и не говорить, Илья. Сам знаешь, мне твои Елена и Руслан все равно что родные. Ни в чем отказа знать не будут. А ежели этот чугунный болван и сюда доберется, спрячу я твоих и своих в глухой лес, а сам на бой выйду!.. Но уверен - не дойдет до этого! Я верю в твои силы, опыт, ум, способности. И в моей предвыборной программе... Тьфу ты, начитался всякой ерунды западной.
Князь взял Муромца под руку, богатырь, в свою очередь, потянул за уздечку коня, так они все трое по наклонной платформе взошли на ладью.
Старший княжеский приказчик Ермил доложил князю о готовности.
Князь кивнул:
- Ну вот, можно и отправляться. Что, Илья, тебе еще в дорогу дать? Слушай! Возьми скатерть-самобранку, пригодится.
Богатырь поморщился и махнул рукой:
- Да ну ее, Андрей Федорович. Когда в прошлый раз ездил воеводу Кудима из плена горных булгар вызволять, скатерть мне такое устроила! До сих пор помню!
- А что такое?
- Стелю ее, ладонью глажу, прошу накормить. А она мне - одни сладости выдала: пряники медовые, печенье сахарное, пастилу, финики, пирог яблочный, пирог клубничный, пирог сливовый, квас медово-клубничный (жуть, как приторный). Халва, лукум, булочки... Я в жизни с роду столько сладостей в одном месте не видел! Хоть бы кусочек мяса там, или цыпленка. Так и не допросился.
Князь замахал руками:
- Помню-помню, Илья. Скатерть выдает только то, что в этот день готовится на малой княжеской кухне. А мы тогда день рождения моего младшенького праздновали, друзей к нему много пришло - пацанов да девчонок. Вот и готовили на малой кухне детишкам сладости. Три дня гуляли!
Илья затылок почесал:
- Ну, вы даете: три дня сладости мять! Как же у них не слиплось?
- Так ведь слиплось... Потом в баньке отпаривали.
- Ну, ладно, в тот день понятно. А в другие дни как было? То пустую посуду выставит, то еду без посуды - все вперемешку, сплошная каша. Только один раз, когда я потребовал ржаного хлеба с ключевой водой, скатерть выполнила заказ. Да и то подбросила зачем-то кочан капусты с мандарином.