Алевтина нервничала: они сидели в стеклянной кабинке и не слышали, о чём говорят прочие посетители, но таращились-то на неё так, словно в кафе привели слона!
Потом они отправилась покататься по озеру на лодке по ярмарке из таких же лодок: на каждой что-нибудь продавалось. Накупили сладостей и корма для рыбок, что то и дело выпрыгивали из воды.
Народу было много, но женщин вокруг снова не наблюдалось. А вот мужики плавали рядом толпами. В основном компаниями или в одиночку. Из десятитолько двое были с рыбо-девами, жалобно топорщащими сохнущие жабры, а один явился с большой лысой птицей. На него тоже оглядывались.
У вас совсем нет женщин? осмелев, спросила Алевтина.
Совсем, кара миа, согласился Василевс.
Он был весел, да и выпил немало.
А как жепродолжение рода? спросила Алевтина и покраснела.
Дело в том, что когда она спала на этом проклятом диванчике, ей приснился Василевс. И намерения у него были вполне конкретные. И Алевтина его почему-то совсем не испугалась.
Продолжение рода сопряжено со страшным риском и унижениями, кара миа, подумав, сказал Василевс. Слышала про паучих, которые съедают своих самцов?
Съедают самцов?
Да, кара миа.
Но самцы-то есть, не подумав выпалила она. Может, это вы съедаете своих самок?
Королева моя! Василевс от смеха чуть не подавился пирожным, которое жевал. Как можно! Ведь потомства тогда точно не будет. Но риск Мы очень рискуем, чтобы обзавестись наследниками.
Он не разозлился, услышав откровенные вопросы, хотя вчера утром сердился по поводу и без.
Значит, самцы ваши просто боятся размножаться? И заводят себе русалок, которые уж точно их не съедят?
Да, кара миа. Заводят себе королев. Мы называем их оче. Чтобы любить, почитать, одевать, развлекать, заботиться.
А потомство?
А тогда идут к настоящей женщине. Некоторые Гм Спасаются. И даже могут выкрасть детей и воспитывать их.
А другие дети?
Если самец не способен похитить детей, их воспитывают паучихи. Повзрослевших самцов они выбрасывают из гнезда, а девочки остаются жить с ними. Такая семья особенно опаснасамца могут сожрать и тёща, и жена.
Значит, секса у нас с тобою не будет? уточнила Алевтина.
«Я радуюсь, думала она. Я жерадуюсь?».
Нет, кара миа. Ты не можешь принести мне детей, покачал головой Василевс. Сексдело сложное, долгое и ответственное. И для этого есть жена.
А если тебя съест э-э твоя паучиха, что будет со мной?
Конечно, перед этим я отправлю тебя домой, не волнуйся.
Я проснусь?
Ну, конечно!
А зачем я должна знать твой язык? Ведь ты можешь сам говорить со мной?
Когда один, кара миа. Только когда один. Или дома, или если мы уединимся за столиком в кафе, в лодке. В обществеэто будет неприлично. А я хочу бывать с тобой в обществе. Хочу показать всем, что ты способна говорить. Что тыфеномен, идеал.
А когда я смогу гулять в саду, а не в кусочке сада? И все эти запертые комнаты? она вздрогнула, вспомнив про Синюю Бороду.
Он усмехнулся.
Выучишь языки весь дом будет открыт для тебя. Я помогу тебе выучить его, кара миа.
Тогда, может э-э Может быть Заключим договор? Я старательно учу язык, а ты э-э В общем, ты больше не будешь меня бить? Я стану тебе идеальной спутницей, как тут у вас и положено.
Она жалобно посмотрела на Василевса. В животе у неё зачесалось и заёкало.
Он покачал головой.
Но почему? взвилась она. Ты мне не веришь?
Нет, кара миа, не верю. Женщиныленивы и неспособны ухаживать за собой. Чешуя их тускнеет, характер портится! А у менябольшие политические планы. Я мечтаю попасть на правительственный приём со своими открытиями. Яучёный. У меняогромное будущее. Если ты подведёшь меня
Он нахмурился, привстал и направил лодку к плавучим лавочкам с сувенирами.
Апартэ!
Она знала уже, что это«идём».
Они шагнули из лодки в лодку. Там Там продавали плётки. Всех мастей и размеров!
Алевтина просто одеревенела. Колени у неё подогнулись. Она-то уже почти привыкла к нему, а он Он!
Да как он может! Гад! Сволочь! А она уже думала, что он!.. Что они!..
Василевс не замечал её состояния. Он долго перебирал плётки, потом поманил её и предложил выбрать из трёх.
Алевтина зарыдала, и он быстро приобрёл все три, расплатившись стеклянными шариками из коробочки. Теми, что помогли ему сегодня открыть дверь.
4
Спать ночью она и не планировала. И вообще еле-еле дождалась ухода Василевса.
Как только он исчез за дверью, Алевтина вытерла слёзы, высморкалась, решительно прошлёпала на кухню, собрала всех роботов и потребовала:
Каси!
«Пчелы» не посмели возражать. Одна из них принесла прозрачный шарик и вложила в протянутую ладонь.
Алевтина зажала шарик в кулаке и направилась в средний коридор, где была дверь, которую Василевс открывал с помощью этого «каси».
Она прижала шарик к двери.
Ничего.
Прижала крепче.
Села и заплакала.
Встала. Зажмурилась, вспоминая движения Василевса: может, он покрутил шарик?
Она попробовала покрутить. Шарик выпал. Попробовала ещё раз И дверь приоткрылась! Не полностью, но протиснуться было можно.
Алевтина всхлипнула, взяла у пчелы платок, высморкалась. Протиснулась кое-как. Хлопнула в ладоши, зажигая свет.
Перед ней открылась огромная комната, уставленная приборами. Но на приборы Алевтине было чихать, потому что впереди, вместо противоположной стены, лежала её маленькая уютная квартирка! Однушка! С торшером. С зелёненькими обоями! Со старым маминым диваном, с новым телевизором «Сонни»!
Она всплеснула руками и бегом понеслась домой!
И врезалась со всего маху об стеклянную стену.
Дом был недоступен. Она застряла в этом страшном царстве сновидений! Как муха в аквариуме! Как дура в иллюзиях! Как!..
Алевтина плакала, кричала, пинала стену. Стекло не поддавалось.
Она изломала приборы, чтобы было чем царапать и бить. Она налила лужу воды, проверяя, не растворится ли в ней прозрачная стена.
Ближе к утру, посмотрев на устроенный в лаборатории Василевса разгром и вспомнив его хмурые брови и страшную плётку, Алевтина решила повеситься. Благо, железяк и треног всякого рода в лаборатории хватало.
Роботы громко верещали, почуяв неладное, но мешать хозяйке не смели. Алевтина притащила из спальни чудесную батистовую простыню, разорвала её на полосы, сплела косичкой в крепкую верёвку.
Сначала она хотела использовать рукоятку большой железной машины, а потом обнаружила в стене над ней отличный крюк.
Она залезла на машину, привязала к крюку верёвку, соорудила петлю.
Ей стало страшно. Умирать не хотелось, но это же сон? Она ведь умрёт тут, а проснётся уже за стеклянной стеной, дома, верно? И всё будет хо-ро
Она же хочет домой? Выбраться из этого дурного сна! Домой!
Алевтина перекрестилась, как сумела. Шагнула к краю машины, глянула вниз: высоко, метра полтора, не меньше
Она попятилась, пытаясь встать поудобнее, но ноги совершенно одеревенели и каждое шевеление давалось с трудом. Тогда Алевтина начала елозить ступнями, пытаясь подобраться поближе к краю, поскользнулась и рухнула вниз!
Шею дёрнуло, но крюк не выдержал её веса и обломился. Она упала на пол и получила упавшим крюком по голове.
Было больно и обидно. Алевтина села, почесала быстро набухающую шишку, окинула мутным взором лабораторию И увидела, как широко открывается условно «входная» дверь!
Ей не оставалось ничего, кроме как потерять сознание, оттягивая справедливую кару, но даже этого она сделать не сумела, и её настиг рёв Василевса:
Кара миа!
Он был в ярости от учинённого ею разгрома!
Алевтина задохнулась от ужаса, и только тут свет наконец предупредительно померк в её глазах.
Очнулась она от шума.
Ты чуть не убил её, скотина!
Но таре ми мато! Я же делал как надо!
Мерзавец! Тварь! Да если бы я знал, что ты с ней сделаешь!
Василевс размахнулся, как мог широко, и влепил себе кулаком в челюсть!
Голова его дёрнулась. Левая рука вцепилась в правую, и он начал, ругаясь, бороться сам с собой!
Алевтина потёрла саднящий затылок, встала.